Валерий Игнатьевич купил этот домик на окраине маленького посёлка, чтобы «помедитировать». Так он шутливо объяснил своим знакомым причину переезда «в деревню». Он жил там уже второй год. Дом был и правда крохотный, всего два небольших помещения. Одно из них включало в себя прихожую, кухню и столовую. Во втором вместились спальня в виде неуклюжего дивана и «кинозал» - на низенькой облезлой тумбочке стоял маленький телевизор. Там же в качестве гардеробной-библиотеки находился старый кривой шкаф со скрипучей дверцей и косоватыми полками, а рядом с ним в углу комнатушки приютилась «изба-читальня» - большое потёртое кресло, из-за которого выглядывал видавший виды торшер. Небольшая печка служила перегородкой между комнатами, её тепла хватало и для кухонных забот и на обогрев всего жилища.
Во дворе росли две старые яблони и остатки такого же старого вишнёвого дерева. Огорода как такового Валерий Игнатьевич не заводил – выращивал немного лука и укропа «для зелени». Остальное прикупал рядом у «поселковых» или в местном магазинчике. Территорию вокруг домика он изредка облагораживал – косил траву. Газон - не газон, но и до бурьяна не доводил. А ещё соорудил что-то вроде навеса для Матильды – старенького, но верного Опеля. Загнав туда первый раз свою машину, Валерий Игнатьевич даже захотел переименовать её - стоящий под навесом автомобиль почему-то напомнил ему корову. Но, решив, что кличка Матильда подойдёт и для коровы, оставил всё как есть.
Он специально выбрал домик на окраине, чтобы «чувствовать себя единственным на планете, но с возможностью быстро вернуться к людям». Окна дома выходили на заболоченный луг, за которым виднелся лес. Если пройти чуть дальше за посёлок, то можно выйти к небольшому пруду. Когда-то здесь текла мелководная речушка и делала петлю. Местные жители преобразовали её в неглубокий, но достаточно просторный водоём, где можно было искупаться и половить рыбу. Валерий Игнатьевич с удовольствием бродил по посёлку и окрестностям, наблюдая неспешное течение деревенской жизни и наслаждаясь какой-то умиротворённостью и чистотой окружающей природы. Ему нравилось гулять подолгу в любую погоду. Только очень сильный дождь или снежный буран могли задержать его дома.
Осенние ярмарки. В большие базарные дни посёлок, где проживал Валерий Игнатьевич, заметно оживлялся. Местные красавицы всех возрастов прихорашивались и наряжались по-особенному – торжественно и вызывающе неся себя на смотр и обсуждение таких же красавиц. Мужчины также старались выглядеть важно и солидно, но основное внимание они уделяли не себе, а противоположному полу, придирчиво засматриваясь на внезапно похорошевших дам. Ведь ярмарки в небольших населённых пунктах – это своего рода красная дорожка для местных жителей. Тут важно всё – кто, в чём, как, где и с кем. Именно здесь, на больших праздничных ярмарках, можно подняться или упасть в глазах своих соседей, можно даже приглядеть себе пару. Валерий Игнатьевич не очень любил многолюдные мероприятия, но всё же приходил на ярмарку понаблюдать за переливами провинциальной жизни, пытаясь угадать, кто на сей раз окажется в центре местных пересудов.
Наступила пора поздней осени, предзимье. Отшумели, отгуляли осенние ярмарки, во дворах и огородах делать было нечего, да и грибов в лесу уже не найти. Холодный, мокрый, неуютный сезон в мрачных чёрно-коричневых и серых тонах. Но Валерию Игнатьевичу нравилась и эта пора года: «Главное – правильно подобранная одежда, чтобы тепло и сухо было».
«Сегодня выдался какой-то бестолковый день», - подумал Валерий Игнатьевич. Поздно проснулся, потом долго готовил себе еду: вилки, ложки - всё норовило ускользнуть. Выскочившая из его рук луковица упала на пол, подпрыгнула и закатилась в самый дальний угол под стол. Пришлось искать, чем выкатить злосчастную луковицу. Хотел поддеть её кочергой, но та внезапно куда-то подевалась. Подумав, Валерий Игнатьевич, решил поискать её за грудой поленьев. Немного пораскидав дрова, он обнаружил завалившуюся за них «палку-доставалку». Но и вытащить луковицу ему удалось тоже не сразу, пока, став на колени, не загрёб её крючком кочерги. Вдобавок, когда поднимался, опрокинул сахарницу. Пришлось убирать сладкие следы со стола и пола.
