П О В О Р О Т
« - Но я не хочу общаться с сумасшедшими -
заметила Алиса.
- Но ты ничего не можешь с этим поделать-
сказал Кот, - Мы здесь все сумасшедшие. Я
сумасшедший, ты сумасшедшая.
- Откуда вы знаете, что я сумасшедшая? –
спросила Алиса.
- Ты должна ею быть, - сказал Кот,- иначе бы
ты сюда не пришла. »
Льюис Кэрролл «Алиса в Стране чудес»
Главное – бессмыслица. Зубодробительная музыка в ушах. Даже не мелодия, а какофония чередующихся звуков. Так легче . Руки и ноги только на автоматике движений. Я недавно научился владеть рулём и педалями и вот усвоил это правило, ни на что не отвлекаться, ни о чём не думать, а только всё внимание на дорогу, - знаки, проносящиеся мимо, спереди сзади, машины, пешеходы. Будто бы пропало всё, исчезло навсегда. Конечно же, несомненно и верно, - навсегда… Не вспоминается, как я с ней, с Леной, - расстался, ну не вспомнится, никак. Наверное, это свойство памяти, потому что предполагалось, что мы теперь будем связаны навек. И я в себе не зафиксировал момент. Или это оберёг? Все плохое – забывается ?
1
В салоне душно. Почти с час добираться, от своего пригородного поселка, до конечной остановке на вокзале . С утренней невыспанной мордой вдруг слышу шум и какую то возню за спиной, через два ряда за собой. Там мечутся возле женщины, откинувшейся головой на спинку, в неестественной позе. Меня сила какая то поднимает, но и волнение внутри, - «опоздаю, если…» Подбегаю, смотрю, щупаю. Жилка пульсирует, дыхание есть. Просто уснула, или кратковременный обморок. Подбегает следом за мной шофёр – «Ну чё?». Я киваю – «Езжай, ничего страшного.» Женщина очухивается. Приходиться оставаться, сидеть рядом. Всё на меня глазеют, но скоро, скоро приедем. Сидящая уже лупится глазами. Ничего не соображает. Я встаю, уже на остановке, цедю сквозь зубы «подняла на уши, дома спать надо». Но это с досады, выпуск пара, впереди – полная суточная смена, особого настроения нет, конечно, но что поделаешь, сам напросился, с подачи знакомого доктора…
…Наконец-то ! Клондайк! Не зря ещё Анечка говорила, да не один раз, что это самый простой, и надёжный, и удобный способ знакомств. Возможный твой спутник(ца) как на ладони, на виду, выбор – необозримый. Она сама себе так нашла, вышла замуж в 31, искала долго. В том числе был и я, в соискателях, но она, конечно, на меня не ставила. Я соглашался с её доводами, но вот заиметь Интернет сподобился только сейчас. Анечка уж и родила давно, но в минуты общения нашего, редкие, теперь сетует, мол, получила от муженька всё что хотела. Телега впереди. Сначала семью, ребёнка, потом – любовь что ли? Анечка – давняя моя знакомая, когда то вместе работали в больнице, она – оператором компа, печатала мои истории. Да к тому же – землячка, из одного района, местечка… Мотивы знакомства на страничке таковы, по восходящей : дружба; переписка; отношения; секс вдвоём; любовь; брак; рождение, воспитание ребенка. Потом идут различные характеристики, анкета, альбомы, дневник. Есть раздел интересов, предпочтений и в конце даже, после имеющейся у вас техники (телефона, машины) идёт строка: «сколько бы раз в день хотели заниматься сексом?», а также « гетеро ли вы?». Что ж – полные открытость и демократия. Но самое важное, конечно, фотографии. Они уж точно не обманывают – ракурс, взгляд, вид, обстановка, далекие и ближние планы. Я прямо изучал их, как разведчик. Одна ,скажем, на фоне старинных книг, на полную стену. Другая с мешком картошки за плечами, трудится , бедная, с голоду не пропасть. И совсем выдают, с потрохами сами тексты, ответов, из тех же разделов. Кто то пишет – «самодостаточная», ну ищи себе подобных, другая хочет в «Тайланд» или очень уж «камуникабельная». Попадаются и откровенные записи - « все мужики как общественные туалеты – или заняты , или в грязи» Одна прямо так и выразилась – хочет вообще не посещать эту «помойку», сайт, если бы не нужда… А молодуха, которых много , разоткровенничалась: «И почему нельзя потрахаться без обязательств?»
