Наткнулся в Фейсбуке на сообщение – мой бывший сокурсник читает открытую лекцию по истории революции 1917 года.
Не виделись мы с ним лет 35. Теперь он завкафедрой, автор книжек в серии ЖЗЛ, выпустил недавно курс лекций.
Когда-то давно, когда мы были студентами, мы с ним водили знакомство. Помню, зашел разговор о будущей старости. Володька сказал мечтательно:
- Свои мемуары я начну обычной фразой «Я родился в…». Дальше все пойдет как по маслу.
- И что ты там напишешь? – лениво отозвался я.- Родился в… а что дальше?
- Посмотрим… Надеюсь, будет что написать.
- Лично я предпочту всю жизнь пропьянствовать, чем за сто рублей в месяц трепетно хранить древние какашки в каком-нибудь музее!
- Я всегда подозревал, что ты - не историк!
- Может потому, что я - живой?
Мы учились на истфаке. Сейчас вспоминать смешно, как нас там учили. Мы горели жаждой знаний, а нам вдалбливали в головы догмы, заковывали в формы и регламенты. Как оформить сноску в тексте и как правильно сослаться на архивный документ считались самыми важными знаниями для исследователя. Но главное – разумеется, идейное содержание.
И для защиты идей нам надо было посвятить жизнь чтению записок давно истлевших мертвецов, поискам забытых документов в пыльных архивах, изучению теории конвергенции, концепции особого русского пути и прочим приятным занятиям.
Позже, когда я уже сам вел семинары в институте, наш завкафедрой говорил:
- Не будем забывать товарищи – мы бойцы идеологического фронта! Наш долг…
Все согласно кивали.
В запыленном шкафу лежали нестройными кипами авторефераты диссертаций.
Роль партийных организаций Верхнекамья в культурном строительстве на селе в годы первых пятилеток.
Критика буржуазных фальсификаторов истории первого периода Великой Отечественной войны.
Большевистские листовки в первой русской революции 1905-1907 гг Центрального промышленного района.
И тому подобная байда, от чтения которой сводило зубы от скуки и тоски.
В 1990 году я бросил аспирантуру и ушел в первую подвернувшуюся фирмочку, которой заведовал мой бывший студент Андрюха.
Жизнь завертелась бешеной каруселью. Мы торговали всем – мазутом, пиломатериалом, творогом, болгарскими консервами, какими-то шмотками, обналичивали деньги, что-то строили.
Потом наступило первое «кидалово» Нас обманули, не вернув предоплату. С Андрюхой мы стали врагами, я скрывался в Москве, подрабатывал на бирже, торгуя акциями какой-то левой конторы, стал изворотливым, хитрым, насквозь продажным и развратным капиталистом, о которых когда-то рассказывал своим студентам, живописуя ужасы империализма.
Чего только не было в эти сумасшедшие годы!
И вот прошло столько лет.
Подумать только, смешной Володька, наивный романтик, когда-то читавший стихи девушкам на свиданиях, теперь профессор, читает лекции.
А я все еще барахтаюсь в этом бизнес-болоте и уже даже не мечтаю об отдыхе. Покой нам только снится….
Он даже не поздоровался со мной, когда мы однажды столкнулись чуть ли не нос к носу. Скользнул взглядом и хотел пройти мимо.
- Привет, профессор,- шутливо воскликнул я и протянул ладонь. -Своих перестал узнавать?
- А-а, привет, привет.- равнодушно отозвался он. – Да, узнаю теперь… больше по выражению лица.
- Как здоровье?
-Да вроде все хорошо. Какими судьбами?
-Случайно. Как наука? Как жизнь? Что нового?
- Да ничего, ничего… Извини, мне пора.
Он ушел, не оглядываясь, к пыльным книжным полкам, к запискам давно истлевших мертвецов, к проблеме русского пути, теории конвергенции и прочим очень приятным вещам.