Провозившись с домашними делами довольно долго, Валерий Игнатьевич решил прогуляться и заодно заглянуть в местное почтовое отделение – купить пару газет с кроссвордами. Сумерки ещё не наступили, и, одев «правильную» одежду, он отправился на почту придуманным им на ходу длинным маршрутом. Обойдя огороды, Валерий Игнатьевич не торопясь дошёл до пруда. Вода в нём была почти чёрного цвета и даже казалась немного загустевшей от холода. На противоположном берегу виднелся согнувшийся силуэт одинокого рыбака. Где-то вдалеке раздался выстрел – осенний сезон охоты был открыт, и кто-то пробовал в деле своё ружьё.
Побродив немного по берегу пруда, Валерий Игнатьевич повернул в сторону посёлка. На небольшом мостике, под которым протекал широкий ручей, стояла школьница с портфелем-ранцем за спиной. Она слегка перегнулась через невысокие перила и внимательно что-то разглядывала. Валерий Игнатьевич подошёл и тоже посмотрел вниз. Оказалось, девочка с интересом наблюдала за игрушечной морковкой, неспешно плывущей под мостик. Они постояли вместе, дождались, когда пластмассовая морковка покажется с другой стороны. Валерий Игнатьевич пошёл дальше, а школьница всё смотрела вслед уплывающей, полинявшей от времени игрушке.
Недалеко от почтового отделения Валерий Игнатьевич увидел стайку ребят. Мальчишки что-то увлечённо обсуждали, перебивая друг друга и говоря почти одновременно. Один из них ковырял длинной веткой в разбухшей от затяжных осенних дождей колее, стараясь поддеть и отбросить подальше куски мокрой земли, свисавшей над лужицей. Ветка пружинила, пробивала грязь, но иногда ему всё же удавалось метнуть зацепившийся за ветку земляной снаряд.
Зайдя на почту, Валерий Игнатьевич попросил две свежие газеты с кроссвордами на последних страницах.
- Почему берёте газеты, а не сборники кроссвордов? - спросила молоденькая белокурая работница.
- И новости, и развлечение, Дашенька!
Девушка коротенько хихикнула, лукаво посмотрев на покупателя.
Валерий Игнатьевич был уже на полпути к своему дому, как навстречу ему попался Вася-Пасечник. У Васи–Пасечника пасеки никогда не было, просто когда-то в детстве он нашёл осиное гнездо и решил там поковырять палкой. После чего неделю пролежал в ближайшей больнице. Укусы насекомых прошли, а прозвище осталось на всю жизнь.
- Игнатичь! Игнатичь! Подь сюда!
Шатаясь и спотыкаясь обо что-то невидимое, Вася-Пасечник, забрызганный грязью почти до пояса, двигался в сторону Валерия Игнатьевича.
- Ты панимашь, Игнатьичь, такое дело. Мая старая каза, зараза, забрала паследнюю!
При этих словах Вася-Пасечник поднял руку с почти пустой бутылкой и многозначительно потряс ею в воздухе, при этом на одном выдохе произнеся многословную матерную тираду.
- Игнатичь! Я знаю. Ты - мужик. Я тебя сильно уважаю. Я знаю. У тебя всегда схронка есть. Адалжи! Будь другом! Я адам, слово даю, адам!
- У тебя же ещё есть! Не много ли?
- Эх, Игнатичь, разве ж это – это?
- Нет, Вася, не дам. Хватит тебе уже.
- У-у-у! - решил грозно возразить Вася-Пасечник, но вдруг заулыбался и сказал, - Иг-натичь! У тебя же очества, как моя икота! Мы же по сути своей братья! А брату атказать – никак!
Завершить разговор им помешала внезапно появившаяся «старая каза» - жена Васи-Пасечника. Женщина она была дородная, и спорить с ней Вася-Пасечник побаивался. Всю дорогу, пока они удалялись, Валерий Игнатьевич слышал только её визгливый голос. Вася–Пасечник понуро молча брёл рядом с женой, шатаясь и спотыкаясь обо что-то невидимое.
Сгустились сумерки. Кое-где в посёлке зажглись редкие огоньки. Под ногами чавкали мокрые, грязные, давно опавшие листья. Голые ветки деревьев пронизывал осенний ветер, раскачивая их уродливые тени. Валерию Игнатьевичу захотелось побыстрее добраться до дома. Заварить крепкий чай. И с большой кружкой горячего напитка, удобно устроившись в кресле под старым торшером, слушать негромкие стенания ветра за окном и мерное урчание кота Серафима, который непременно бы оказался рядом, втиснувшись сбоку на кресле и согревая ему ногу своим кошачьим теплом.