В тот вечер на улицы Лондона снова опустился туман, клубами белесого дыма светлевший в угольно-серых, пахнущих дождем сумерках. Трепещущие огоньки газовых фонарей туман окружил тускло-желтыми кругами, похожими на пятна акварели, расплывшиеся на влажной бумаге. Наступил тот час, когда отражения фонарей в Темзе казались четче, чем сами фонари, час, когда залитый сырым туманом Лондон превращался в подводный город. Змеящиеся в воде тени и огнистые дорожки, ветвящиеся кораллами неподвижные деревья, шум неспящего города, приглушенный подушкой тумана и кажущийся лишь шорохом песка под неслышным прибоем времени - все это создавало другой Лондон, и только он был реален в час сумерек.
Такую погоду обычно не любят, но в этот вечер по набережной Темзы шел человек, радовавшийся туману и сырости. Мистер Беринджер, молодой археолог, только что вернулся из Египта, и теперь его легкие, обожженные раскаленным воздухом пустыни, уставшие от мельчайшего белого песка, кружащего в воздухе, и от душной пыли древних гробниц, с наслаждением вдыхали воздух Лондона, пахнущий дождем и водорослями. Он шел по набережной и любовался призрачными силуэтами кораблей и пароходов: в этот вечер туман подарил им всем величие и загадку Летучего Голландца. Мистер Беринджер думал, что беспрерывно меняющие свой облик клубы тумана напоминали ему клубы тонкого светлого песка, поднимаемые лопатами усердных феллахов. Он радовался тому, что оставленная позади земля Египта - земля его мечты, томившей его с детства обещанием невиданных чудес, а в юности - жаждой славы, - и Лондон, родной его город, столько жарких месяцев казавшийся мечтой еще более недосягаемой, имеют много общего. Он наконец-то был дома, и влажный воздух, заставлявший зябко вздрагивать его привыкшее к зною тело, целительным бальзамом вливался в его глубоко вдыхавшую грудь.
Мистер Беринджер направлялся в этот поздний час в клуб, чтобы поиграть с друзьями в карты и рассказать о своих трудах и приключениях. Хотя мистер Беринджер был самым молодым из всех английских археологов, работавших в Египте, и, увы, не имел никакого отношения к будоражившим умы открытий мистера Картера, тем не менее, ему тоже было чем похвастаться. Ему посчастливилось был представленным великому археологу и даже пожать ему руку. За те недели, что мистер Беринджер провел на пароходе, доставившем его на родину, и те дни, в которые он заново знакомился с давно оставленными друзьями, он понял, что этот факт весит гораздо больше в глазах окружающих, чем то, что он своими руками достал из разрушенной гробницы неизвестного чиновника времен Древнего царства статуэтку Анубиса. Пусть она была глиняной и не шла ни в какое сравнение с великолепным богом-шакалом, черным, как чернила, найденным мистером Картером в гробнице юного фараона, но достали ее из молчащего песка, отряхнули от пыли веков и явили миру руки мистера Беринджера.
Именно об этом он с гордостью поведал своим партнерам по карточной игре.
- Где же сейчас ваша находка? - поинтересовался его знакомый, гвардейский капитан в великолепном алом мундире. Сейчас, глядя на золото его мундира и сравнивая его с легким пальто цвета древнеегипетской пыли на плечах мистера Беринджера, трудно было поверить, что когда-то оба джентльмена ходили в одну школу.
- Этот Анубис не представляет такой ценности, как находки мистера Картера, - застенчиво и вместе с тем сердито, словно порицая лучшего друга, проговорил археолог. - Пока его не заберет у меня какой-нибудь музей, мой Анубис будет стоять у меня в спальне.
- И вы не боитесь? - улыбнулся мистер Элиот, седоусый джентльмен напротив. - Я бы не решился оставить в своей спальне бога подземного царства, да еще и явившегося из столь далекого прошлого. Ведь, как я понял, ваша находка намного древнее тех находок, о которых сейчас пишут все газеты?
