Нерешительно сделав несколько шагов по трапу теплохода, я остановилась. Хотела повернуть назад, но не смогла. За мной уже выстроилась целая очередь будущих туристов, которым не терпелось, наконец, попасть на палубу.
– Женщина, что же вы задерживаете движение? – улыбаясь, спросила меня симпатичная дама лет пятидесяти. Потом, понимающе кивнула мне. – Кто бы мог ожидать, что в конце августа установится такая жара.
«Видимо, обратной дороги нет», – я улыбнулась в ответ и пошла дальше.
Оформившись, прошла в свою каюту, в которой было так душно, что мое настроение совсем упало до нуля. Я поставила свою дорожную сумку под кровать и вышла на среднюю палубу. Ко мне подошла та женщина, с которой я столкнулась на трапе, и мы разговорились.
– Я буду путешествовать на этом теплоходе во второй раз. Мне так понравилось в прошлом году плыть до Перми, что я решила в этом году отправиться до Самары. Здесь так здорово! Я уже успела посмотреть программу на сегодняшний вечер. После ужина пойдем в концертный зал на беседу с капитаном, а потом будет развлекательная программа. Не переживайте, душно бывает только на стоянках, а во время движения все будет отлично.
«Поживем – увидим», – подумала я и снова улыбнулась.
– Кажется, приглашают на ужин.
Оказалось, что и в ресторане мы сидим за одним столом.
«Повезло же мне, однако. Пожалуй, трудно мне будет уединиться».
– Мы не познакомились. Меня зовут Анна Андреевна. А вас?
– Элина. Не надо по отчеству.
– Тогда и я просто Аня. Мы ведь примерно одного возраста с вами. Отчего вы так грустите?
На глаза мне навернулись слезы, проглотив комок в горле, я с трудом сказала:
– Сына похоронила два месяца назад.
– О,Боже! Простите, пожалуйста. Если вам нужна будет какая-то помощь, обращайтесь, пожалуйста. Если вам тяжело общаться, я не буду вас больше тревожить.
Я как-то сразу прониклась уважением к этой женщине.
– Все нормально, Аня. Меня отправили в этот круиз, прийти в себя и отвлечься от грустных мыслей.
На следующий день я проснулась очень рано и прошла на корму, где стоял ряд белых стульев вдоль стены. Как оказалось, я была не одна такой ранней птахой и даже не удивилась, увидев сидящей с книгой в руках, Аню.
– Доброе утро, Элиночка! Я всю жизнь встаю рано. Успела уже пройти быстрым шагом по палубе, сделала пять кругов, размялась немного и вот сижу с книжечкой. Только не очень читается. Вокруг такая красота, жаль пропустить что-либо! Говорят Жигулевские горы такие красивые. Надо обязательно снять все на камеру. Потом будем шлюзоваться, это тоже очень интересно. А сегодня после обеда экскурсия по Нижнему Новгороду. Я обожаю этот город. В молодости несколько раз ездила туда в командировки. Так что я не стала записываться на обзорную экскурсию по городу. Сама пойду туда, куда хочу. А вы поедете?
– Нет. Дороговато для меня.
– Так идемте со мной, Элиночка.
– С удовольствием, спасибо, – поблагодарила я свою новую подругу.
– А до обеда можно будет позагорать, как вам такой вариант?
– Устраивает.
После обеда мы встретились с Аней на палубе, в предвкушении новых эмоций. Город встречал нас приятной солнечной погодой, и мы радовались, что нынешний день не такой жаркий. Теплоход медленно причаливал к пристани, а нам хотелось скорей оказаться на твердой земле. Уже давно перед нашим взором маячила великолепная чкаловская лестница, соединяющая две набережные: Нижне-Волжскую и Верхне-Волжскую. Мы пришли к обоюдному согласию, что пятьсот шестьдесят ступенек вверх, это для нас слишком много, поэтому решили сначала доехать на автобусе до знаменитой Макарьевской ярмарки, а потом так же воспользовавшись транспортом, проехать до центра города. Ну, а спуститься вниз по лестнице в конце нашей экскурсии – сам бог велел.