Всех больше и дольше общение происходило с Танюшей, или как она себя сама называла – «Tanucha», явно путая транскрипцию дифтонгов. Но что то в ней притягивало, может загадка. В профессии стояло «музыкальный работник». А какой ? Преподаватель? Или в оркестре? А может, в ресторане, кабаке – певичка? Потом призналась – в детском саду. Уже потом, гораздо позже, когда решили, договорились – встретиться… Внешность, обаяние , интеллект, всё присутствовало, было привлекательно. И даже порыв её - заплатить за себя в кафе, притягивал, - но я , конечно же, гордый собою, не позволил. Ещё чего? Я уже мечтал – а вдруг что то появится между нами? И она согласилась, - на встречу контактную, близкую, но через пару дней, в тот вечер, когда уезжал её единственный сын. У вокзала мы увиделись вторично. Она на словах отказывалась , а сама что то тянула время, не договаривала, задумывалась. Ждать мне её было некогда. Я больше с ней не общался. Я. А она ещё несколько раз писала полуиздевательские писемки типа «куда пропал?». Я ей ответил, в конце концов, чтобы не приставала и не действовала на нервы.
…После двух безумных дежурств, как приступил к работе, третье суточное прошло вроде спокойно. Я удивлялся даже и уже возвращался, успокоенный, после оббега утреннего, и его заканчивая, поднявшись на «свой» этаж, но ещё побежал, в сторону от двери ординаторской, напротив лифта, влево, к девочкам-медсестричкам, что то напоследок сказать, едва заметив сидящую рядом с врачебным кабинетом женщину с книжкой в руках… Этот оббег, по всем приданным мне отделениям, довольно продолжительный, по времени и пространству. Сначала нужно спустится на лифте с седьмого этажа нового корпуса, потом идти по переходу в старое здание, потом вниз уже по лестнице, в «первую кардиологию». Здесь самые тяжёлые,- рядом, где держат в первые дни инфарктников,- «сердечная реанимация», оттуда и переводят сюда. Такие больные – самые непредсказуемые, потери их происходят иногда, даже не подумаешь. Один случай почти на глазах. Внешне ничего не предвещало, обычный осмотр, из палаты я удалился, а потом, через полчаса, звонят, - «ушёл», по жаргону, ничего не успели, даже довезти в другой конец коридора… После этого отделения, которое с облегчением покидаешь, уже попроще , - «кардиология вторая», снова в новом корпусе, на девятом последнем этаже. Дальше спускаешься, пешком по лестнице, в «терапию первую», к легочникам, и затем уже – на свой родной седьмой этаж, где меня «приютили». Здесь желудочники и печеночные, но попадаются всякие, кидают из приемного всё, что не по профилю - отравления, бомжей…
Я притормаживаюсь, узнаю вдруг , и в груди у меня ёкает. Боже, да не может же этого быть! Но , конечно , она мало изменилась с прошлого года, лета , я её узнаю… Алла… 20 лет назад я был отчаянно влюблён в неё, да ещё с грузом своим семейным, детьми. Потом промучился ещё лет с десяток,- годами сожалений и сладких воспоминаний и уже потихонечку стал подзабывать, но вот , случайно, её встретив, остановил на улице… Да нет, два года уже прошло, - поговорил тогда, повыспрашивал. Она легко согласилась провести время, посидеть. Мы посетили четыре заведения, нам было интересно, разговорам не было конца, но и года наши, её и мои, были не те. Она потускнела, пополнела, хоть и не сильно, желания и стремления к продолжению отношений не высказывала, да и я – не настаивал. Всё таки то , что прошло, действительно, со временем, исчезло. Одно лишь чувство теплоты, не больше. И вот, когда я её не видел ещё два года, она изменилась сильнее. По уловимым мною признакам угадывался нездоровый цвет её лица, а располневшие формы ещё более старили её, и даже не угадывалась былая когда то красота, свежесть… Но почему же она здесь? Поспрашивал и она, понимая, что узнать при желании мне всё равно легко, - рассказала. Да, дела невеселые. Я не стал ничего о ней узнавать, а только спросил, на сколько положили. Отвечала – на две недели , профилактический, инфузионный курс. Я успею, значит, с нею пообщаться. Следующее дежурство моё – через пять дней…
