Ваша НП
Национальная катастрофа, пишет Бродский, потрясшая Россию в ХХ веке, не знает аналога в истории христианского мира: суть «предприятия» состояла в том, чтобы безвозвратно оторвать биологический вид от его духовных корней…
…духовные корни удержались на тонких ниточках – отдельных людях… кто они?
Нет, Надежда Павловна не сделала открытий, не написала книг, не сочиняла музыки, она – за свою жизнь (кроме других необходимых обязанностей)…собрала библиотеку, она любила читать книги, в которых исповедовались высокие отношения, она делилась с другими людьми радостью от прочитанного
И воистину высокая культура жила в ней
И, может быть, наша страна и удержалась от катастрофы потому, что именно такие люди сохраняли «связь времён», сохраняли безмерное уважение к другим людям и наполняли любовь свою не страхом, а радостью движения к далёким и сияющим истинам…
Дорогая Надежда Павловна!
*
В 1973 г году мы въехали в свою кооперативную квартиру на окраину города в самом конце улицы Камышинской;
…Надежда Павловна Каргашина жила в большом кирпичном также кооперативном доме на параллельной нашей улице –Кузоватовской
Переполненный новый жилой микрорайон сразу же получил название «Даманский» из-за дальности мест работы жильцов, из-за нехватки, как водится поначалу, необходимой «бытовой инфраструктуры»; дома, однако, часто разделяли огромные пустыри: и ходили мы к Надежде Павловне Каргашиной (чаще мы к ней) именно через эти пустыри…
Надежда Павловна, грузная (лучше – крупная) женщина лет 60 жила со своим мужем Михаил Васильевичем Гусаровым в двухкомнатной квартире; обе комнаты заставлены были стеллажами с книгами, у НП преобладала художественная и поэтическая, у МВ – специальная, военная и «политическая» литература.
Как входишь в их дом, сразу «попадаешь» к МВ, вечно сидящему на софе перед журнальным столиком с недопитым стаканом чая (в подстаканнике) и со стопкой журнала «Огонёк», и читающим очередной его номер (в годы перестройки); я никогда не видел его стоящим, но и в своём обычном положении он производил впечатление о том, что у него костлявая и уже дряхлая фигура, а на лице у него был крупный бородавчатый нос и густые седые брови… Говорил он односложно, то ли уже устал это делать, то ли оттого, что долгое время был начальником всевозможных геологических партий… Но доброта (лучше – приветливость) выписана была на его лице, и я так и запомнил его – крякающим внутри каждой произнесённой фразы и – многозначительно замолкающим… И лишь его голубые глаза из под лохматых бровей словно говорили то, что Михаил Васильевич подразумевал сказать дальше, но увидев, что собеседник и так всё «понял», так и не сказал…
А уже издали, из другой – большой и вытянутой комнаты доносился голос Надежды Павловны: «Проходи, Толенька, ко мне!»
«Толенька» проходил…
Надежда Павловна всегда была домашней и располагающей к себе, я бы сказал, что у неё «во всём» – и в разговоре и в фигуре (!) – чувствовалась основательность, словно она жила сразу «всюду и во всём», и выражала сущностью своей совсем-совсем не личную точку зрения…Как это возможно? Да, это возможно только в единственно правильном отношении ко всему происходящему – доброму отношению, участливому, готовому пожертвовать даже собственное время… И – ещё вызывающем доверие – также при единственно правильном (грамотном) языке…
Наверное, «добро» создавалось вместе с языком: наверное, все языки мира имеют одну и ту же ординату – от изначальной (и неведомой) целостности, где эстетика изначально включала в себя этику (потому И.Кант и удивлялся «нравственному закону» в человеке!)
…и ещё немного отвлекусь: язык создаёт человека, все нравственные «аспекты» нашей жизни в эстетике языка. Можете не оспаривать: если было бы иначе, сама поэзия, например, была немыслима…Мы завораживаемся красотой прописываемых нам (!!) правил; и если хиреет язык – хиреют наши отношения, хиреет общество, и правила «выцветают»… Да, есть исключения…
Но язык нам в дар, как в дар нам и жизнь, и всё, что может называться человеческим…
…Надежда Павловна предлагала сесть, её тихий мужской обволакивающий голос, словно на тайной вечере, доносился отовсюду, крупное полное лицо с глубоко посаженными глазами, почему-то казавшимися также голубыми и светящимися, располагало к себе…Она поправляла ещё не седеющие, несмотря на возраст, волосы, а голос, как будто давно уже сообщал тебе что-то особенное, что ты уже не мог забыть…
О чём говорилось? О Гумилёве, Ахматовой, Цветаевой («Пленный дух»), а то, вдруг, о Чуковском, который зарывал свою заветную тетрадь у себя на даче, о Льве Толстом, когда ему под Нижним Новгородом привиделся крест на стене («Третий Толстой» Бунина)… О Булгакове, конечно, о «Мастере и Маргарите» в «Москве»… И у нас вскоре появилась журнальная копия в (переплёте!), и я брал у НП том Бунина с воспоминаниями…
Говорилось о «Серебряном веке» русской литературы…
Надежда Павловна «снабжала» нас (рекомендовала, рассказывала о…) многими книгами, а некоторые из них я… перепечатывал (!) на машинке, как например, книжку стихов Н. Крандиевской-Толстой «Вечерний свет» (Л,1972 г)...
