Под знаком Козлобарана. Вкус детства

               
               

              В нежном возрасте четырёх лет я узнал о страшной несправедливости – неминуемом антагонизме жизни и смерти. Родители долго объясняли,  почему я в конце концов умру.  Как?!!! Такой классный парень, и умру?! Меня совершенно не трогало, что этой неизбежности подвержено всё живое, и я не исключение.  Почему это я не исключение? … А, то есть когда меня творили, вы знали, уважаемые родители, что я умру? Вы были в курсе? Это предательство, дорогие предки. Вы меня спросили, хочу ли я появляться на свет, если трагический финал предсказуем и неизбежен? Должен сказать, что и сейчас отношение к факту своего рождения я практически не изменил.  А тогда огорчённый мальчик ушёл во двор и переживал этот кошмар где-то за домом, в каких-то тёмных зарослях. Это были те безоблачные годы, когда четырёхлетний ребёнок мог спокойно гулять во дворе без сопровождения взрослых. К ночи меня разыскали и насильно уложили спать. Спать не хотелось. Первая бессонная ночь в жизни. Какой там сон, когда такие дела творятся!  Бессовестный и негуманный путь к смертному одру начался не с первого шага младенца, как утверждал Козьма Прутков, а именно с момента осознания неотвратимости занесённого над невинным существом дамоклова меча. Ну, насчёт невинности можно было и поспорить, учитывая недостачу варенья в буфете, драки со сверстниками в детском саду и отправленные в унитаз несколько центнеров манной каши.  Каши, может, немного меньше, но так казалось. Наказание смертью за эти провинности было явно неадекватным. Значит, к изощрённой смертной казни посредством медленного старения  меня приговорили просто так – за сам факт существования и появления на свет.  Во дают гады!!! Что за гады и кто так крупно пакостит отличному живому парню, внятно пояснить родители так и не сумели. О тайнах мироздания и божественном предназначении мне еще ничего известно не было. Сейчас, впрочем, тоже известно не очень много. Сопливый детский разум пытался найти выход из этой патовой ситуации и не мог. Стало предельно ясно - мир несправедлив, жесток и равнодушен. Хотя и в этом ужасном мире есть свои прелести – сгущёнка, сардельки с зелёным горошком и мамины вареники с картошкой. Это несколько примиряло с суровой действительностью.
 
            Тайны бытия волновали меня, как любого ребёнка.  Родители и другие  взрослые не раз становились в тупик перед вопросами, рождёнными детской непосредственностью и неуёмной жаждой информации.  Один из ярких примеров:

            - А где я был, когда меня не было?

            Глупо и бесполезно было объяснять, что раз не было – ну так и не было.  Кого – меня не было???!!!  Вы в своём уме, уважаемые взрослые? Я был всегда! До сих пор, кстати, я в этом абсолютно уверен. Возможно, так и не вышел из детского возраста. Бывает, распространённое явление. Попытки объяснить, что ранее я был у мамы в животе, ничего хорошего не принесли. Ответ был скор и логичен: «Она что, меня сварила и съела?». После этого лекции о происхождении человека до поры до времени прекратили. Я бы наверняка смог предположить что-то и похуже каннибализма. Извините, конечно, товарищи умудрённые взрослые, но каковы пояснения, таковы и понятия. Блин, ну где ж я всё же был, когда меня не было???!!! Впрочем, оставим философам вопросы, на которые нет ответа.  А то, что мир жесток и вокруг меня не вертится, он (этот мир) не раз ещё доказывал. Товарищи автолюбители и профессиональные автогонщики, помните ли вы радость обладания своей первой машиной? И жгучую зависть до свершения этого факта к счастливым владельцам металлической мечты с рулём и колесами?  Всяким там престижным Бентли и Майбахам, не считая пузатой мелочи вроде премиальных Мерсов? Так вот всё это фигня на постном масле в сравнении с тем, какое шило было у меня в заднице от желания обладать детской педальной машинкой, да какой там детской! Это была настоящая машина, в которую ты мог сесть и поехать своим ходом. Представляете? Сам! Сам поехать и чувствовать себя гордым шоферюгой, презирающим ГАИ и любые дорожные невзгоды.  Но не тут-то было. Не купили. Мир снова повернулся ко мне издевательски усмехающимся тылом. Сейчас я понимаю, что родители не червонец -другой пожалели, а ясно представили, по какой оживлённой автостраде я могу уехать на этом автомобиле мечты  до первого не заметившего супермикролитражку грузовика. И таки они правы, двором бы я точно не ограничился. Да, это был удар. Но грех жаловаться, жизнь была хорошая. «Эх, шестидесятые, гордые, пузатые», -  как справедливо заметила группа «Любэ». Возможно, мне повезло. Некоторые сверстники отнюдь не разделяют моего мнения по поводу советского изобилия той же жратвы, вспоминая не очень сытные годы. Ну не знаю. Во всяком случае, в Москве и Краснодаре, двух городах, вокруг которых вертелась и вертится вся моя жизнь, всё было нормально. Изобилие, может, и сильно сказано, но не помню, чтобы тогда в магазинах были большие очереди за молоком, колбасой, маслом и прочими здоровыми и полезными продуктами без намёка на нынешнюю химию. У меня вообще есть твёрдое убеждение, почему сейчас во всём мире увеличивается продолжительность жизни. Да просто потому, что стареет и умирает поколение, выросшее без химических добавок, а медицина шагнула далеко вперед.  Посмотрим лет через 20-30, сколько протянет поколение пепси, несмотря на ухищрения эскулапов. Как бы пенсионный возраст не пришлось снижать. Либо - мечта государственных чиновников -  вообще упразднить пенсионный фонд  в связи с исчезновением пенсионеров.