Наконец то я свободен, дежурному врачу информацию передал и теперь лечу по этому переходу, счастливый. Спускаюсь не ко главному входу, в центре, а побоку, через приёмное отделение. Когда то и здесь трудился, во время длинных морских отпусков. Не выходя пока, вижу знакомого доктора, того самого, посоветовавшего меня забраться повыше, на нелегкий «дежурантский хлеб», где мол, получше. Как сказать. Он только пришёл на сутки, сейчас не занят и приглашает меня к себе, в ординаторскую. Соглашаюсь на кофе. Слово за слово и я обронил об Алле, - «может, принимал?» Оказалось, что да, три дня назад, в тяжёлом состоянии, еле «откапали». И совсем не зная моего к ней отношения, доктор закончил, в обычном врачебном, отстраненном порядке, - о прогнозе,- сколько отпущено ей, от силы… У меня непроизвольно, навязчиво зазвенело в ушах. Невольно отвлекаюсь, проглатывая оставшуюся в чашке остывшую черную жидкость. Вида не показываю, шутейно даже укоряю приятеля, какую собаку подсунул, своей рекомендацией. Всё таки с больными возишься целую ночь, мечешься, «звонить в реанимацию или нет?» Не то, что в «приёмнике». – сдал больного и с глаз долой.
2
Это было удивительно, необъяснимо. Для меня тогда. Мне написала женщина, которую я просматривал, но познакомиться не посмел. И вот она сама мною заинтересовалась, мне пишет. Эта «мистика», предопределение подействовали на меня. Потом то всё объяснилось, я ещё не знал тогда о графе посещений . Эта женщина была довольно примечательна, внешне, звали её Алёна и целая серия, сделанных профессионально, в студии, снимков, подействовали на меня. Но самое интересное, у неё была машина! Я ещё никогда не знакомился с подобными особами, но вождения у женщин входило в моду и с этим нужно было считаться. И хоть она проживала от меня далеко, для собственных колёс это было не расстояние. Мы быстро договорились встретиться , но её неожиданно вырвали в командировку, в Питер, она летала туда-сюда, самолётом, извинялась за оттяжку встречи, говорила, что работает референтом, по секретному ведомству, чем ещё более распаляла воображение… Сорок минут ей хватило, чтоб приехать от своей окраины, военного городка, обводным шоссе, и очутиться в городке моём. Фотографии из ателье, наверное, были давними, или подретушированы, что скорее. Она предстала, и это было даже видно в смутности салона дождливого дня, в таком виде, что откровенно разочаровывала. Резкие, бьющиеся по сознанию, морщины на шее, «лапки» вокруг уголков орбит, заметная, выбивающаяся из под краски, седина. Но глаза её были замечательны, - они горели живостью, ясностью, юмором. И разговор сразу у нас завязался непринуждённый, доверительный. Куда ехать дальше, она размышляла недолго, - дождь беспрерывный, нудящий, утомительная дорога по размытой трассе, - действовали соглашательски. Через пять минут мы очутились в моей квартирке. Она устроилась на кресле, месте для моих гостей, перед холодильником, с водружённым на него ТВ. Она попивала предложенный мною кофе, я хватанул для храбрости вина, - ей было, понятно, нельзя. И нужно было определяться, что то предлагать. Я уж не знал, как к ней подступиться и стал жарить сырые орехи, арахиса, купленные вчера. И когда я шевелил их на сковородке, она вдруг встала и стала показывать, как правильнее делать. И прямо передо мной её круглые, правильной формы, окаймлённые черными брюками бедра, так меня сильно и неожиданно возбудили, подействовали на меня, что я уже ничего другого не хотел, как принять эту полубогиню, снизошедшую с небес, в свои объятия. Но, как назло, закончился дождь, и открывшийся даже вид из моего окна, с рекой, гидростанцией, дальними сопками, её не удерживал. Мы расстались, в полной уверенности, что обязательно, на днях, встретимся снова. Сорок минут… Алёна позвонила через два дня, к тому времени, как мы и договорились, и чуть не захлёбываясь слезами, сообщила о неприятности, с ней случившейся. «Разбила машинку». Говорила о своём «вазике», как о маленьком ребёнке, уж члене семейства точно. Что ж, пока не починит, о следующей встрече не может быть и речи.