Она приходила к нам и несколько часов обстоятельно пересказывала воспоминания о писателях и художниках, сюжетах прочитанных произведений, говорила о том, что печатается или только анонсируется в том или ином журнале… Говорила, что она хотела бы приобрести сама, и что она хотела, чтобы приобрели мы…
А мы торопились жить, у нас была «работа», семья, домашние заботы, у меня были собственные творческие планы, с трудом осуществляемые: и мы жили быстрее, желая, чтобы Надежда Павловна даже скорее закончила свои экскурсы… Было всё это! Она приходила к нам, приходили (чаще – забегали) мы, Н.П.присылала нам письма и открытки с той или иной информацией, несмотря на то, что жили мы в 15 минутах ходьбы…
А теперь я жалею о многом, о том, что не расспросил НП о собственной судьбе, что не расспросил многое… Виноват!
Ушло время то, ушли люди, ушло и само бескорыстное отношение (какой парадокс!), даже восхищение другим человеком…
В 70-е годы, когда жили мы рядом, НП время от времени приходила к нам, но всё реже и реже. Реже из-за возраста, из-за болезни (сахарный диабет: приём пищи по часам, ежедневные уколы), но с 81 года мы переехали в квартиру другую, ближе к центру, и встречи наши стали совсем редкими… Остались письма и открытки…и в них каллиграфическим почерком было выписаны слова, которые для нас словно мгновенно озвучивались доверительной тайной о высокой культуре, к которой, может быть, мы и приобщимся…
*
Из письма Надежды Павловны
«…мне дали интересную перепечатку с воспоминаниями о Высоцком на 20 стр. Если Толя ещё не уехал в Ленинград, то мог бы взять для перепечатки. Если Толи в Ульяновске нет, то, Лидочка, приезжай к нам и возьми – ведь и ты умеешь печатать. Печатать нужно на бумаге из школьных тетрадей. На тонкой бумаге всё же плохо видно. Большая часть написанного с панихиды, которая была в театре на Таганке. Тепло вспоминают о нём и его таланте.
Сообщаю вам, что в книжном магазине № 30, расположенный недалеко от трамвайной остановке по ул. Пушкарёва имеется в продаже книга «Встречи с прошлым», вып. 3-й. мне об этом сообщила дама из «Дворца Книги» по телефону.
Хочу вам сообщить о литературных новинках: Валерия Пришвина «Путь к слову»; Н.В. Крандиевская-Толстая «Дорога» - стихи. Предисловие В.Катаева. Он выражает свой восторг о её прекрасных стихах. Книжечка небольшая в твёрдых тёмно-синих корочках…
Недавно узнала, что есть маленькая поэтесса – Ника Турбина. Ей 8 лет, но рассуждает, как взрослая. Любит Цветаеву, кроме Пушкина и Лермонтова. О ней много пишут в газетах и «Неделе». Вы, конечно, читали о ней, и, надеюсь, просветите и меня более подробно. Стихи у неё тоже взрослые.
….
Пусть всегда окружают (Вас) внимание и заботы близких, а ещё – прекрасные книги!»
Ваша НП
*
…духовные корни удержались на тонких ниточках – отдельных людях… кто они?
Я знаю ещё такого подобного человека со времён своего студенчества, и, как оказалось впоследствии, он жил в том микрорайоне, куда мы переехали в 1981 г: Евгения Фаддеевича Сергунина, моего ровесника… Он не сделал открытий, не написал книг, не сочинял музыки, не получил даже образования!…Собрал ли он библиотеку?
…я учился в пединституте и приходил часто во Дворец книги работать с первоисточниками; он (мы не были знакомы, и познакомились через полвека) листал, кажется, только журналы, был просто, но модно одет: стиляга! Мне казалось, что он был англоманом и порхающим по жизни «денди»… Приходил часто, может быть, и каждый день!
А через полвека выяснилось, что он знает Есенина, Галича, Ахматову (наизусть!), многих и многих писателей и серебряного и золотого века, знает политиков (царского времени), историю…
Всю свою жизнь он работал на «подхвате» - каким-то экспедитором, а сейчас живёт со своей сестрой…
Он знал литературу лучше вузовских преподавателей! И не был приспособленцем ни в каком смысле!
*
Он был вне времени
Откуда-то я знаю (откуда?) что Земля наша не может «препятствовать» появлению людей таких – не вписывающихся ни в какие стандарты… Вспомним совсем другого по жизни человека – Шукшинского Алёшу Бесконвойного!
Словно просеянные вовсе не на социальном уровне появляются люди на Земле…. И Слава Богу!