              Прекрасно помню, как недалеко от дома в магазине спокойно лежала чёрная и красная икра, и эти деликатесы особым спросом не пользовались. Эка невидаль, скажете вы, и сейчас лежит, и тоже ажиотажа не наблюдается. Разница есть, сейчас прикину. Расчёты несложные – на среднюю зарплату любой советский человек мог приобрести примерно 6-7 кило чёрной. А уж полкило откушать под проклятую али без оной хоть регулярно, по мере желания. А теперь прикиньте сами, на что вам сегодня хватит вашего жалованья в килограммах чёрного деликатеса. Если вообще на кг хватит. До сих пор люблю больше красную икру - она была у нас на столе реже, чем чёрная. Не каждый день, конечно, икорку вкушали, родители не Рокфеллеры советского разлива, но, слава богу, и не низкооплачиваемые в то время инженеры. Папа работал в крайкоме партии, вполне могли себе позволить, тем более что в крайкомовском буфете цены были ниже, чем в магазинах. Так что мальчик с младых ногтей был вполне упитанным и объёмным. Мать часто вспоминала характерный эпизод. Зашла она со мной на руках в булочную. Мне примерно годика два или чуть больше, недавно научился говорить. И вот на глазах у изумлённой публики я протянул ручонки и трубным младенческим басом заорал на весь магазин: «Хлеба! Хлеба!».  Какой-то военный подошёл, пытливо заглянул мне в глаза, оценил широту ряшки юного оратора и сказал: «По морде видно, неделю хлеба не ел!».  Очевидно, от усиленного питания мой неоперившийся организм стал уставать, и аппетит несколько увял. Ну а попробуйте иметь хороший аппетит, если с утра до вечера пичкают кашами, пюре, сардельками и прочей сытной и здоровой пищей. Потеря аппетита в таких условиях дело вполне закономерное. Но для семьи это было большое горе  –  как же, мальчик так плохо кушает…  Честно сказать, мальчику бы и пару недель поголодать не мешало, а то и больше.  Консультации бабушки-педиатра ничего не дали, ребёнок хирел на глазах, вместо двух тонн пищи в неделю стал поглощать полторы. Трагедия. Через крайкомовскую поликлинику были выписаны чудодейственные американские таблетки для повышения аппетита. Кажется, непосредственно из США. Так я впервые узнал о существовании этой страны и долгое время считал, что там все плохо кушают и принимают медицинские препараты в качестве аперитива. А может, так оно и было, если нынче американцы самая тучная нация. Отправку  «аппетитных» таблеток в мой адрес я впоследствии счёл явной диверсией против СССР в лице меня – одного из лучших представителей нормальных советских детишек. Возможно, это были таблетки с дозировкой для слона или как минимум средних размеров гиппопотама. Сказать, что они подействовали – значит, ничего не сказать. Семья не могла нарадоваться – мальчик сметал со стола всё, что не прибито. Просил добавки. Добрел на глазах. Брал на прогулку во двор пакет с бутербродами. Но и этого было мало. Идиллия закончилась, когда родителям сообщили, что их ребёнок с аппетитом кушает из собачьих мисок по всей округе. А вы говорите – Маугли…  Подумаешь, волчья стая. Попробуйте отобрать пищу у диких уличных собак, которых подкармливают сердобольные жильцы. До сих пор считаю, что мне крупно повезло. Собачки это так, мелочь, не стоит и говорить, а вот если бы на экскурсии в зоопарке я чуть поотстал от взрослых во время кормёжки бенгальских тигров, история с аппетитом могла закончиться куда хуже. Хотя кто знает, вдруг хуже для бенгальских тигров…  Семье тоже здорово повезло, что на работе отца об этом факте ничего не узнали. Сын партийного работника, обносящий собачьи миски – ценная находка для ВВС и «Голоса Америки». Мало бы не показалось.  Нет, точно диверсия.