Моя новая знакомая оказалась отличным гидом. Мы, действительно, посетили много таких удивительных мест, что к отплытию теплохода едва успели. К концу дня мне уже казалось, что мы друг друга знаем много лет, так легко мне было общаться с ней.
– Ну, что дорогая, до встречи на ужине. А там решим, как провести вечер, – помахав мне рукой, Аня, словно, птичка упорхнула в свою каюту.
«Сколько в человеке энергии, у меня ноги отваливаются от ходьбы, а она как будто и не ходила никуда. Надо же какая молодчина, – удивилась я, и, войдя в свою каюту, с удовольствием легла на кровать, с облегчением вытянув ноги. – Нет уж, я, наверное, после ужина полежу с книгой. На сегодня с меня хватит».
Но я недооценила свою новую подругу. На ужине сидела уже отдохнувшая и набравшаяся сил Аня, и фонтанировала идеями.
– Мы пойдем в бар, возьмем вина и посидим немного в уютной обстановке. Я приметила сегодня интересного мужчину, хорошая компания нам не помешает, – лукаво подмигнула мне Аня.
В баре сидело несколько человек, и среди них был тот мужчина, но как оказалось, он успел найти себе пару.
– А пойдем-ка, Элиночка, в мою каюту. Вино здесь дрянное, а у меня бутылочка моей чудесной наливочки. Мужчинка уже занят, а остальные мне не интересны.
В каюте царил хаос. Вещи были разбросаны то тут, то там, но Аню это ничуть не смутило. Рассовав их по разным местам, и освободив кровать и стол, она достала из своего саквояжа бутылочку своей драгоценной наливки и две маленькие стопочки.
Мы выпили немного и пожелали друг другу всего хорошего. Мне стало как-то легко на душе, и я не заметила, как начала рассказывать ей о своей жизни. Аня, словно, только этого и ждала. Скорее всего, она изначально это задумала, чтобы дать мне возможность выговориться. Ведь рассказать чужому человеку и облегчить душу всегда легче, нежели открыться близким людям.
– Моя мама умерла, когда мне было шесть лет, я ее очень смутно помню, – начала я рассказывать, будучи совсем неуверенной в том, нужно ли это делать. – Отец был человек ветреный, он менял женщин с такой быстротой, что я не успевала к ним привыкнуть и тем более запомнить. Но года через два появилась та, с которой он зарегистрировал брак и прожил много лет.
Вспомнив свою мачеху, я почувствовала, что мне обязательно нужно вывернуть наизнанку всю свою душу и выбросить из нее все то, что долгие годы мучило меня, терзало и искало выхода.
– Мачеха моя была еще та змея. Не знаю почему, но меня она сразу невзлюбила. Отец, хоть и женился на ней, но продолжал погуливать. А она все зло срывала на мне. Потом родилась Аринка, мне совсем житья не стало. Не туда положила, не то подала, не так посмотрела, где меня черти носят, и так было много лет, пока я не выросла. Мама моя была сирота с детства, а мать моего отца жила где-то в Казахстане, но отношения у них были плохие, из-за того, что он женился не на той, какую бы ей хотелось. Я так и не видела ее ни разу в жизни. Так что не было ни одной души, кому бы я была нужна, кто бы меня пожалел. Отец был военным, и мы мотались по гарнизонам. Я столько школ поменяла, что удивляюсь, как я умудрялась при такой жизни хорошо учиться. После восьмого класса, когда мы, наконец, обосновались в П-ске, я решила пойти учиться в швейное училище, мне очень нравилось шить. Мачеха одобрила мой выбор, мол, всегда на кусок хлеба заработаешь, и она оказалась права, мне это часто помогало в жизни. Потом устроилась работать на швейной фабрике, но денег своих не имела, мачеха отбирала все. В девятнадцать лет я набралась смелости и объявила, что уезжаю в Ленинград поступать в институт. К моему удивлению никто не был против, Аринка выросла и в моих услугах больше не нуждались.
