Жизнь собачья (Татьяна Триленко) / Проза.ру

РАССКАЗ

У собаки к человеку
только одна просьба: люби меня.
Хелен Эксли

Жил был пёс. Благородных кровей, помёта немецких догов пегий кобель. Могучий телом, с гордой осанкой, слегка приподнятыми ушами, с величественной и мягкой походкой. Не идёт, а сам себя несёт. Настоящий бог! И кличка – Аполлон: её можно прочитать на ошейнике, когда-то надетом бывшим хозяином.
У Аполлона есть подруга, и тоже собака. Без роду, без племени, но дворянских кровей от случки дворового помёта, чалой масти, косматая, лохматая, с поджатым хвостом и вислыми ушами. Самая настоящая шавка-тявка. Так и звали её – кто Шавка, кто Тявка.
Друзьями они стали давно, когда Аполлон был полугодовалым щенком, и его хозяин потерялся.
В тот день вьюжила метель. Пёс сильно замёрз. Возле забора колхозного рынка лежала груда бро;совых досок. Несколько из них козырьком нависли над настилом. Щенок улегся под этим навесом, спасаясь от стужи. Свернулся калачиком, но его бросало в дрожь, и он тихо скулил. В это время и Шавка-Тявка искала себе укрытие. Заглянула под доски. Сначала недовольно рыкнула, но когда в ответ не последовало злобной реакции, вильнула хвостом и прилегла рядышком. Оба почувствовали тепло друг от друга. И Аполлон придвинулся к Тявке, и Тявка была не против, тоже прижалась к нему. Вот так и переждали непогоду.
А утром горделивый красавец вместе с Шавкой облаял и изгнал всех собак, тем самым установив здесь своё лидерство. С этого дня они стали полноправными хозяевами рыночного двора. И никто из дворняг не осмеливался им перечить, боясь внушительных размеров Аполлона, остерегаясь громкого и злобного лая Тявки.
И всё было бы хорошо, если бы их желудки каждодневно не сжимались от голода. Тявка металась по рынку в поисках пищи. Старалась любыми способами привлечь к себе внимание людей: под ногами путалась, взвизгивала, прохожим в глаза заглядывала, чтобы хоть кусок хлеба кто-нибудь бросил.
А в ответ слышала:
— Пошла вон!
И, виновато виляя хвостом, низко опустив голову, уходила прочь.
Отовсюду её гнали. Тявка не понимала озлобленности людей, в толк не могла взять, почему на неё топают ногами. Но голод не тётка. Желудок заставлял Шавку хитрить и быть изворотливой.
Однажды её нос учуял запах свежей колбасы. Не теряя бдительности, пошла на аромат. И чем ближе подходила, тем сильнее хотелось есть. Вот он, лоток! Раньше его здесь не было ; Тявка точно знала. Да и хозяйка, раскладывающая товар, была незнакомой, видать, из новеньких.
Шавка-Тявка села напротив, внимательно наблюдая за продавцом. И когда женщина отвернулась от лотка, Тявка, высоко подпрыгнув, схватила кольцо колбасы и умчалась прочь. Всё произошло мгновенно. Без шума, злых слов и ругани вдогонку. Тявка даже удивилась, как ловко у неё всё получилось.
Неприхотливая и небрезгливая собака, она всё «мела» подчистую: остатки еды из мусорных баков, брошенные на землю косточки, недоеденные пирожки, растоптанные чьей-то ногой. Её утроба переваривала всё, что называлось пищей.
Будучи заботливой и преданной подругой, Шавка-Тявка понимала, что Аполлон ; её надёжная и прочная защита, поэтому старалась подкармливать его. Лучшие кусочки передавала ему из пасти в пасть, потому что Аполлон не был приучен пищу с земли поднимать. Запретное «фу!» осталось на всю жизнь в собачьей памяти. И от этого он сильно страдал.
На Аполлона прохожие смотрели восторженно. Любовались его статью. Смельчаки гладили по голове, трепали по холке, похлопывали по шее. Отламывали и бросали манящие щепотки псу. Но он, вдыхая запахи пищи, глотал обильную слюну и грустным взглядом провожал дающих.
¬— Смотри-ка, не голоден! – часто раздавался упрёк в его сторону.
Однажды пёс попытался объяснить жалостливому прохожему, что очень хочет есть. Даже для большей убедительности поднялся на задние лапы, и рост оказался намного выше незнакомца. Аполлон гавкнуть не успел, как услышал:
— Ах ты ж, гад! Ещё и дыбишься вместо благодарности! Вот дурак!
Первый раз в жизни его обругали и замахнулись на него сумкой. Он опешил, присел. От волнения задрожал. Завыл, заскулил. Глаза наполнились грустью, и языком пёс собрал у носа капли горьких слёз. Долго смотрел вслед обидчику. Понял, что сделал что-то не так. Но что?! Аполлон не знал.