…Она сидела передо мной и ела конфеты. Коробок с ними, с шоколадными, было много, они лежали на столе в глубине ординаторской стопами, но всё равно, убыль сладкого могли заметить и как мне завтра, в понедельник, нужно было оправдываться, я не представлял. Алла болтала всякий вздор. Жаловалась на свою жизнь, сетовала на здоровье, строила планы на будущее. А мне было невыносимо слушать её игривый небрежный тон, в голове назойливо сидели эти вычитанные из справочника сведения , - об исходе её болезни, непредсказуемых, опасных осложнениях… Зачем мне ещё и такое испытание? А она призналась, что не думала, что я такой врач, внимательный и отзывчивый, - понабралась от медсестричек. Вот , ведь, оказывается, с какой стороны начинаешь о себе узнавать. Да я просто выполняю то, что положено по должности, и для своего же спокойствия. Лучше лишний раз осмотрю больного, посчитаю пульс и померяю давление, определю частоту дыхания, чем потом в беспокойстве думать, что этого не сделал.
Я почти обрадовался, когда меня отвлекли. Позвонили друзья. Алла засобиралась, я её не удерживал. Ко мне пришли, по договорённости, приятели-литераторы. Но дела ко мне у них оказались другие, по медицинской части, я обещался помочь, консультацию узкого специалиста,- устроить. И, проводив их после недолго визита, до вестибюля главного корпуса, подгадал свой вечерний , после 19-00 , обход. Если прошлое дежурство удалось, то в нынешнее вряд можно было ожидать покоя, всё таки висят на тебе эти двести больных , из четырех отделений. А сегодня ещё и день особенный, праздничный для медиков, сабантуй везде, угощают. Пиво в полиэтилене горчит, отрыгается, еле выпиваю, исчезаю. Но о бабушке всё же говорю, напоминаю - что то не понравилась, дышит часто. Я подметил её ещё утром, но не подошёл и не проверил, наблюдения за ней не оставлено, я легкомысленно от неё отмахнулся и вот теперь пожинаю плоды,- беспечности. Ясно, как говорят среди терапевтов, что приближается «финал», дыхание уже со всхлипами, а вид лица землистый. Обойдя остальные этажи, и выпив у себя уголёк для трезвости, с чёрным кофе, я возвращаюсь в «первую». Капельница над нею ,страдалицей, уже поставлена, медсестры шустрые.
…Люба эта приглянулась не сразу, кругами возле неё на сайте ходил долго, несколько дней. Отпугивал, конечно, возраст, чуть помоложе запредельного моего. Но личико её, чистое, и без морщин, а также ответы – вопросы, призывно-игривые, завораживали и на встречу я, - согласился. Но предчувствие не обмануло меня. Это на фото всё кажется кукольным , фальшивым, а в яви лицо её оказалось скомканным, морщины под слоем косметики, - угадываемыми. Мы покрутились около места встречи, было скучно, я даже бросил в сердцах, «если ли тут какое приличное заведение? Ну что мы, как школьники, толчёмся?». И, правда, на двоих уже больше сотни лет, можно позволить себе и где-нибудь отдохнуть. Я этот, дальний район города, знал мало и она повела меня в ближнее кафе, очень милое и уютное, недалеко от остановки, места свидания. Мы сели рядышком, уголком, мои колени касались её ног, холодных, остывших. Хоть и конец июня, но север заполярный сказывался, циклоны не унимались, приносили прохладу. Мы выпили шампанского, принесённого в бочоночке, со льдом. Нам стало веселей. Наверное, флюиды отогрели её, , она размякла и пригласила, в тумане быстрого опьянения, меня к себе, - жила неподалёку… Почему у нас случилась такая мгновенная, такая кипучая и страстная связь? Наверное, я слишком устал от той последней смены в больнице, когда целых бессонных шесть часов, этот собачий отрезок суток, с 22 до 4-х, воевал и с реаниматологами, и с отёком. Лёгкие бабушки заливала жидкость, которую не успевало перекачивать её больное измученное сердце, а этот козел, молодой патлатый доктор, реаниматор, никак не хотел