К счастью я сразу поступила в Текстильный институт. Мне дали место в общежитии и началась моя студенческая жизнь. Мне так нравилось, что я, наконец, вырвалась на свободу, что никакие трудности меня не пугали. Стипендии, конечно, мне не хватало и, помню, всегда очень хотелось есть. Другим помогали родители, а мне никто ни разу и копейки не прислал. Поэтому я устроилась мыть полы в подъездах. С утра пораньше бежала на работу, потом в институт. Уставала так, что иногда спала на лекциях, спрятавшись за чью-нибудь спину. После третьего курса пришло письмо от мачехи, что у отца инсульт. Она требовала, чтобы я бросила институт и приезжала ухаживать за отцом. Как же мне не хотелось возвращаться! Но мачеха написала, что если я не приеду, она сдаст его в дом инвалидов. Пришлось забирать документы и возвращаться домой.
Отец пролежал около года и умер. Я снова хотела вернуться в Ленинград, но тут познакомилась со своим будущим мужем. Подруга пригласила меня на дискотеку, там и произошла эта роковая встреча.
Поженились мы очень скоро, и стали снимать квартиру у одной знакомой. Матери мужа я тоже не понравилась. Иногда ложилась спать и думала, ну почему в моей жизни так? Мама умерла, бабушке не нужна была, мачеха невзлюбила, и вот теперь и свекровь меня на дух не переносит. Утешало и радовало то, что муж меня полюбил, и мечтала, что так будет всегда.
Я родила подряд двух сыновей, нигде не работала, нам хватало на жизнь. Но потом начались девяностые годы, вы, наверное, помните, что тогда творилось. Завод, на котором работал муж, развалился, и он устроился работать на стройку. Вскоре нам дали квартиру в бараке, где я живу, и по сей день.
Потом муж с двумя своими друзьями решили начать какое-нибудь дело. Время тогда было такое, все как за соломинку хватались, метались, лишь бы как-нибудь выжить, зарабатывали, как могли. Долго думали, спорили и пришли к тому, что надо арендовать землю в близлежащем совхозе, решив выращивать овощи. Наняли женщин из этого же села. Но, как известно сельское хозяйство целиком зависит от природы. У них толком ничего не уродилось, сначала не было дождей, а потом так залили, что ноги увязали в жиже.
Муж взял кредит на большую сумму. Сначала кое-как вносили взносы, надеялись, что соберут хороший урожай и покроют этот кредит. А на деле оказалось, что нечем. Он меня мало посвящал в свои дела, но как я потом поняла, чтобы отдать этот кредит он взял в долг у каких-то бандитов. Пришло время и им отдавать. Помню несколько раз подъезжали к дому какие-то бритоголовые. Я спрашивала его: в чем дело? Но он отмалчивался или говорил, что все нормально, что у него свои мужские дела. В один прекрасный день он с утра собрал кое-какие вещи и сказал, что ему надо отлучиться на два дня. В этот же день я обнаружила, что в шкатулке осталось несколько мелких купюр.
Через неделю я забила тревогу. Куда он мог деться? Обошла всех его друзей, а те и сами в шоке. Я заявила в милицию. С этого момента начались мои мытарства: денег нет, продукты кончились, за садик платить нечем и многие другие прелести такой жизни. Через месяц произошло событие, которое хотелось бы забыть, вычеркнуть из памяти, но об этом никогда не забудешь. А потом еще и аукнулось оно через столько лет…
У меня не было привычки дверь запирать. Да и чего запирать: поселок маленький, все друг друга знают. Был, помню, летний дождливый день. Я уложила детей спать после обеда, и хотела заняться шитьем, но вдруг открылась дверь, и вошли несколько незнакомых парней. Спрашивают, где муж? Я им стала объяснять, что пропал месяц назад, уехал и не вернулся. Мне, естественно, никто не поверил. Они стали меня стращать, что если не скажу где он, то я об этом очень пожалею. И все это говорили на таком птичьем языке, что заставь меня это повторить под дулом пистолета – не смогу. Я плакала, клялась, что и сама хотела бы знать, где муж. Один из этих гадов заглянул в холодильник, а там хоть шаром покати. Они так отвратительно смеялись над этим. Меня всю трясло от страха, за детей очень боялась. Но им не нужны были мои дети. Им нужна стала я, и они пустили меня по кругу. Когда они ушли, я долго лежала растерзанная и поняла, что не хочу больше жить. С трудом поднявшись, я вышла в коридор и нашла в рыбацком чемодане мужа веревку. Над дверным косяком, почти под потолком муж сделал себе перекладину, чтобы висеть, когда болела спина. Я встала на стул и привязала веревку к этой перекладине. Петлю надела на шею и отпихнула ногой стул.
