ГЛАВА 5-я ПИСАТЕЛЬ И БАНКИР-ФАРАОН.
«Идеальный разведчик — это мясник с умом
психолога и душой поэта». Борис Акунин
Александр собрал рукописи второй главы «Графини де Монсоро» и отправился в свой флигель, очень напоминающий флигель Альбера из будущего романа «Граф Монте-Кристо», о котором он сам еще ничего не знал, но сюжет, для которого стоял за потайной дверцей, выходящей на улицу.
Он сел за свой стол, выбрал две рукописи и, развалившись на диване, покрытым мягким персидским ковром, стал читать. Вторая привлекла его внимание, он снова перечитал её и вновь взял первую, открытую на третьем листке. Начало здесь хорошее, а продолжение возьмем из этой, он снова перечитал третью страницу и перечеркнул карандашом две первые.
Маленький серебряный колокольчик легонько зазвонил над его головой и, он приподнялся и пошел к потайной двери.
«Кто же это?—размышлял на ходу Александр.—Парижанки приставучи. Они сами не могут усвоить главную заповедь Парижа: «Ночь проведенная вместе в любовных объятиях, еще не повод для знакомства».
Он отодвинул засов и вставил ключ. Замок щелкнул и дверца открылась. Каково же было изумление нашего писателя, когда вместо очередной дамы, за дверями стоял прилично одетый буржуа с заискивающей улыбкой, но очень быстрым и уверенным взглядом. Он производил впечатление человека не бедного, скорее всего владельца мясных лавок или трактиров, но внутреннее чутье Александра подсказало ему, что он имеет дело с уголовником. От него исходил какой-то незаметный запах Тулонской каторги. Александр поймал себя на мысли… А почему собственно Тулонской?
— Разрешите?—подобострастным и самоуничижительным голосом спросил пришедший и в глазах снова мелькнул хищный огонь профессионального убийцы или ростовщика.
—Проходите!—коротко бросил Александр и вернулся к своему рабочему столу, сел за него и внимательно рассматривал незваного гостя, указывая ему на стул напротив.—Присаживайтесь.
—Мой визит, разумеется, удивил вас, но в силу своей профессии я обладаю очень обширной информацией, сетью осведомителей и узнать ваш адрес, а так же, с какой стороны входить в дом, не привлекая внимания окружающих, мне не составило труда. Я давно наблюдаю за вами. Поверьте, ничего личного! Ничуть не более, чем за каким либо другим влиятельным человеком. Зная ваш склад характера и тот факт, что нам не суждено было познакомиться ранее, делает вам честь. Со мной, как правило, общаются далеко не лучшие представители «высшего света».—Последнюю фразу он произнес с иронией и нескрываемым презрением к тому, что назвал высшим светом.
—Деловые отношения, которые связывали нас, не делали нас друзьями. Скорее наоборот, ибо я тайный ростовщик. У меня денег было больше, чем во всех банках Парижа и Мадрида, но обстоятельства сложились так, что я не смогу воспользоваться этими богатствами. Мое имущество конфисковано, я в розыске, полиция имеет мои приметы, но того, что я успел прихватить с собой, вполне хватит на ту услугу, о которой я вас попрошу.
—Денег было… Странная фраза,—задумался Александр.—А сейчас, надо полагать их нет?
Александр гневным взглядом посмотрел на пришельца и тот, уловив этот взгляд, заговорил быстро и еле разборчиво: «Поймите меня правильно. Это не то, что вы подумали. Я только хотел сказать, что финансово я не обременю вас. А предложить взамен, я хотел вам кое-что другое. Это не деньги! Это даже не бриллианты, хотя я готов подарить их вам в знак уважения и благодарности. Это сюжет! Прекрасный сюжет для романа. Вы согласитесь мне помочь, если я вам расскажу историю, которая может стать сюжетом очень увлекательного романа. История невероятная, но правдивая, ибо я был непосредственным участником этих событий и одной из трех причин, повлекших за собой великие несчастья на того парня, о котором я расскажу и, которого я на днях убил».