- Это так, - согласился мистер Беринджер. - Неизвестный ранее фараон по имени Тутанхамон, найденный мистером Картером, вероятно, принадлежит к восемнадцатой династии, в то время как мой чиновник, в гробницу которого я так невежливо проник, служил Пепи первому.
- Избавьте нас от перечисления этих варварских имен, - протестующе заметил капитан Грейвз. - Для меня они никто, хотя вы говорите о них с такой же нежностью, как о своих родных дядюшках!
Мистер Беринджер рассмеялся.
- Прошу прощения, джентльмены, я увлекся. Я так долго жил в песках среди феллахов, что разучился вести светскую беседу.
- Мы вас прощаем, - ответил мистер Дуглас, утонченный джентльмен с моноклем. - Вы приехали из дальних диких стран, вы разучились беседовать и стали плохо играть в карты. Только по этой причине вы нам интересны. Пройдет немного времени, вы станете одним из нас, и мы снова не будем обращать на вас внимания. Но меня тоже интересует этот вопрос.
- Какой вопрос? - спросил мистер Беринджер.
- Не пугает ли вас присутствие Анубиса в вашей спальне, - уточнил мистер Элиот. - Сейчас все газеты полны описания странных и подчас жутких вещей, случившихся с мистером Картером, милордом Карнарвоном и другими членами их экспедиции.
- Да, действительно, - оживился мистер Дуглас. - Не просыпаетесь ли вы ночью оттого, что вам кажется, что на вас кто-то смотрит? А может быть, в вашем доме стали происходить непонятные вещи? Может быть, вы стали плохо спать, или чувствуете беспричинную грусть?
- Чепуха! - фыркнул капитан Грейвз. - Обычная фигурка из глины! От них сон не пропадает!
- Капитан не верит в существование загадочного, - с сожалением заметил мистер Дуглас. - Зато я верю, что в мире не все объяснимо с помощью науки. Так что же, мистер Беринджер?
- Я хорошо сплю, джентльмены, - улыбнулся археолог. - Статуэтка напоминает мне о многом, поэтому мне приятно на нее смотреть. Я вспоминаю то волнение, которое почувствовал, когда угадал ее очертания под легким покрывалом песка, вспоминаю сердечную дрожь, от которой дрожали и руки, когда я обметал ее кисточкой. Я вспоминаю радость и гордость, которые чувствовал, глядя на нее, только что явленную на свет. Не у каждого дома есть предмет, который убеждает нас в том, что мечта нашей жизни сбылась.
- Я вам завидую, - грустно заметил мистер Дуглас. - Вы - человек дела, тогда как мы сидим здесь целыми днями и играем в карты. Именно по этой причине вы скоро будете нам неинтересны: мы будем чувствовать себя неловко в вашем присутствии.
- Но вы не можете забыть, что эта вещь - не ваша, - проговорил мистер Элиот. - Ее касались руки человека, жившего тысячи лет назад! Одна эта мысль лишила бы меня сна.
- Я помню об этом, - кивнул мистер Беринджер, - и от этого она мне еще более дорога. Когда я закрываю окно и ложусь спать, я чувствую едва уловимый запах благовоний, который неизвестно откуда берется в комнате. Я думаю, это пахнет глина, из которой сделана была статуэтка.
- Какой ужас! - воскликнул мистер Дуглас. - Я не понимаю вас. Видимо, страшная жизнь в пустыне, где вы ежечасно боролись за свою жизнь, сделала вас настолько бесстрашным и бесчувственным, что это никак на вас не действует!
Мистер Беринджер рассмеялся.
- Я так долго жил в гробницах, что все это стало частью моей жизни. А все эти черви и трефы, - и он бросил на зеленое сукно стола свои карты, - стали для меня настолько же непривычными, насколько вам, мистер Дуглас, покажутся непривычными иероглифы.