умирающую больную забирать. На что ему безнадёжная, 83 лет, старушка с рубцовым миокардом и признаками омертвения уже, на ногах? Явный и беспощадный показатель неотвратимости. Я уже почти кричу на врача, ведь шок то , аритмогенный, непредсказуемый, налицо, а он гнёт своё, качай, мол, пока, капай давай, там посмотрим. Еще этот моралист стоял рядом, из реанимации общей, Крючков, прошлогодний мой оскорбитель, по «приёмнику», запомнил его, - истерик, хамло. Как ни странно, старушечка выкарабкалась, к утру дыхание её прочистилось, уже не хлюпало, а сердце забилось ровнее, реже. И пятна на голенях оказались не те , за которые я их поначалу принял, а совсем другие, тромбофлебитные…
Будто мы с Любой всю жизнь пробыли вместе, так понятно и взаимно всё между нами произошло. И страсть, страсть её, необузданная,, перекачивающаяся в меня, не даёт успокоиться и мне и ещё последействием, мы тянемся друг к дружке, обнимаемся, словно не насладившись, припадаем к рукам и ногам, обвиваемся губами. Прямо мурлыкаем, прикасаемся и прикасаемся, разряжаемся. Удивительная по лёгкости и порывам связь. Но потом мы отдаляемся, разобщаемся. Мы совершенно разные, хотя в одних годах, воспитывались на тех же одинаковых книгах и фильмах, восторгались подвигами соплеменников, пели общие песни. Но она и другая, всю жизнь безмужняя, и привыкшая жить в роскоши, среди военных, высших штабных офицеров, с хорошей пенсией, без дефицита внимания, и её друг, пока что в командировке в Индии, а дочка замужем, за бизнесменом, в Италии…
3
Да, по внешности она мне понравилась сразу. и я бы узнал её, если б она шла по улице. В Инете эта Лена симпатичная, красивая даже, особенно на одной из фотографий, на фоне зелени природы, скромной, северной, - сидит, подавшись лицом и плечиками вперёд, в тёмных очках, с выражением хитрым, «ну-ка, возьми меня!..» Но вот марку машины я не знал, она не сообщила, и вглядывался в каждый проезжающий мимо лимузин. Нет, вроде нет. Женщин теперь за колёсами масса, будто сорвались. Провожаю глазами следующую, нет. Опять не похожа… Два дня она молчала, извела меня, а я даже не подумал, что были выходные, а она появлялась на сайте только днём, или ближе к вечеру, на работе, когда оставалось поменьше работы, для генерального, значит, директора. Она так и оправдывалась потом, опять завалил бумагами, «гендир» несносный. И потом этот номер. Который она дала, телефонный. Неожиданно очень, я оторопел даже. Но и случай упускать нельзя. Да и какая она, посмотрим. «холостяк-не пустяк», как в песне поётся, 50-х годов. Я всё таки увидел её шедшую пешком. Она припарковалась поодаль и теперь решительным, деловым даже шагом, -приближалась ко мне. Я двинулся навстречу. Мы поздоровались. «Вот бы жениться на такой» - отчего то пронеслось сразу в голове, но я эту мысль, бредовую конечно , несущественную даже, оставил. Через секунды мы в кафе. Она только что с работы, поэтому поесть не отказывается. Выбирала в меню блюдо долго, остановилась на котлете. Из напиток взяла чай чёрный, не зелёный расхожий, как все аристократки обычно , заботящиеся о здоровье. Хлеб не принесли, она махнула рукой, ясно, углеводами не питается. Да, фигурка идеальна, отменна. И возраст тоже. Меня уже подтрясывает, - так она хороша. Я осушаю целый бокал пива как божественный нектар и мне немного становится легче. Со специальностью своей она что то темнила, тщательно её скрывая, то ли юрист, то ли экономист, на да, понятно, сейчас секретарша, там надо разбираться во многом. А теперь - внимание . Она пристально смотрит на меня, сбоку, будто изучая, потом произносит, в сомнении: « А ты действительно, писатель?» Ах вон что ей нужно от меня! Но один только этот вопрос у неё в голове, без продолжений и анализа, для чего и зачем? Но я привык к подобному, киваю обыденно, куда же денешься.
