Надя, Наденька моя! Ты была такой хорошей, такой милой, зачем же было уходить? Ты была красивой, как ведьма, и доброй, как ангел. Мне всегда нравились твои длинные светлые волосы, который от дождя завивались смешными колечками. На солнце они становились золотистыми, ты говорила, что это медовый оттенок. Ну, пусть он будет медовым, какая теперь разница… Ты сама всегда была немного бледная, а глаза были ярко-синими. Знаешь, мне иногда казалось, что вся краска, предназначавшаяся на всё лицо сконцентрировалась в твоих глазах. Просто я ни у кого больше не видела таких ярких глаз. Твоя маленькая худенькая фигурка часто снится мне, и утром я просыпаюсь в слезах. Когда я чувствую где-нибудь запах жасмина или ванили, которые ты так любила, у меня начинает кружится голова. Я даже забываю, что тебя нет, и оглядываюсь по сторонам — неужели ты где-то рядом?
Ты мне мерещишься, ты мне снишься. Так часто, что я забываю обо всём, о том, что тебя нет. Я помню свой последний сон. Ты стояла в своём любимом белом платье. Ты улыбалась мне глазами, твоё лицо светилось добротой. Кажется, ты что-то говорила, правда, я не помню, что именно. С утра мне в полудрёме мерещился твой звонкий милый голосок, снова хотелось плакать.
Говорят, что время лечит. Нам плохо, очень плохо без тебя, ведь прошло ещё так мало времени. Мне кажется, даже через несколько сотен лет нам будет всё так же плохо. Да, представляешь? От нас уже ничего не останется, а будет всё еще плохо.
Надя, ты даже не подумала о нас, когда решила уйти. Почему? Ведь ты была настоящим ангелом для всех нас! А они так не поступают никогда. Может, у тебя были какие-то причины на это? Так почему же ты не сказала нам? Мы бы тебе помогли, мы бы спасли тебя! Я виню себя в том, что ничего не заметила, не успела вовремя помочь тебе.
Чёрт, Надя, как же ты могла? Я помню этот день. День твоего рождения, твое пятнадцатилетие. Мы поднялись к тебе в квартиру. Твой подарок был у меня на поводке. Да, мы хотели подарить тебе собаку. Хаски, о которой ты так давно мечтала. Мы уже давно договорились об этом с твоими родителями. Мы позвонили в дверь, но открыла нам не ты, а твои родители. Они плакали. Мы спросили, что же случилось, но твоя мама лишь еще сильнее заплакала. Тогда мы зашли к тебе в комнату, всё еще ничего не понимая. Ты спала, по крайней мере мы так думали. Дип, так мы назвали щенка, подбежал к кровати и стал нюхать твою руку. Он задел мордашкой край одеяла, и мы увидели то, что лучше бы никогда не видели. Твои руки были аккуратно перебинтованы там, где запястья. Я подошла к тебе. Мне все еще казалось, что ты спишь. Но я уже понимала, что это не так. Не было привычного румянца на щеках, и руки были холодными. Все молчали. Только Дип ничего не понимал и звонко лаял. Он окинул нас веселым взглядом и тут же замолк. Знаешь, он такой умный, сразу всё понял. Дип заскулил и лег рядом со мной.
Знаешь, мне кажется, ты не сама решила уйти. Тебе помогли, тебя, можно сказать, заставили. Да, я понимаю, о чём говорю. Ты не первая, ты не последняя. Я не знаю, зачем им это, я ненавижу их. Я верю, что они будут наказаны. Всё, что я могу, это молиться, чтобы ни с кем из нас и других детей такого не случилось.
Мы всегда будем тебя помнить, всегда будем любить, слышишь? И снись мне чаще, пожалуйста! Я так скучаю по тебе, Наденька!