У карьера.
У кого-то детские годы прошло у озера, реки, моря или в горах, в деревне, городе или селе.
А я выросла у карьера.
Было у меня в жизни и самое большое в Европе озеро Ладога в нескольких километрах от дома, и была река Тохма, которая текла из Финляндии и впадала в Ладогу, до реки еще бежать километра два, а карьер – вон он рядом- выглянул в окно и всё на виду…
Наш дом стоял на краю огромного песчаного котлована, но огромным он стал не сразу.
После войны на том месте был финский кирпичный завод и в карьере добывали глину.
Были проложены рельсы и вагонетки таскали ее от залежей до цеха.
Но в 60-х завод закрылся, глиняные выработки постепенно заросли травой и кустарником, самые глубокие остались, постепенно превратившись в маленькие прудики, обросли рогозом, осокой, ивняком.
А потом начали копать песчаный карьер - на стройки города требовался песок и гравий.
Оказалось, что все холмы и возвышенности за нашим домом состоят из отличного чистого песка. Много лет мимо дома сновали самосвалы, а внизу работали экскаваторы, которые копали все глубже и глубже. Когда экскаваторы натыкались на камни и скалы, они передвигались в другое место, а выработки постепенно зарастали травой, потом малинниками.
Так карьер стал многоуровневым – на самый верх вела одна дорога, шла она в гору, а в самом низу был второй огромный котлован.
Принадлежал карьер одному городскому предприятию.
Все мое счастливое детство прошло на этих склонах – летом мы собирали малину и землянику, зимой веселой толпой катались с гор на лыжах или санках, самые отважные скатывались на фанерке с крутых откосов, на замерзших прудах гоняли на коньках и играли с мальчишками в хоккей.
Наступала весна и снова самосвалы таскали песок, пыля по нашей улице…
Часто нависшие козырьки взрывали, они могли рухнуть в любой момент.
Опасно было находиться внизу и все это знали, много раз на моих глазах тонны песка срывались вниз и хорошо, что там никого не было.
Иногда случалось и так, что если экскаваторщик на ночь не отогнал свою технику от опасного места, утром он был основательно привален.
По - этому дорога в карьер была закрыта по выходным – на въезде стоял шлагбаум и висел замок.
С каждым годом котлован разрастался вглубь и вширь, уже было не узнать привычные пейзажи детства - исчезли холмы и маленькие глиняные прудики, вековые деревья свалились в песчаную бездну, исчезла заводская кузница, заводской клуб, контора, дорога и ничего не напоминало о существовании кирпичного завода.
Только зимой белый снег скрывал эту безобразную дыру.
В самом глубоком месте даже образовался небольшой водоём, мальчишки запустили туда мальков и потом ловили рыбу, летом в озерце можно было купаться.
Вокруг городка было несколько воинских частей, часто военные машины заезжали под песчаные козырьки и солдатики грузили лопатами сыпучую массу.
Обрыв приблизился к нашему дому метров на сто, но, к счастью, был неглубокий.
Однажды я гуляла недалеко от дома, собирала букет ромашек, осматривала окрестности.
На противоположную сторону приехал военный Урал, с кузова спрыгнули солдатики, было их человек десять, они схватили лопаты и полезли на крутой склон.
Командир беспечно покуривал у машины, он недопонимал, что шутки с песком могут закончиться плачевно.
Солдатики начали резво наполнять кузов, они лезли все выше и выше по отвесному склону.
И вдруг огромная масса оторвалась от нависшего козырька и накрыла всех – кого полностью, кого по пояс, у кого-то торчала только голова.
Были слышны крики о помощи, началась паника.
Мобильных телефонов в ту пору еще не было, помощь ждали около часа.
Присыпало всех, но несколько солдат смогли выбраться сами, они начали спасать тех, кто был виден, а тех, кого засыпало полностью, достали только по приезду подмоги.
Их тела долго не могли найти, была опасность нового обвала, и только к вечеру двух погибших откопали и вывезли из карьера.
Как обычно, понаехали высшие чины, военная прокуратура.
Медики оказывали помощь тем, кто много часов провел в сдавленном состоянии.
Все были в шоке от нелепости случившегося.
Я долго не могла уйти с края обрыва…всё произошло на моих глазах.
Я не знаю, кого тогда наказали, как сообщили родителям о гибели сыновей и на что списали потери личного состава.
Я только понимала, что в карьере нужно соблюдать меры безопасности.
И если ими пренебрегать, последствия могут быть непоправимы.
Потери в армии в мирное время - это безответственность командиров.
Уже много лет песок в карьере не добывают.
Котлован зарос деревьями, но перепады высот облюбовали мотоциклисты и устроили там мото-трассу.
А я всё не могу забыть ту трагедию, невольным свидетелем которой стала много лет назад.
28.01.2017
Хельсинки