Александр улыбнулся, а пришелец продолжил уже в спокойном тоне: «Я не стану от вас ничего скрывать. Я убийца! Я убил одного очень важного и богатого вельможу, который на самом деле таковым не является. Я не мог поступить иначе, потому что он уничтожил бы меня, как тех троих соучастников, с которыми я отправил его в очень далекую тюрьму на пожизненное заключение. Да в том, что один из известных в Париже генералов застрелился, генеральный прокурор сошел с ума, а состоятельный банкир стал банкротом и пустился в бега, был виноват именно этот человек, выдающий себя за важного вельможу с Востока. Вам интересно?»
—Мне бы сначала хотелось знать, какую услугу я должен буду вам оказать? Начало заинтриговало меня, но мои возможности тоже имеют предел. Кроме того, эта услуга не должна задевать моей чести, не должна противоречить моей совести.
—Я вам уже многое рассказал. Вы сами определите, стоит ли мне оказывать эту услугу, когда я изложу всю историю. Полагаю, сюжет для романа стоит того, чтобы сделать мне паспорт испанца или англичанина, например, и помочь мне покинуть эту страну, незаметно для полицейских ищеек.
—Ну, что ж, если вы полагаетесь на мою совесть и полностью доверяете мне, то продолжайте. Давайте перейдем на диван, сейчас я что-нибудь принесу перекусить.
—Если можно, захватите с собой сигару,—попросил пришелец и мельком взглянул на восточный кальян, стоящий на кабинете.
Таинственный незнакомец с жадностью набросился на еду. Было видно, что ему пришлось немного поголодать. Он закончил свою поспешную трапезу, вытерев рот салфеткой и закурив «Манилу».
—Благодарю вас. Вы очень хороший человек. Позвольте, я сразу приступлю к рассказу этой удивительной истории. Я в ней играю не очень привлекательную роль, но далеко не худший из всех остальных. Моя вина в моем равнодушии и малодушии. Я смолчал, когда эти двое писали донос, а потом, когда я увидел, как далеко это зашло, я просто испугался. Реакция в то время бушевала по всей Франции и, вмешайся я, то тут же меня могли обвинить в бонапартизме или сочувствии ему.
Я начну с конца. Уничтожив двух доносчиков и марсельского королевского прокурора, с моей помощью, разумеется, он начал разыскивать меня. Когда он вернулся из тюрьмы, он быстро вышел на своих врагов, ведь они блистали в Париже. А меня он просто не заметил. Я не появляюсь в свете. К тому же он меня не узнал. Каторга очень меняет людей, а я дважды побывал на каторге. Я тоже узнал его не сразу.
Уголовный мир Парижа складывался столетиями, попасть в «Двор Чудес» дано далеко не каждому. Добиться авторитета и власти могут не многие, а взять там реальную власть над всем дном Парижа могут очень немногие. Он появился со своей свитой шесть лет назад и подмял под себя все. С ним был итальянец с лицом ангела, но душой профессионального убийцы. Не менее отмороженный турок—зверь в человеческом облике, который ни слова не понимал по-французски и цыганка с Трансильвании, которую он потом выдавал за не то сербскую, не то албанскую принцессу.
—Все таки начало истории меня больше интересует,—сказал писатель.
—Вы хотите определить, имел ли он право мстить? Имел! Я вам говорю с полной ответственностью6 имел! Такое зло, которое ему сделали, не прощается никогда. Я бы на его месте просто перерезал всем четверым, и себя включаю в это число, глотку!
—Это тоже интересно. Но мне все же, хочется услышать эту историю с начала.
—Вы уже согласны мне помочь?—с неким подобием благодарного взгляда сказал Кадрус.