Время медленно шло, четко отсчитывая свои шаги по лондонским улицам качанием медного маятника на часах в клубе. Уже давно за тяжелыми портьерами на окнах чернела ночь, похожая на воду в Темзе, а игра в карты все продолжалась. Мистер Беринджер, наслаждавшийся бездельем и возможностью не спать так долго, теперь играл с незнакомыми джентльменами, бегло представленными ему капитаном Грейвзом. Все легче он играл, все легче текла из его уст оживленная беседа ни о чем: оказалось, что в песках Египта он привык говорить мало и сжато, теперь же нужно было отвыкнуть от этой привычки, которая вряд ли была уместна в Лондоне. Мистеру Беринджеру стало казаться, что он всегда сидел за этим столом, что за окном всегда клубился туман, а на улице всегда пахло речной водой и мокрыми камнями. Словно сон, вспоминались ему и слепящее солнце, и суровые медные лица феллахов, и проникающий повсюду тонкий белый песок. Все это казалось сном, который забылся, но напоминал о себе странно волнующим чувством потери: так книга пахнет едва заметным ароматом цветов, хотя сам цветок давно рассыпался в пыль.
- Так вы археолог? - спрашивал незнакомый джентльмен с блестящими усиками, тасуя карты. - Ну и как вы находите Египет?
- О, это удивительная страна, - с готовностью отвечал мистер Беринджер. - Она неслыханно богата. Каждая пядь ее земли скрывает от нашего взгляда бесценные вещи.
- Такие, как находки мистера Картера? - глаза незнакомого джентльмена ярко блеснули.
- Столь же, или еще более бесценные, - кивнул мистер Беринджер. В самом деле, гробница мистера Картера казалась мистеру Беринджеру почти совсем новой и оттого не слишком интересной. В самом деле, что для археолога возраст в какие-нибудь три тысячи лет? Насколько драгоценнее изъеденные временем пирамиды Гизы, похожие на гигантские необитаемые муравейники, или Сфинкс, это доброе чудовище на страже своего господина, чем почти современное убранство маленькой уютной гробницы неизвестного юного фараона!
- Я даже не могу себе этого представить! - воодушевился джентльмен с усиками. - Еще более бесценные вещи! Скажите же мне, - и он с заговорщическим видом перегнулся через стол к археологу, - ведь вы, несомненно, привезли с собой какую-нибудь драгоценную безделушку, что-нибудь на память о Египте?
- О да, я привез настоящее сокровище, - с гордостью ответил мистер Беринджер.
- Золото? - почти шепотом произнес джентльмен с усиками.
- Нет, глина, - улыбнулся удивлению собеседников мистер Беринджер. - Маленькая статуэтка Анубиса из глины.
- Анубис? - с иронией переспросил джентльмен. - Тот самый страшный бог, насылающий проклятия и внезапную смерть? И вы не боитесь держать его у себя дома?
Очередной проигрыш отвлек внимание мистера Беринджера от беседы. Его карманы опустели, и внезапно он осознал, что слишком увлекся игрой.
- Я снова проиграл, джентльмены, - попытался он улыбнуться. - Боюсь, я должен откланяться.
- В самом деле, кажется, для вас понятнее иероглифы, чем трефы и черви, - проговорил джентльмен с усиками.
Мистер Беринджер так торопился уйти, что не заметил улыбки, полной презрения, которой обменялись за его спиной игравшие с ним джентльмены.
Из Египта, полного золотом фараонов, мистер Беринджер привез на родину лишь глиняную статуэтку, поэтому несколько мужчин, обладающих ловкостью рук и знавших карточные фокусы, благодаря которым можно было обыграть и не столь наивного в карточной игре человека, смогли без труда облегчить карман молодого археолога. Забыв о нем, едва он вышел за порог клуба и растворился в сырой ночи, мужчины, которых мистер Беринджер принял за джентльменов, скоро закончили игру. И тогда в клубе стали происходить странные вещи.