         Немного о непедагогичных методах воспитания. Сегодня за шлепок, выданный ребёнку в качестве компенсации за откровенную пакость, родители могут чуть ли не загреметь в тюрягу. Иногда радуюсь мысли, что когда к власти придёт это безнаказанное поколение, я уже отойду в лучший мир.  Они ведь точно знают, что можно делать всё, что угодно, и ничего им за это не будет. Считал и считаю, что иногда меры физического воздействия помогают осознать тяжесть и глубину проступка. Разумеется, эти меры должны быть адекватны. Большое спасибо маме за ремень в раннем детстве и бамбуковую палку в отрочестве. Очень помогли эти предметы, низкий поклон бамбуковой педагогике. Говорю совершенно искренне, хотя бамбук с тех пор как-то…  не очень люблю. Потом не сразу понял, почему невзлюбил фильмы о вьетнамской войне. «Рембо» и т.п. Думаю, если убрать из них бамбуковые заросли, кино только выиграет. Удочки тоже лучше пластиковые. И если уж говорить о наказании, то иногда легче получить ремнем по известному месту, чем выдержать методичную моральную порку неокрепшего детского мозга. Прекрасно помню свой первый подобный гонорар за художественное произведение. Он тоже связан с экзотическим растением, которое нынче экзотикой не является -  обычным бананом. Но в то время бананы в СССР были редкостью, и если удавалось их ухватить, выдавали мне эти южные плоды дозировано. Банан, в отличие от  бамбука, я любил. А посему как-то удачно спёр из буфета один (всего один!) дополнительный плод. Это казалось, что удачно. Взрослые постоянно твердили, что нет ничего тайного, что не стало бы явным. Не надо ля-ля, дорогие старички. Если бы это было так, мир был бы другим, и я при любом грешном поступке сразу бежал бы к вам рыдать и писать явку с повинной. Удавалось, удавалось скрывать различные шалости. В какой процентовке, прикинуть трудно, но примерно фифти-фифти. Зависит от остроты мысли, памяти и языка. Но иногда поговорка о том, что язык – враг мой, более чем верна. В случае с бананом так и вышло. Проходя под  открытыми окнами (дело было летом на даче), я радостно напевал, шкуря любимый фрукт:
            
            - Я хороший мальчик, я украл бананчик!

            Слоган так себе, оставляет желать лучшего, да и рифма хороша разве что для пятилетнего поэта.  Люди! Не трубите на весь белый свет о своих преступлениях,  да еще с нескрываемым удовольствием. Вас услышат, как услышали и меня. В последующей уже упомянутой выше порке детского мозга основной упор был даже не на сам факт кражи, а на то, что преступник, совершив это неприглядное деяние, считает себя хорошим. Мои весьма разумные доводы о том, что так лучше для рифмы, ритма и размера (не помню, как я тогда определял эти понятия), не были приняты во внимание. И как я не упирал на то, что оптимизм в голосе был от вкусовых рецепторов, а не умозаключений, мне не поверили. Та самая моральная порка продолжалась долго и унизительно, предпочёл бы бамбук. Но разве мы можем сами определять себе наказание…  Так и хочется воскликнуть: «А судьи кто?». Судьи лишили меня бананов на неопределённый срок. Спасибо, что не пожизненно.

