Подарок для моей возлюбленной Элины Свитолиной
Раздвигая заостренным носом, усиленным бронзовым тараном - трофеем с " Наутилуса " - и бушприт - нока - реем с вальяжно болтавшимся в петле лысым толстячком в костюме " тройке " с бубенцами, густые заросли камыша Балхаша фрегат " Паллада " под управлением краснознаменного корветтен - капитана Моисея ( БЧ - 5, слева - сто ) неуклонно продвигался к земле обетованной, имея на траверзе Пхеньян Ташкентский, город инжирный, мечту и грезу всех Уиллов Китсов и чумазых Мустаф, не склоняемых ни хера, как кальмары. На носу стоял мичман Дырка, тот самый, просквозивший ужасным намеком в смутных и полных скрытых угроз речах Балтазар Балтазарыча Подколесина, чегемского мыловара со склонов Памира, где - знает каждый - Пржевальский ловил кошек, дислоцировалась Шамбала и стояли украденные генералом Рагозиным ворота, все же переехавшим на улицу Кадырова, что протянулась тенистой аллеей от канала имени Маннергейма и до самого до Биаррица, ставшего притчей во языцах, как стал неведомый город бессоницей, а столица - портом пяти морей и трех океанов, хранившим тайну подводных лодок, лежащих на грунте.
- Доложите обстановку, мичман, - громыхая тулумбасом проговорил капитан, коренастый мужчина в овчином полушубке, картинно выйдя на мостик из рубки, отзвуки коей еще слышались за последним поворотом оверштаг. Шумели ветра, свистели пули, завывали волки, ржали кони, товарищ Буденный и никаких.
- Наблюдаю Сингапур, - козыряя бескозыркой и вытягивая во фрунт украшенную полосатыми лентами фуфайку прошептал мичман, прикрывая усталый перископ набрякшим в походах веком. - Происшествий нет, команды, впрочем, тоже.
Моисей кивнул с важностью, прекрасно зная, что никакой команды нет : он сам продал команду Раймонду Луллию на рейде Танжера, на опыты, так что теперь они управлялись вдвоем, корветтен - капитан, мичман и молчаливый человек в собольей шубе, идолом стоявший у бизань - мачты, символизируя скорое наступление эры всеобщего благоденствия, когда все само собой возьмется и поделится, и хватит всем, и мертвые восстанут, и возопят, и бросятся в пляс, и сойдут с ума от чтения диссертации министра культур - мультур. Сухопарый индивидуум с топором, Раймонд Луллий прокрался на борт в предзакатных сумерках, а убыл, бля, на рассвете, что внушало.
- Получается, втроем, - подсчитав на пальцах количество и качество, высказался мичман, озябшим коленом трогая мачту.
- По х...й, - разрешил его уместные сомнения Моисей, закуривая папиросу, - двое, трое, не суть. Главное, товарищ мичман, что такой шикарный корабль один.
Он с недоумением оглядел фрегат с топившейся пенькой печуркой, на поленьях слеза, на ветке дятел, поковырял коричневым от никотина пальцем опасную кулеврину, нацелившую несущую в сторону, а пальник - в самусь, что тайное и оглашению не подлежит, прошелся, прихрамывая от юта до полубака, миновав полупокера и двоистый анкер, якористым кандибобером привинченный к гаку в семь верст с бешеными собаками и топотом копыт, покачал флагом, приветствуя высунувшую с правого борта усатую морду мать - моржиху, нашу, исконную, сакральную, могучую и в орденах по выпуклой груди патриотки, гигантскими шарами разместившуюся от Симферополя и до Тохтамыша, бывшего, как известно, скромным советским инженером на службе Его Величества, все, бывало, выйдет на площадь и сразу уйдет, а по тавернам ползут нескромные слухи о доблести и славе, зля яро кабачковых завсегдатаев, откушавших рыбки боговой салакушки под соусом де Грие, свесился с кормы и охнул. Молчаливый человек в собольей шубе неторопливо развернул свой плотный корпус на донесшийся звук, с интересом разглядел свесившегося корветтен - капитана и снова замер, символизируя символ веры.
- Сечин, - ласково позвал его мичман, отбивая склянку. - А скажи ты мне, Сечин, пошто тебе сигнальные огни на клотике ?
Молчаливый человек в собольей шубе недовольно покосился на чрезмерно любопытствующего и прикрыл клотик волосами, непокорной гривой вьющихся по морскому ветру, курс зюйд - вест.
- Норд - вест и к весту румб, - поправил инсинуацию вернувшийся корветтен - капитан, - мы ж со стороны Малакки заходим.
Уверенной рукой он указал на мыс. Мыс жиблился.
- Ладно, - приказал Моисей, сходя в трюм по шпалам рангоута, - вы тут смотрите в оба.
- В четыре, - снова подсчитал мичман, загибая узловатые пальцы и указывая на символ любви, стоявший в собольей шубе возле носовой печки, полный дум и приятных мечт.
- В четыре, - согласился корветтен - капитан, скрываясь в межпалубном пространстве.
Бананово - лимонный Сингапур лежал перед ними, намекая и - вообще.