Очнулась я в больнице. Рядом сидела моя подруга Лора. Оказывается, они с мужем вошли в тот момент, когда с грохотом упал стул.
Когда я поняла, что я осталась жива, на меня накатило такое отчаяние! Слезы брызнули из моих глаз. Зачем меня спасли, для чего жить и как? Детей отдали бы в детдом, они были бы сыты и одеты. А что я могла им дать в таком положении? Я не могла говорить, болело горло и шея. Голова гудела, как медный колокол.
Мое неудачное повешение очень долго затрудняло мне жизнь. Характер стал отвратительным, чуть что срывалась на крик, головные боли так мучили иногда, что таблетки горстями глотала. Дети смотрели на меня с испугом, особенно старший сын. Он стал замкнутым, постоянно устраивал истерики, а когда подрос, стал совсем неуправляемым. Учителя мне жаловались на него на каждом собрании.
Бандиты больше не появлялись ни разу, от мужа не было никаких вестей, и я пришла к выводу, что его нашли и убили.
С работой тогда было плохо, и я никуда не могла устроиться. Пришлось идти торговать на рынок, который в то время еще был на улице. Холод был просто собачий, зима и то была против меня. Я надела на себя кучу всякой одежды, старую шубу и поверх нее огромный фартук с карманами для денег. Зрелище, прямо скажем, жуткое и убогое. Товара было достаточно много: разные консервы, масло, конфеты, рыба. Я все это с трудом разместила на прилавок. Подходили люди, спрашивали, а я еще не успела разобраться ни в чем. Они отходили и брали у других. Вскоре ко мне подошли два парня и остановились, с удивлением глядя на меня. Я ростом-то маленькая, да еще эта несуразная одежка.
– Кто это? Что за чучело? – спросили они у моей соседки.
Она объяснила, что я новенькая.
– Ну, гони четвертак.
А я не в курсе, какой четвертак, за что? Хозяин ничего не объяснил, а я еще и не наторговала ничего.
Они посмотрели на меня, сплюнули и сказали, завтра отдашь за два дня. Оказалось, это рэкетиры, и они приходят каждый день.
Торговать я совсем не умела. Выручку приносила маленькую, и хозяин меня все время ругал. Через две недели они решили от меня избавиться и подставили меня. На складе я получила товар, расписалась, а когда грузили в машину, то два ящика с консервами оставили. Вечером мне предъявили счет о недостаче. В общем, выгнали меня и не заплатили за этот день. Я плакала, думала, заставят выплачивать за эти консервы. Но они просто так решили эту проблему.
И опять хоть в петлю лезь. Одна женщина дала мне пол мешка гречки. В ней уже завелись какие-то жучки. Я перебрала ее, помыла, просушила в духовке и вот началась жизнь, сплошная гречка и утром, и вечером, и в обед. Дети не хотели ее есть, а что я могла сделать: каша, похлебка, блины и все. Хоть волком вой. С тех пор ненавижу гречку, даже от запаха с души воротит.
Потом я встретила одну женщину, и она пригласила меня в одну фирму, тогда как раз началась эпоха сетевого маркетинга. Я сходила на презентацию, послушала и решила попробовать. Но это работа еще та, что называется, волка ноги кормят. Весь день бегала по разным предприятиям и конторам, предлагала нашу продукцию, агитировала и подписывала под себя. Через некоторое время это стало приносить мне деньги. Да плюс еще шила поселковым женщинам разные наряды. Так и выкручивалась.