—Нет, пока. Но обманывать вас я не собираюсь. Если у вас есть желание мне всё это рассказать, то я не буду пользоваться вашим сюжетом, если откажу вам. Я вас за язык не тяну. Может, где-то в подсознании вы имеете желание исповедоваться. Кому же ещё вы можете это сделать. Как не мне. Попам вы не доверяете. Как и я. А я как никак сторона не заинтересованная и сдавать вас полиции, только потому, что так принято у порядочных граждан, я не собираюсь,—закончил Александр свою речь.
—Премного благодарен. Я всегда знал, что вы не относитесь к порядочным людяи… я хотел сказать, что вы очень порядочны в нашем понимании слова. А непорядочными высший свет обычно считает самых порядочных людей. Я не хотел вам сказать плохого, поверьте мне—залепетал ростовщик, пытаясь понравиться хозяину дома.
—Успокойтесь. Я вас понимаю. Продолжайте свой рассказ.
—Да. Да. Я начну с самого начала. Эдмон, это парень, о котором пойдет речь, служил помощником капитана на одном из торговых суден Марселя.
Далее рассказ Кадруса мало чем отличается от романа. Я могу только дополнить. Точнее внести поправки к тексту во имя истины. Замок, ставший тюрьмой для бедного Эдмона, находился не в море возле Марселя, а далеко в Карпатах, там, где сейчас находится город Мукачево. Этот город знаменит тем, что многие герои книг, а так же исторические личности в той или иной мере имеют отношение к этому замку. Мы знаем, что в его застенках сидели венгерский поэт Шандор Петефи и русский анархист. Основатель идеи анархии Михаил Бакунин. Не буду повторять ставшую достоянием гласности историю фальшивомонетчика князя Ференца 2-го Ракоци, который чеканил собственные «золотые» монеты из медного сплава, а потом чудесным образом преобразился в известного всему Парижу алхимика и светского льва Сен-Жермена. История Анжелики де Сансе их романов Анн и Сержа Голон, тоже тесно связана с замком и Ференцем Ракоци. Но никто не знает, что одним из семи замков графа Дракулы был Мукачевский замок. Это можно понять по карте из романа Стокера «Граф Дракула». Тем более Трансильвания—владения графа Дракулы, означает семь замков. Это и многое другое вы узнаете из других моих рассказов и повестей. Сейчас я изложу свои умозаключения относительно истории Эдмона Дантеса, которые происходили в замке, что и предоставляю вашему вниманию.
На рассказе Кадруса о приключениях графа Монте-Кристо в Париже я сосредоточу свое перо и ваше внимание, дорогие читатели. Это более, чем поучительно! Стремление к мести ещё никого ни до чего хорошего не довели. Тем более, что не было никакого клада Борджиа. Не нашел Эдмон и клад Ференца Ракоци, которого тоже по всей вероятности не было. Ведь Сен-Жермен жил на широкую ногу и тратил огромные деньги. А вся чушь, что этот алхимик мог превращать в золото неблагородные металлы, выдумка. Ракоци действительно превращал медный сплав в золото, но не путем алхимии, а обыкновенным мошенническим путем фальшивомонетчика. Даже первопроходцем в этом деле он не является.
Прежде, чем отправиться в Париж, Эдмон совершил турне со своей шайкой по Европе. Варшава (возможно Петербург), Берлин, Лозанна, Брюссель, Лондон, Рим и возможно Мадрид. То что он был в Турции сомнительно, хотя по арабским странам северной Африки он проехался. Они зарабатывали начальный капитал. Эдмон действительно за 15 лет овладел самыми обширными знаниями, кроме языков, разумеется. Он разбирался достаточно хорошо во всех сферах наук, экономике, политике. Аббат Фариа (назовем его по книге, так как настоящее его имя достоверно не известно) преподал ему курс истории, включая не только царей и полководцев, но и известных мошенников, грабителей и воров. А фантазии у Эдмона хватало собственной. Он мог сочинять, планировать и реализовать такие авантюры, которые не снились даже бывалым мошенникам и. которые приносили хорошие деньги. Не гнушался он и элементарным шантажом, выявляя интимные связи высокопоставленных лиц и новорощеных нуворишей. Цыганка заводила себе любовников, соблазняла ходячие денежные мешки. Тянула из них деньги. А напоследок её «муж» Бертуччо заставал их в постели. Одни платили от страха быть убитыми ревнивым мужем, другие из страха разоблачения перед женой, а многие платили дважды за то и за другое. Капитал рос и через несколько лет Эдмон имел полную возможность превратиться в набоба, недавно вернувшегося из Индии.