Внезапный порыв холодного ветра, пахнущего темнотой глубокой черной воды и пустых улиц, распахнул окно, надув, будто парус, золотистую шелковую штору. Замерцали и с треском потухли язычки свечей, горевших на зеленых столах. Прошло несколько минут, пока служители смогли одолеть взвившуюся к потолку штору и закрыть разверстое окно, дышавшее на возмущенных джентльменов зябкостью ночи. Вновь зажглись свечи, и вечерний уют был восстановлен. Теперь джентльменам, так ловко игравшим в карты, ничто не мешало спокойно удалиться из клуба. Но, как выяснилось, внезапный порыв ветра изменил больше, чем показалось на первый взгляд.
- Где моя трость? - спросил один из джентльменов. - Я повесил ее на спинку моего кресла, теперь же ее нет.
Второй джентльмен попытался надеть пенсне, чтобы помочь знакомому в поисках трости, но не обнаружил его на конце массивной золотой цепи, на которой всегда его носил. Эти неприятности слегка вывели джентльменов из того благодушного настроения, в котором они пребывали благодаря неловкой игре мистера Беринджера. Трость пропала бесследно, хотя пенсне и нашлось под креслом в весьма плачевном виде: его блестящую поверхность пересекала уродливая трещина.
Когда джентльмены вышли из клуба, их неприятно поразила погода, стоявшая на ночной улице. После тепла освещенного свечами и огромным камином клуба их заключила в свои объятия промозглая ночь, пропитанная влагой. Несмотря на трепещущие огоньки фонарей, ночь казалась непривычно и пугающе темной. На черном, словно чернила, небе не было видно ни луны, ни звезд, словно грабитель в шелковой маске похитил бриллианты звездной россыпи и жадной рукой спрятал их в свой бездонный карман. Угадать очертания обнаженных деревьев среди темноты можно было только по блеску капелек влаги, осевших на ветвях. Ледяной ветер, долетавший с реки, безжалостно пронизывал теплые пальто джентльменов, заставляя их зябко поводить плечами и засовывать руки в карманы. В воздухе пахло глубокой водой, которая плещется под мостами, водорослями, налипшими на прибрежные камни, ржавчиной и копотью поскрипывавших в порту кораблей. Пахло городом, живущим своей тайной жизнью в тот час, когда люди затворились в своих уютных домах.
- Ужасная погода, - с негодованием проговорил джентльмен с усиками. - Холодно, как в склепе.
- Ты сам виноват, - раздраженно отозвался джентльмен, потерявший трость. - Если бы ты приехал на автомобиле, мы бы сейчас не шли пешком по ночному городу.
- Не ворчите, - примирительно заметил джентльмен с разбитым пенсне. - Сегодня у нас удачный день: тот наивный археолог ушел от нас без гроша в кармане.
Внезапный порыв ветра, похожий на тот, что нарушил спокойствие клуба, едва не лишил говорившего шляпы. Над головами джентльменов что-то звонко треснуло: на мостовую посыпались осколки стекла, а фонарь, освещавший их путь, потух. Тьма вокруг стала еще непрогляднее, скрылись из глаз камни мостовой. Теперь в черноте, окружившей джентльменов, созвездиями светились редкие огоньки освещенных окон, а впереди путеводной звездой пылал голубоватый свет следующего фонаря.
- Что ж, за одну удачу нам приходится расплачиваться множеством неприятностей, - проговорил джентльмен с усиками, когда улегся взрыв негодования, вызванный разбитым фонарем.
- Сейчас мне кажется, что деньги археолога не стоили этого, - сказал джентльмен без трости. - Нужно было играть с капитаном: у военных денег больше, чем у тех, кто всю жизнь роется в песке, чтобы найти давно умерших людей и принадлежавшие им вещи. Боже, что это?
Этот вопрос сорвался с губ испуганно остановившегося джентльмена. Из-за угла выскочила черная собака и принялась хрипло лаять на людей, расхаживающих по пустынной ночной улице. Ее тощая фигура почти слилась с ночью, только свет отдаленного фонаря бросил холодные блики на ее топорщившуюся шерсть и распластал по мостовой ее странную, огромную тень.
- Это из-за археолога, - внезапно с испугом проговорил джентльмен с пенсне. - Я понял, это из-за археолога. Нам не нужно было с ним играть.