Сыновья выросли. С младшим проблем не было: и в школе учился нормально и потом в институт поступил, а вот со старшим так и не находили общего языка. Ругались часто, учиться не захотел, пошел работать на завод. Потом купил байкерский мотоцикл и гонял на нем так, что мне многие говорили, что добром это не кончится. А он, словно специально так гонял. Иногда казалось, что он хочет разбиться. Несколько раз и разбивался, но оставался живым. Очень часто уходил из дома и по неделям не приходил. Потом возвращался, как ни в чем не бывало, и просил прощения.
Чтобы не делить с младшим ноутбук, купил свой. И вот однажды он набрал в интернете имя своего отца и обнаружил, что существует строительная фирма, директором которого является человек с такими же данными. Он позвал меня и показал. Я выписала номер телефона и решила позвонить.
Трубку взяла секретарша. Я объяснила ей ситуацию и очень долго уговаривала ее дать мне номер сотового этого человека. Вечером набралась духа и решила позвонить ему. С первых же слов я поняла, что это он. Меня затрясло всю, но я быстро взяла себя в руки. Жизнь все-таки закалила меня очень здорово.
– Здравствуй, дорогой! – сказала я спокойным голосом.
– Кто это? – удивился он. – Света, это ты?
– Не узнал, значит, милый. А я тебя сразу признала. Столько лет прошло, а я не забыла.
– Элина?! Как ты меня нашла?
– Сама бы я, конечно, не нашла тебя. Некогда мне было осваивать компьютер, милый. На кусок хлеба зарабатывала всю жизнь. Я думала, что ты давно уже сгнил где-нибудь, двадцать с лишним лет все-таки прошло. Ан нет! Живехонький, оказывается. Да ни абы кто! А директор строительной фирмы! А вот старший твой сын нашел тебя. Интернет великая сила, оказывается. А ты вообще-то помнишь, что у тебя два сына или вычеркнул и забыл все? Тебе никогда не приходило в голову, как мы там, оставшись без денег, жили и выживали?
И тут я сорвалась. Я кричала ему в трубку со слезами и про бандитов и про то, что я вешалась, и про всю эту собачью жизнь на одной червивой гречке. Понемногу я успокоилась, и мы проговорили с ним около часа. Он рассказал мне о себе. Просил прощения, он решил, что если скроется, то этим спасет нас от бандитской расправы.
Потом он обещал, что приедет летом, увидеться с детьми и со мной.
Я рассказала все сыновьям. Младший сын обрадовался, а старший, как сидел с каменным лицом, так и остался таким до конца разговора. На следующий день мы очень сильно с ним поругались. И он напоследок мне сказал:
– И что ты тогда не сдохла? Я ведь видел все, я сидел под кроватью и все видел, что с тобой делали эти бандиты. Это всю жизнь стояло у меня перед глазами. Вы мне всю жизнь испортили с отцом, ненавижу вас.
Сын хлопнул дверью и ушел. Я не искала его, он ведь часто уходил. Иногда я звонила ему, но он не отвечал, а потом стал недоступен. Через неделю я взяла запасные ключи и пошла в гараж. Он висел на перекладине…
В записке было написано, что он хотел убить отца, за то что он так поступил с нами, но не смог. Жить так больше он не может, поэтому решил убить себя.
Год назад, я познакомилась с очень порядочным мужчиной, он предлагал мне выйти за него замуж. Я ответила ему отказом. Хватит, мол, с меня замужеств.
Вот так, Аня, прошла моя жизнь.
Я налила себе остатки наливки, выпила залпом и ушла в свою каюту. Рухнув, не раздеваясь на кровать, проспала до утра. Проснулась я с таким чувством, словно, с меня свалился тяжелый груз, беспощадно давивший на меня всю жизнь. Столько лет я не понимала, как живу, для чего живу?.. Лето, осень, зима, весна – все в сером цвете. Солнца не было для меня, синего неба я тоже не видела, смотрела только под ноги. И вдруг, я, словно, проснулась и увидела, что небо-то все-таки голубое, а в окно заглядывает ясное солнышко, а не тусклый фонарный свет. Почему я на себе поставила крест? И мне вдруг стало так тепло и хорошо на душе.
Я взяла в руки свой телефон и нашла нужный номер.
– Слава, я согласна выйти за тебя замуж. Ты еще не передумал? – прокричала я счастливым голосом в трубку и засмеялась.