Возвратились мы зимой в родную Киргизию, но разве это была зима в сравнении с той, русской,Уральской.Дома нас не корили, но при случае напоминали о нашем путешествии, чтобы больше неповадно было. Освоились, присмотрелись мы с Галкой и начали думать, как дальше-то жить. Семьи у нас небогатые, сидеть на шее у родителей совесть как-то не позволяла.А тут мой отец заговорил, что на заводе,где он работал, построили новый цех и будут набирать рабочих. Вот мы с Галкой и рванули в Отдел кадров получше узнать обо всём. Узнали, поговорили с моим отцом, как с человеком осведомлённым о роде деятельности данного предприятия. Слухи по городу ходили, что предприятие секретное и поэтому толком никто ничего не знал конкретно. Работники в Первом отделе давали подписку о неразглашении, а всё остальное было домыслами обывателей нашего городка. О том,что предприятие вредное тоже знали все, но конкретно же опять ничего не было известно. Мы решили поговорить с моим отцом более серьёзно перед тем,как принять решение об устройстве на работу.
Отец мой был коммунистом и чётко знал,где и что можно сказать. Поэтому мы получили опять расплывчатое описание работы аппаратчика. По этой специальности нам предлагалось устроиться на работу. Потом отец всё-таки сказал конкретно в чём таилась опасность,но отметил,что запускаемый цех по вредности менее опасен,чем все остальные. Мама тоже не возражала. Я вот только сейчас задумалась о том, что если бы моя дочь собралась бы устраиваться на вредное предприятие,где было достаточно проработать семь с половиной лет и в сорок пять уйти на пенсию,я бы своего согласия не дала.Я не осуждаю своих родителей, потому что отца, полжизни голодавшего в Казахстане до войны и после войны работавшего в колхозе за трудодни,на которые осенью выдавалось вино,табак,пшеница,свёкла. Теперь же он имел бесплатное питание перед работой, горячий душ после работы,спецодежду и обувь,средства индивидуальной защиты,профилакторий один раз в год,профосмотр ежегодно и почти бесплатные путёвки в санаторий и дом отдыха. Для него жизнь такая была раем.Да и зарплата была не на много, но повыше всё-таки,чем на других предприятиях. Мама по болезни не работала и занималась домашним хозяйством и тоже, я думаю, не имела представления о том, как работа на таком предприятии может отразиться на моём здоровье. Галкины родители были примерно такого же уровня образования и понимания о вредности предприятия. А нам хотелось побыстрее стать материально независимыми от родителей и поэтому мы решили, что будем устраиваться на завод.
В Отделе кадров нам дали кучу бумаг для оформления. Мы прошли медкомиссию, сдали документы и стали ждать допуск.Ждали мы его месяца два.А пока ходили на тренеровки,читали,занимались подготовкой к вступительным экзаменам,не теряя надежды на поступление вновь. Допуск пришёл,нас собрали в красном уголке и мы увидели,что восемьдесят процентов принятых на работу-это молодёжь до двадцати пяти лет.Остальные были чуть постарше. Нас распределили по сменам в старые цеха,чтобы мы познавали навыки нашей будущей работы. Это был март месяц, а запуск нового цеха планировался на июнь. И вот тут нас с Галкой поставили в разные смены. Мы стали реже видеться. Когда открылся новый цех мы опять попали в разные смены. Мы общались в свободное время, но у нас уже были новые товарищи по работе и с ними мы часто проводили и выходные,выезжая то на природу,то в столицу нашу в цирк или театр. Тесного общения уже не было и мы стали как-то отдаляться друг от друга. У Галки появились новые подруги в смене и она чаще стала проводить время с ними. У меня в бригаде были все замужние женщины и поэтому подруг на работе у меня не было. Мы встречались с Галкой иногда на тренеровках,да в цехе на пересмене.
(продолжение следует)