…Расстаемся быстро, не прошло может и часа, как она садится в свой автомобиль, а я с облегчением, вздыхаю. Не понравилась, однако, она мне, нет. Хотя чем то задела… Чем?.. Не найду ответа. Но всё роилось , бурлило внутри, какое то перерождение от впечатления, первого…
До встречи следующей, намеченной через три дня ,в субботу, мы с ней каждый вечер разговаривали. И я . по своей вечной наглой привычке , стал зазывать её в гости. Ведь когда думаешь о серьёзном, надо проверять человека на месте, «в действии», а если не понравится, то и незачем, не стоит, - ломать копья… Но она отказывалась , наотрез, и в принципе , и даже прорвалось у неё, - « я к незнакомым мужчинам не езжу». Ну да , мы совсем ещё недавно знаем друг друга. Ну что такое какие то две недели, всего то? Сомнения вновь стали одолевать меня, и, не догадываясь о том, что она непроизвольно отшатывается потому , что слишком я стремителен, нетерпелив, по мере приближения этого будоражащего срока, до второго свидания встречи, я всё сильнее волновался и больше переживал. И совсем не зацепилось за моё сознание её тирада о том, что на дальние расстояния она не ездит ещё, боится… В день встречи, с утра, пошёл уже конкретный разговор, где и как мы будем проводить время? Куда поедем? Убогость города удручает. Одни палатки пивные на улицах. Ну, сауна есть. Но ведь лето, самая середина, можно и искупаться, хоть и за Полярным кругом. Так ни о чем и не договорившись, условились только о месте встречи.
После полубессонной ночи, именно по думам о ней, спать почему то не хочется и времени ещё с вагон. Хоть оно постепенно и движется, движется, но медленно, медленно. А потом , уже на остановке, минут не осталось! Именно из за этого обманчивого чувства медленности. Да к тому же я перепутал субботу с воскресеньем, график расписания транспорта. И вот уже к назначенному времени я точно не успеваю. Я спрыгнул с автобуса и помчался наперерез, закоулками, к тому кольцу троллейбуса, где и договорились встретиться. Когда то ходил здесь, когда учился полтора месяца года три назад, на курсах в Областной больнице, которая рядом.
…Я опоздал буквально на три минуты. Её не было. Подъехала она только через двадцать минут. «Сколько ждал?» Спросила… Это греет. А меня самого уже снова обволакивают, обуревают чувства; непонятная нарастающая дрожь страха ожидания, неминуемости решения. Я ничего, ничегошеньки ещё конкретно не знал, но что то такое должно было совершиться, произойти, - не сомневался. Пришли на очередь мысли, которыми когда то самоутешался, - думал найти единомышленницу из женщин своего круга, медичку, но потом понял, что зацикливаться на этом не стоит. Что будет, то и будет. Какая попутчица жизни отзовётся в сердце, которая согреет, та и пойдёт. «Заправимся?» - спросил, потому что был разговор. «Уже»- отозвалась она, разворачиваясь на трассу к центру. Ну тогда , куда едем? Решаем, - туда, где хороший кофе, в недавно открытой кофейнице, на европейский манер, с гномиками, качающимися в окнах. По пути она с дрожью в голосе рассказывает об авариях в стране, прямо как обвал, эпидемия, ужасные кадры на каналах теленовостей. Видно, эта тема её волновала. Потом отвлеклась , смеялась, как собачка мешала ей, когда мыла машину… Она села за столик у окна, я отошёл , «возьму», но она , встав, подошла со мной к прилавку за небольшой очередью, «может что то захочется». Розеточка там, или пирожное , с желе… Из динамиков ненавязчиво и в полутон стелется музыка, я призадумался какая то знакомая, она мне помогла – «Армстронг». Потом пересказала один рассказ , прочитанный недавно, Токаревой, - о женщине , боящейся брака, да так и оставшейся старой девой. Дальше стала критиковать нынешнее правительство. «А раньше?» - прервал её я, - «ведь было ещё хуже». Не замечает моих слов и заканчивает, что с удовольствием бы уехала куда-нибудь, на ПМЖ. Внутри меня томление, что то такое внутри происходит. Но что же это , что? Неужели любовь? И где, какая, она , вообще? Но ведь можно же ехать и с телегой этой пресловутой впереди лошади. Как Аня. Почему нет? Ведь сажают же условно в тюрьму. Почему нельзя условно полюбить, а потом уже по-настоящему, - присохнуть, развить чувство. Главное не упустить момент, чую ведь , что и она чего то ждёт. С того вопроса о писательстве. Видимо , она не сразу поверила, потому и произнесла: «впервые вижу, живого…» Будто я бегемот.