- Почему? Что с тобой? - с негодованием спросил джентльмен с усиками.
- Я читал в газете, - несколько бессвязно заговорил дрожавший то ли от ветра, то ли от страха джентльмен с пенсне. - Я читал в газете статью об экспедиции мистера Картера. Говорят, она проклята. Фараон, покой которого они нарушили, проклял их.
- Я тоже читал, - отозвался джентльмен без трости. - Я читал, что милорд Карнарвон умер потому, что его проклял фараон.
- Ерунда! - решительно сказал джентльмен с усиками. - Даже если какой-то там фараон проклял какого-то там лорда, причем здесь мы?
- Подумай сам, - горячо заговорил джентльмен с пенсне, пытаясь говорить громче хриплого собачьего лая. - Мистер Картер жив и здоров, хотя члены его экспедиции умирают. Вспомни, что он нашел статую Анубиса, великолепную статую, которой он так гордится. Наш археолог тоже привез из Египта Анубиса, пусть и не такого большого и драгоценного. Этот Анубис мстит нам.
- Ерунда! - снова проговорил джентльмен с усиками, хотя уже не так уверенно.
- Этот древний бог покровительствует ему, а мы сегодня вечером обманули его, - настаивал джентльмен с пенсне. - Какие еще неприятности ждут нас за это?
- Я думаю, - заговорил джентльмен без трости, - завтра нужно будет вернуть археологу деньги и извиниться. Скажем, что ошиблись.
С реки еще раз подуло ледяным воздухом, но на этот раз дыхание ветра заставило фонарь загореться ярче и осветить дорогу джентльменам. Словно испугавшись вспышки огня и порыва ветра, замолчала и тенью исчезла в глубине улицы собака. Стало тихо, и в тишине джентльмен с усиками подвел итог всему происходящему:
- Хорошо, вернем археологу деньги. Зато завтра я буду играть с капитаном Грейвзом. Надеюсь, в его карманах так же много золота, как на его мундире.
Ночь молчала. Ветер с Темзы не вступился за золото капитана Грейвза, а фонари ровно и послушно освещали дорогу джентльменам, спешившим по домам.
Тем временем мистер Беринджер сидел в кресле у камина, завернувшись в плед. Он исследовал свои записи и размышлял, время от времени поглядывая на маленького глиняного Анубиса, который лежал на письменном столе, уютно скрестив лапы и с удовлетворением глядя в пламя камина. Он казался домашней собакой, разделяющей вечерний покой хозяина, и не верилось, что его умные неподвижные глаза видели несколько тысячелетий.
Как глупы и необразованны люди, думал мистер Беринджер. Все они спрашивали меня, не боюсь ли я держать на своем письменном столе Анубиса. Что ж, всем людям свойственен суеверный страх смерти, и тем, кто играет в карты в лондонском клубе, даже больше, чем неграмотным феллахам, с послушным равнодушием копающим песок своей родной страны. Черная фигурка шакала связана со смертью, поэтому ее боятся, как боятся всего, что заставляет среди вихря жизни и удовольствий вспомнить о смерти.
Мистер Беринджер налил себе бренди и еще раз посмотрел на уютно лежавшего на письменном столе Анубиса. На его острой мордочке было написано любопытство. Он впервые был в Англии, этот маленький и остроухий вестник надежды из далекой древней страны, изящная черная тень, проводник по страшному загробному миру. Мистер Беринджер улыбнулся своей находке, расположившейся у него столе как у себя дома. Он не видел страшного воплощения смерти, он видел друга, который помогал бездомным душам умерших найти покой, приблизиться к богам и войти в рай. Так верный пес ведет слепого, оберегая его от опасностей, туда, где их дом.
- Надеюсь, тебе понравится в Англии, хотя погода здесь часто бывает отвратительной, - проговорил мистер Беринджер, обращаясь к богу смерти. - Спокойной ночи! Пусть нам обоим сегодня приснится Египет…