            За недюжинное упрямство и непреклонную упёртость в любых вопросах дед прозвал меня козлобараном.  Более точного определения своей сущности я не помню. Разве утверждение третьей жены о том, что я не Овен, а Овно, и что так вернее будет.  Часто при очередном случае моего козлобаранства дед вспоминал известный стишок: «В этой речке утром рано утонули два барана». Но это ведь они утонули! А я выплыву, считал юный кудрявый козлобаранчик, и с ним совершенно согласен козлобаран старый и лысый.  Он ведь, козлобаран, даже если тонуть будет, скажет, что всё равно прав.  И что это он не тонет, а просто надоело дышать с вами одним воздухом, господа недалёкие некозлобараны. Ну а как вы хотели. Тресни, но марку держи – тоже неплохой жизненный принцип. Как говорят мариманы - всё пропьём, а флот не опозорим. Дед был мудрейший человек, совершенно непререкаемый не только для меня авторитет. Инженер и конструктор от бога, металлург, лауреат, автор множества изобретений и просто настоящий мужик. Умный, твёрдый, сдержанный и немногословный, в отличие от внуков. Никогда не говорил о войне, никогда не вспоминал о невзгодах. Кремень. Уже после смерти нашли его ордена и медали, мы о них ничего не знали, в том числе самую уважаемую солдатскую медаль «За отвагу». А еще мы узнали, что в войну его обязанностью было не ходить в атаку, а чинить технику на передовой. Теперь представьте себе, что надо отремонтировать танк под огнём противника, чтобы эта груда смертоносного металла вновь вступила в бой. И что у других в руках автомат, а у тебя гаечный ключ. Мне это даже представить страшно. Вот тут я бы точно утонул в собственном паническом ужасе. Лучшие воспоминания детства – время, проведённое в подмосковном дедовском доме. Воспитание внуков у него тоже было твёрдое. Если старший брат жаловался, что соседские мальчишки бьют нас большим кагалом с огромным численным превосходством, дед был краток:

             - Возьми кирпич и ударь по голове.

             - Боже, что ты говоришь? - ужасалась бабушка.

             - Возьми кирпич и ударь по голове, - невозмутимо повторял дед.

             Время доказало правоту деда. Иногда достаточно просто взять в руку камень. А иногда надо и бить. Слава богу, мы никого не убили. Но и нас тоже. Когда мы с братьями плохо кушали, дед обходился без американских таблеток. Если бабка очень долго настойчивым подобострастным тоном уговаривала нас отведать и доесть, дед молча вставал и брал в правую руку наши тарелки. Поочередно. Вы видели знаменитую статую «Дискобол» древнегреческого скульптора Мирона? Так это бледная копия в сравнении с замахом деда перед метанием снаряда. И наши тарелки, разбрызгивая еду, не хуже дисков летели через открытые фрамуги веранды в сад. Вот они, летающие тарелки. Всё. Терапия закончилась. Без таблеток, шума и пыли.  Спасибо деду. Он был прав во всём, кроме одного – попыток привить мне любовь к точным наукам. Нельзя было уехать кататься на велике, пока не прополешь крыжовник и не решишь какую-нибудь физическую или математическую головоломку. Фиг с ним, крыжовником, хоть он и колючий, сволочь. Но старинные китайские задачи – это, скажу я вам, не фунт крыжовника. Особо помнится одна, с утками. Куда-то они летели, кажется, в Пекин, и по пути к ним то присоединялись другие особи, то часть этих пернатых тварей сваливала в туман от надоевшей стаи. Мне они тоже надоели хуже горькой редьки и прополки крыжовника вкупе с малиной и патиссонами. Сколько их прилетело в Пекин, я уже не помню, но искренне надеюсь, что вся стая окончила жизненный путь в качестве хорошо прожаренных пекинских уток из меню захолустного ресторанчика на окраине. Одного дед добился точно – обратного желаемому эффекта по отношению к негуманитарным дисциплинам. Увы, любви к чему-либо вряд ли можно добиться из-под палки, даже бамбуковой. Дед, прости козлобарана, и еще раз решпект и благодарность.

             Почему-то почти ничего не помню из школьного периода. Даже школьной линейки, когда первый раз в первый класс. Или торжественного приёма в пионеры. Вроде знаменательные события. Но, как говорил герой известного фильма – помнить должен, но не помню. Да, девчонок и первую любовь - конечно, обязательно. Немного пьянок с друзьями, походы на природу, азартные игры в трясучку и пристенок, перья и чернильницы. Вот, пожалуй, и всё. Нет, еще восхитительный вкус бутерброда из французской булки с докторской колбасой на большой перемене. Если вы считаете, что сейчас можете пойти и купить настоящую французскую булку, вы ошибаетесь. И не надо ссылок на частные мини-пекарни и потомственных булочников. Точно так же, наверное, отнесся бы к булке моего детства знаменитый московский булочник Филиппов. Увы, не всё со временем становится лучше. О колбасе не стоит и говорить. Объяснение простое – и это не только отсутствие химических добавок. Просто раньше старались накормить народ, а сейчас получить больше выгоды. Ну и еще одна составляющая была немаловажная – совесть. Во всяком случае, ее точно было больше. Это относится ко всем отраслям современной жизни. Ладно, хватит брюзжать, старый козлобаран, да и гастрономии вполне достаточно. С нее начинал, ей можно и закончить. Почему? Да потому что это не вкус булки, икры, колбасы или крыжовника. Это вкус детства, ребята. Его не забыть, и он всё равно всегда будет лучшим.