Он не злобствовал на людей. Его интеллигентное воспитание не позволяло этого. Садился напротив прилавков и с умилением всматривался в лица продавцов. Когда терпению приходил конец, жалостливо скулил. Женщины, постоянно работающие на своих точках, приносили что-нибудь из дома и кормили его.
Сейчас он ждал, когда продавец Тамара закончит обслуживать покупателей. Но люди, как назло, всё пристраивались к очереди, и от этого шеренга увеличивалась. Аполлон мог бы подойти к другому лотку ; он знал, что и там отломится кусочек, но это потом. Ему нравилась Тамарина еда. Она вкусней, чем у других.
Пёс почувствовал спазм в желудке. Рот заполнился слюной. И уже не в силах сдерживать себя, Аполлон опередил очередную покупательницу, положив передние лапы на прилавок.
— О Господи! Откуда ты взялся, громило?! — посторонившись, крикнула женщина. А Тамара, виновато посмотрев на покупателей, извинилась:
— Простите, я быстренько его накормлю.
Зашелестела пакетами, приговаривая:
— Ты пришёл, умница мой. Сейчас, сейчас, жалкий, погоди. Я тебе косточек принесла, кашки, супчика.
Голодная слюна текла тоненьким шнурочком прямо на прилавок, образуя небольшую лужицу. Хозяйка товара протянула косточки, и пёс слизал их с руки моментально.
Кто-то сделал продавцу замечание:
—Как вы можете так?! Что вы себе позволяете, где санитария?! Вы же торгуете продуктами!
Тамара вытерла руки о передник, кинула виноватый взгляд.
— Понимаете, собаку жалко. Я бросила бы еду на землю или положила бы в миску, но хозяин приучил его брать пищу только с руки. Иначе не прикоснётся к еде. Видите, какой худющий? Рёбра торчат.
— Так пусть и кормит хозяин.
Продавец вздохнула, спрятала взгляд под ресницами.
— Нет хозяина. Потерялась собака, а может, специально подбросили на рынок. «Телёнок»-то большой. Кормить надо. А сейчас это денег стоит, такого пса содержать тяжело. И взять никто не берёт к себе.
— Тамара-а-а! — окликнула с соседнего лотка напарница. — Вижу, Попрошайка пришёл! Я ему рыбки принесла. Скажи, пусть идёт ко мне.
— Погоди, моё доест. Люсь, ты поближе к Галке, предупреди её, а то Воровайка наверняка скоро нагрянет – где-то замешкалась.
— Ладненько!
Из очереди спросили:
— Почему – Попрошайка? Почему ; Воровайка?
И Тамара пояснила:
— Аполлон – хорошо воспитанная собака. Никогда ничего не стащит с прилавка. Скулит и просит. Вот и прозвали его Попрошайкой. А есть ещё одна дворняга. Вот ту берегись! Как ни следи, всё равно утащит. Воровайкой её зовём.
И вдруг раздался истерический крик:
— Ой, мамочка-а-а!
Тамара выскочила из-за прилавка, очередь потеснилась, тем самым увеличив проход, а мимо пронеслась Шавка-Тявка с кольцом колбасы в зубах.
— Ворюга! Гадость такая! Ты же меня по миру пустишь! — плаксиво заголосила Галка. Она бежала за собакой, размахивая веником, взывая о помощи.
— Люди!.. Добренькие, миленькие! По-моги-ите! Я же останусь без зарплаты!
И кто-то из прохожих пожалел продавца, сбил собаку ногой или палкой, и болезненный, пронзительный визг раздался на всю округу.
Аполлон сорвался с места, рванулся за Тявкой, нырнув в гущу толпы…
Он увидел распластавшуюся на земле подругу, её помутневшие глаза, возле носа багровое пятно крови и в стороне надкушенную колбасу. Тявка дышала тяжело, прерывисто, из горла вырывались хрипы. И вдруг она дёрнулась, вытянула лапы и затихла…
Аполлон в минуты опасности защищал и прикрывал собой Тявку. Готов был ради неё принять бой на себя с чужими псами. Но это тогда, когда видел, чувствовал, что она нуждается в поддержке. А сейчас всё произошло неожиданно, почти мгновенно. Пёс растерялся, потом заметался, не зная, что делать. Лапой шевельнул Тявкино тело, провёл языком по морде, глазам, слизал кровь у рта.
А когда Галка наклонилась поднять колбасу, пёс ощерился да рыкнул так злобно, как ещё никогда не рычал. Впервые в жизни обратил свой гневный голос против человека.
Лаял долго, надрывно, без перерыва, пока не охрип. Потом сел возле Тявки и завыл. И вой был похожим на плач.
Весь остаток дня и всю ночь Аполлон тосковал. А ближе к утру, не выдержав переживаний, лёг возле Тявки, обнял её лапой, на прощание лизнул холодный нос подруги…
На рассвете дворник убрал тела Попрошайки и Воровайки.