… Выехали на улицу, параллельную главному проспекту и тут меня осенило. Недалеко здесь итальянская кофейня, с прекрасной кухней. Хвалил приятель, но я сам там ни разу не был. А неизвестность всегда невольно притягивает. И вот мы сидим , опять напротив друг друга и вот я говорю те, которые вертятся на языке, слова, сначала промычав неопределённо , но потом спохватываюсь, ясно и чётко произношу их – «Выходи за меня…»
Она призадумалась. Надолго замолчала. Видно, проняло её, не ожидала. А потом ответила, медленно с расстановкой, нет, не отказ, но фразу : «Ты знаешь, как только развелась, я готова была кинуться на первого встречного…» И снова – молчание. Господи, кончится ли эта пытка когда-нибудь !? И я смягчаю впечатление – конечно же, естественно, подумай, сразу не отвечай, не «с бухты же барахты», потом, - посмотрим, до отъезда твоего ещё две с половиной недели. Она собиралась в конце июля смотать на юг, позагорать, очень уж устала в этом своем офисе, нужна разрядка. Кажется,- она кивнула, - подумает, да, подумает. Я на верху блаженства, радости и ликования. Я сделал то, что хотел! Постепенно меня поворачивает в другую, несбыточную для меня сферу жениховства, какое то полётное состояние, вечного счастья. Но что же дальше надо, необходимо? Ах, да! Цветы! И вот тут меня насторожило. Она не любит вообще, чтобы их ей дарили, не воспринимает эти стебельки. Но вот что то долговечное и экзотичное она бы приобрела. Молчим снова и нам от этого не неудобно. Каждый о своём. Надо рассчитываться. Да, поедем. Маленькая её, изящная «Шкода» ждёт, припаркованная у тротуара. Встали, пошли. Придерживаю широкую и массивную входную дверь, оберегаю сокровище, теперь оно моё, явно моё. Неужели всё так просто? Это заведение, где не был, куда так настойчиво звал меня приятель, теперь счастливое для меня. Будем всегда его посещать.
Она везёт меня в один из магазинов сети «Зимний сад», недалеко от её дома. Там продают эти вычурные извилистые палки. То, чего хочет она. Выворачиваем на улицу и видим лимузин с позументами, в шариках и с куклой на передке. Да, сегодня же день свадеб. «Мы не будем отмечать так торжественно. Простенько…» Она натружено мне в ответ, ухмыляясь будто, - смеётся… Отчего то спросила, когда мы уже купили растение, когда у меня день рождения. Будет сверяться по гороскопам, значит. Ответил и опять, опять же, - это сладкое, нечаянное касание её плеча. Или когда переходил дорогу, взял её под руку. Предвкушал, что теперь навсегда для меня – изумительные эти изгибы, формы её тела. Онемение моего смятения не проходит, а вопрос «что дальше?» остаётся. Но ей надо уезжать, расстаться, она не может со мною сейчас быть. Какие то, может, и дела, я соглашаюсь. Про сына что то говорила, единственного. И теперь конкретно, - она просит завтра вообще ей не звонить, не общаться. Ей надо собраться с мыслями. Как перед выборами, - режим молчания, свободной от агитации день. И ещё - отметилось в голове, - как она подавала мне мою куртку, забытую в машине,(жарко в салоне, а на воздухе ветер) перед магазином , - бережно так, и по-хозяйски. Я не помнил , как прошёлся до автовокзала и сел в маршрутку. Всё делал на «автомате»…