Кадрус не мог знать об этом достоверно. Лишь кое-какие фразы из рассказа самого Эдмона, с которым он вступил в союз уже в Париже, сначала не узнав его. Первые подозрения у Кадруса появились тогда, когда узнал о разоблачительном материале одного из генералов изменившего своему долгу где-то в Греции или Албании. Эдмон потребовал от генерала огромную сумму денег за молчание, но когда получил их, на сцену вышла принцесса из Албании Гайде, которую Кадрус знал, как цыганку Нэну, верную спутницу графа (Эдмон действительно выдавал себя за графа).
Подозрения укрепились, когда следующей жертвой стал второй подельник, ставший ныне преуспевающим банкиром. Это Кадрус проделал операцию с телеграфом. Один из телеграфистов на линии был у него на долговом крючке. Кадрус простил ему долг и обещал солидные деньги, которые взял у Эдмона, но телеграфисту не отдал. Вероятно, телеграфиста взяла полиция, но его история не столь интересна. В 1815 году подобную операцию проделал барон Ротшильд после победы под Ватерлоо и захватил все банки Великобритании. Да. Был риск, но Кадрусс вложил в эту операцию почти все свои капиталы и счет у Эдмона был открыт, и некоторые долшовые расписки банка выкуплены Кадрусом. Кадрус так же тайно ссудил своего старого друга банкира под проценты. А тот в свою очередь проделал с этой ссудой финансовую операцию по закупке акций дона Карлоса. Вот тогда он стал приглядываться к графу и следить за ним. Дружба Эдмона с королевским прокурором не вызывала у Кадруса никакого подозрения, ведь преступник блистающий в свете должен был быть хорошим хнакомым, даже другом королевского прокурора. Так, на всякий случай. Когда граф изложил кадрусу план мести прокурору, Кудрус сопоставил тот факт, что теперешний прокурор когда-то был прокурором в Марселе и именно он так подло заточил Эдмона в далекий замок, откуда не возвращаются. Эдмон не мог осуществить операцию с прокурором без Кадруса. Требовалось задействовать большое количество свежих людей, и кадры из нелегального мира мог поставить только Кадрус. Так он и понял, кто тот, который выдает себя за графа и его охватил ужас: «Ведь это и меня он так же уничтожит! Не станет Эдмон спрашивать, о том, насколько бедный Кадрус причастен к его делу. Не даст шанса оправдаться».
Он понял, что станет следующим после прокурора и утвердился в этом предположении, когда узнал от своих осведомителей, что граф дал им задание отыскать Кадруса. Он же сейчас жил под другим именем. После последней каторги он стал именоваться месье Клопот, ростовщик, владелец нескольких низкопробных трактиров, в которых собирались преступные элементы и банкир-фараон, то есть хранитель казны уголовного мира Парижа—общака.
—Признаюсь честно,—это не я узнал Эдмона, это его возлюбленная, ставшая женой генерала, покончившего с собой, узнала его и предупредила меня. Через день должна была состояться дуэль нашего мнимого графа и сына от брака Мерседес и генерала.
—Она считала, что Эдмон застрелит её сына?
—Нет, что вы, он любил её когда-то. А она собиралась признаться ему, что это его сын. Я думаю, что если он узнал дату рождения этого юноши, он сам догадался, что это его сын. А ведь, прежде чем уничтожить врага, он изучал каждую деталь его жизни и жизни всей его родни, включая первую жену или двоюродного племянника. Зная каждую мелочь, он выбирал самые больные места и бил наверняка. Вы спросите, почему генерал признал в ребенке своего сына? Когда Фернан стал генералом и они переехали в Париж, очень щепетильный к сплетням генерал, он все-таки наполовину испанец и очень
щепетильный к сплетням генерал, он все-таки наполовину испанец и очень —Интересная женщина. И от неё вас надо избавить?
