Сегодня опять гроза. Странное слово... Гррроза. Похоже на рычание Тузика – он в нашей местности самый большой и свирепый пес. Его громкий лай будит хозяйку каждое утро, и я ничего поделать с этим не могу. Когда был жив хозяин, он выходил на крыльцо и кричал на Тузика, но это обычно не помогало. Злобная псина издевалась над ним, гавкая еще громче и угрожающе звеня цепью.
Нас с соседями разделяет невысокий заборчик. Я его перепрыгиваю с третьего раза. Первые два обычно стукаюсь носом о деревяшки, пока не вспомню, что нужно разбегаться и активнее карабкаться задними лапами. А Тузик перепрыгивает с первого. Как в то утро, когда ошейник Тузика порвался. Когда не стало хозяина…
Мне нравится лежать под большим окном в самой пустой комнате этого дома и наблюдать за каплями на стекле. Они ударяются с тихим стуком и беззвучно стекают, оставляя размытый след. Когда небесная вода только начинает проливаться на землю, этих капелек очень мало, и их почти не слышно.
Тук. Тук. Тук.
Но очень быстро «туков» становится все больше, они появляются чаще и быстрее. И вот они уже умывают окно, быстро стекая в подставленные снаружи ведра, приземляясь в них со звонким «цзынь».
Цзынь. Цзынь. Цзынь.
Но это продолжается недолго, со временем этот звук сменяется глухим «бульк».
Вода стучит, звенит, булькает, отскакивает от стекла или стекает по нему прозрачными дорожками, проложенными предыдущими дождями.
У хозяйки тоже из глаз льется дождь. Иногда долго и шумно, а иногда тихо и совсем немного – стекут две капельки по стеклам-щекам и быстро высохнут, не оставив о себе даже напоминания.
Хозяйкин дождь не оставляет ведер с переливающейся через край водой и мокрой, чавкающей под лапами земли, не напоминает о себе приятным воздухом и свежим ветерком, но зато он льется каждый день. Она скрывает это, но я-то вижу.
Я вообще многое вижу и все замечаю. Как она листает толстые книги с разными людьми, как смотрит на лицо хозяина в рамках, развешанных по стенам, как часто после этого начинает дымить, распространяя едкий невкусный запах, и как снова начинается дождь. От него уже в доме стало сыро и мрачно. Я бы сорвал лица хозяина со стен, чтобы они не вызывали этой воды, но не достаю. Я пробовал, прыгал, разбегался – и снова прыгал, но ничего не выходило. Только сорвал пару тонких полосок бумаги со стен и был наказан: ночевал неделю на улице.
Раньше хозяйка меня не выгоняла, любила, трепала по голове и говорила что-то ласковое и приятное. Я махал хвостом, отвечал ей, как люблю ее, и никогда не расстраивал.
Сейчас все по-другому. Я все чаще один в этой холодной комнате. Лежу под окном и смотрю на капли воды. Слушаю музыку грозы и пытаюсь не слышать, как в соседней комнате снова идет хозяйкин дождь.