… Из за полубессонной прошлой ночи я проспал до половины одиннадцатого утра. И проснулся с ощущением какой то неясной тревоги в груди. Звонить нельзя. Надо иметь терпение. Уже во второй половине дня разобрался, отчего такое смятение внутри. Ну конечно ! Когда свершаются переломы, нужно сходить в церковь. Освятить этот обряд. Предложения. Как вообще поступают в подобных случаях? Не свечку же ставят? Такое невежество… Звоню хорошей знакомой и очень верующей. Она подтверждает, - полезно пойти, очиститься, освободиться от грехов. Чтобы в будущую, новую жизнь войти непорочным, чистым. Всё таки подумал и решил, что в храм схожу позже, завтра. Сегодня уже опоздал. Успеется. День прошёл муторно. В понедельник, назавтра, как назло, свободный от работы день. Смена только во вторник, с пятнадцати часов. Вечером, в обычное привычное время, выхожу на её страницу. Там всё по- прежнему, на сайт она не появлялась. Но назначенный срок молчания всё равно кончается. Надо звонить. Но что то меня сдерживает. Ладно, думаю. Завтра, конечно, не «тяжелый» уже день. Отвлекусь на работе хоть. Да, полагаюсь на интуицию. Ложь бежит впереди, эта обольстительная и всепроникающая сестра заблуждений. Она должна, должна вывести, помочь. И всё таки будет отказ. Наверное. Не может же быть по-иному. Вечная погоня не кончится. Измучившись весь день и ночь, я готов был поверить, что происшедшее между мной и ней - в действительности сон…
И мои сомнения подтвердил весь следующий, до позднего вечера, день. Телефон её не отвечал. «Выключен или находится вне зоны действия. Позвоните позднее!» – увещевал уверенный в своей правоте голос. После дежурства утром вышел, почти шатаясь. Снова не спал ночь, потом проваливался в полусон,- обольстительная недоступная Леночка вмиг появлялась, рулила своей машинкой и говорила, что, вот, научилась водить получше и приедет ко мне. Я вообще то не верю в сны, но каплю надежды эти видения вселяли. Перейдя проспект, заметил подходящий троллейбус. Я решил проехать три остановки, там пройти немного назад, заплатить в круглосуточном агентстве за телефон, без процентов. Но неясно ощущаю , что надо сойти пораньше, взглянуть все же, что же случилось там, ранним утром, в воскресенье, на центральной остановке. Всю смену на все лады, пересказывали, - медсестры, врачи . Крупная авария, погибли трое, - две девушки, мужчина. Какой то идиот , выкормыш местного олигарха, кутил в ночном клубе, повёз пьяным друзей, не вписался на «кадиллаке» в поворот и вот результат, три трупа. На месте уже следов почти нет, но сломанные кустики, покарёженный чернотой бетон фонаря, вырванное пространство убранной уже ограды, цветы у бордюра, и портрет, возле которого сидел парень, страшную трагедию подтверждали. Я вперёд почти пробежал, до пункта платежа, а потом возвращаться этой же дорогой не хотел, можно было пройти и путём другим, чуть даже покороче, но меня снова что то потянуло на то место , где сидел этот паренёк, неудержимо, и я взглянул на тот стоявший там портрет… Эта была… ЛЕНА. То самое фото, в темных очках, чтоб не узнавали(?), но я то, прекрасно всё вспомнил. А перед нею значит, её сын… И снова зазвенели в ушах подробности - убило женщин, стоявшей на остановке и в машине рядом, а также пассажира водителя...
Ноги ослабли, стали ватными, я с трудом передвигая их, все таки сумел отдалиться от ужасного зрелища. Ну почему, почему она там стояла, зачем именно ранним утром, в воскресенье, на своей Skoda Fabia? И тут же вспомнилось сразу же , чётко,- да, говорила, что собиралась за город, недалеко, за грибами, с подругой…Наверное, ждала…
Я ещё не сразу добрался до транспорта, сидел, успокаивался в скверике у вокзала на скамейке, вдыхал на полную грудь и не кашляя, табачный горьковатый дым . Потом дотащился всё таки, еле-еле, до автобуса своего маршрута, взобрался в пустой по случаю будничного утра салон... Я так никогда и не узнаю, дала ли она мне своё согласие или нет…
2009 , ноябрь. Хоннинсвог, Норвегия