—Буду до гроба благодарен.
—Рано тебе в гроб. Если будешь меня слушать, проживешь долго и счастливо. Сейчас ты пойдешь и принесешь мне свою тетрадку со счетами и некоторыми интимными и политическими тайнами «высшего света». Ничего не вздумай вырывать из тетради или, что-либо от меня скрывать.
—Прямо сейчас?
—Во всяком случае до утра. Ускорить процесс в твоих же интересах. А потом я скажу тебе каким образом я обеспечу тебе безопасность в Лондоне и прибыльное место в преступном мире Лондона… и какие будут условия безопасности и процветания, я тоже расскажу. Иди за тетрадью и подумай. В твоих ли интересах укрывать от меня любую информацию?
—В таком случае, я не прощаюсь!—откланялся Кадрус и вышел в потайную дверь. На улице он натянул свою шляпу прямо на глаза, поднял воротник и, тихим бесшумным шагом, последовал в сторону Монмартра.
Через несколько часов, Кадрус снова постучался в уже знакомую нам дверцу. На нем была дорожная сумка через плечо. Он стал вытаскивать из сумки новенький фрак, панталоны и туфли с блеском, по последней моде. Среди прочих предметов туалета находилась и заветная тетрадка, которую Кадрус и протянул писателю.
—Как и обещал, ничего не скрывая. Более того, в тетрадке много зашифрованного и ещё более недосказанного. Оно все здесь—при этих словах апаш легонько постучал себя кулаком по голове. — Но я с удовольствием поделюсь с вами недостающей информацией, если получу более надежные гарантии моей безопасности в Лондоне, а более того, по пути в оный.
—Что я должен гарантировать?
—Для начала я хочу оказаться в Лондоне…
—Чтобы убедить тебя в правдивости моих обещаний и искренности намерений помочь тебе, я заявляю, что не имею к тебе никакой симпатии и помогаю тебе только за оказанную сейчас услугу плюс авансом за услуги. Которые тебе ещё придется оказывать мне в будущем.—александр заметил недовольство в глазах Кадруса и повысил голос—Можешь не беспокоиться1 все твои услуги будут оплачиваться очень щедро. Если ты будешь прилагать к делу нужные усилия. А ложь мне карается смертью!
—Вы убьете меня?
—А почему собственно я? Вас убьет случайный полицейский или буржуа. Защищающийся от бандита. Полиции не составит труда опознать ваш труп. Это могут сделать ребята из «двора чудес». А может быть. Какая-нибудь заезжая цыганка!
—Я, кажется, понял вас…
—Вот и хорошо. А теперь об услугах, которые ты мне окажешь в Лондоне, как банкир-фараон преступного мира. Вот рекомендация Пучеглазого Пьера,—Александр протянул Кадрусу бумагу.—Она поможет тебе войти в свет тайных бояр преступного мира Лондона.
Пучеглазый Пьер был большим авторитетом у апашей и начальником службы безопасности «двора чудес». Его рекомендация много стоила и, Кадрус решил не задавать лишних вопросов. Если писатель за шесть часов заручился поддержкой самого Пьера. Да ещё и бумагу от него получил, то он не простого полёта птица.
—Правильно мыслишь!—прочитал вслух мысли апаша Александр. —А теперь о подробностях твоей преуспевающей карьеры на новом месте и о службе, которую ты будешь выполнять.
Александр продолжал развивать мысль о работе, предстоящей Кадрусу в Лондоне, а сам Кадрус думал: «Этот господин не простой писатель. Наверняка из бояр сверхтайных. Такого надо слушать беспрекословно. Это новый Франсуа Видок! Да что там говорить, Видок ему в подметки не годится!»