Семейные хроники. Юрий. На корабли в Балтийск!1967г.
Продолжение. Начало: http://www.proza.ru/2017/01/31/1704
На фото из интернета: Вход в крепость Балтийск.
I
Вот он, Балтийск! Бывший до 27 ноября 1946 года восточно-прусский город-порт Пиллау, первое упоминание о котором относится к 1436 году. Один из перекрёстков мировой истории на протяжении почти трёх веков. А с 1921 года это военно-морская база Германии, закрытый город, как, впрочем, и сегодня 26 сентября 1967 года. Ещё какие-то три месяца назад я и духом не ведал о существовании этого города. Но зато три последних месяца Балтийск постоянно присутствовал в разговорах и в мыслях. Мы жадно ловили всё, что говорилось о Балтийске, а хорошего говорилось мало. По слухам, распространявшимся как эпидемия среди курсантов Третьего флотского экипажа, это было далеко не самое приятное место службы. Мягко сказано. На перекурах в кругу курсантов обязательно появлялся говорун-всезнайка и с широко раскрытыми глазами зловещим голосом рассказывал последние байки из Балтийска, что там и гражданского населения почти нет, что в увольнения там не ходят, потому что никакой разницы нет - находиться в части или в городе. Более того, пребывать в городе значило находиться под недремлющим оком городской комендатуры. А курсантские анекдоты о коменданте Балтийска лишь добавляли мрачных тонов в и без того безрадостную картину города.
Но в Балтийске стоял флот, крейсера, эсминцы и сторожевики на которые мы стремились. Если хочешь служить на корабле, значит надо идти в Балтийск. Образ Балтийска, который сформировался в моём воображении под впечатлением рассказов, был сурово идеализированным. А тот факт, что не так давно город носил грозное имя Пиллау, только подогревал интерес к нему. По меньшей мере, я ожидал увидеть что-то необычное. Не может же город, крупнейшая в Союзе военно-морская база, быть похожим на наш родной Шахты.
Уже, наверное, десять минут наш мотопоезд лениво постукивает колёсными парами после прохождения контрольно-пропускного пункта. Балтийск- закрытый город, желающий попасть в него должен иметь разрешение. Поэтому при подъезде к КПП Балтийска в вагонах поезда остаётся совсем немного пассажиров. Наши документы также проверяются, но по нам и без того видно, что мы новые жители Балтийска.
Я всматриваюсь в окна вагона то с одной, с противоположной стороны, боясь прозевать начало Балтийска. Однако, ничего необычного не появляется ни с одной, ни с другой стороны. Простенькие одноэтажные, двухэтажные домишки, далеко не первой свежести, вдалеке показались обыкновенные четырёхэтажные хрущёвки из сборного железобетона. Я не терял надежды увидеть, наконец, настоящий Балтийск, ведь любой город имеет пригороды, но пригород это ещё не город. Наконец, слева по ходу поезда показалось множество разнообразных корабельных мачт, самих кораблей не видно из-за непрерывной череды длинных, крытых шифером, унылых пакгаузов.
Теперь то я знаю, что поезд достиг внутренней гавани, где базировались в конце шестидесятых годов устаревшие, выведенные из боевого состава флота и законсервированные корабли дивизиона консервации, а также суда особого назначения - обыкновенные гражданские сейнера, траулеры, сухогрузы выполнявшие, однако, далеко не безобидные задачи на всех широтах и океанах. Далее показались рубки и мачты средних десантных кораблей, их около десятка стояло в два корпуса у пирса внутренней гавани, переходящей в широкий проходной канал, по которому корабли выходили и заходили во внутреннюю гавань. Большие корабли базировались в Военной гавани, из окна поезда их видно не было.
Поезд начал сбавлять ход, сопровождавший нас мичман окончательно рассеял мои иллюзии о таинственном Балтийске, словами:
- Всё хлопцы, приехали! Приготовиться к выгрузке.
Как? А где же тот Балтийск, который я ожидал лицезреть? Где громадные крейсера и линкоры? Неужели это и есть Балтийский флот, жалкие верхушки которого с трудом проглядывались над крышами одноэтажных сараев? – вопросительно вперился взглядом я в нашего сопровождающего. Мичман, как мне показалось тогда, виновато улыбнулся и отвернул взгляд :
- Пошли, пошли! На перроне никуда не отходить, а то будет вам Иван Степаныч (комендант Балтийска) с пламенным балтийским приветом вместо фанфар!
Балтийск встретил последних «новиков» неприветливой пасмурной погодой. Холодный пронизывающий сентябрьский ветер гонял по аккуратно выложенной серой привокзальной брусчатке первые опавшие листья, добавляя уныния в наши сердца. Ведь недалеко Балтийск находится от Пионерска, а здесь и погода другая, можно подумать, что отъехали за полтыщи километров. Из Пионерска выезжали под восходящее сентябрьское солнце, и ветра не чувствовалось.
Мы молча стояли на привокзальной площади и осматривались по сторонам, надеясь увидеть или услышать что–то необычное. Однако, наш сопровождающий молчал, представляя нам минутную возможность самим понять, куда мы прибыли. Старый город при виде новых своих жителей, пусть временных, мог бы рассказать немало интересного и захватывающего из своей многолетней бурной истории. Так, для начала, он поведал бы о таких метаморфозах, как то, что около ста лет назад рядом с железнодорожным вокзалом располагался.. Да, да! Морской вокзал. А ещё раньше, на том месте, где находятся только что прибывшие молодые матросы, плескались волны.
Город Пиллау столетиями прирастал территориями, которые отвоёвывались у моря. После исторического урагана 10 сентября 1510 года, когда сильнейшие порывы ветра с корнем вырывали деревья, а жестокая гроза не унималась часами, песчаная коса Фриш Нерунг было прорвана мощным потоком воды. Поворотом громадных масс песка на восток образовался небольшой крючковидный полуостров, напоминающий по форме голову индюка и впоследствии названный Хаген, и крючок тот по площади был в несколько раз меньше площади сегодняшнего города.
Почему тот ураган, 500 –летней давности, можно считать историческим? Да потому что с этого ничем не выдающего крючка стало возможным контролировать судоходство через образовавшийся пролив - путь в континентальную часть Восточной Пруссии и в Кенигсберг. Это и послужило толчком для зарождения Пиллау. Вначале выросли примитивные фортификации и складские строения, блокгаузы для исполнения функции контроля и обслуживания судоходства, затем на самой оконечности песчаного крючка появляется жилой массив, начало так называемого нового Пиллау.
Мог бы поведать, но Привокзальная площадь не проронила ни слова, хотя, сразу же подтвердила один из рассказов бывалых о Балтийске. Почти все прохожие, которые находились в поле зрения, были в военной форме, главным образом в морской. Но я успел заметить даже двух солдат:
- А эти то откуда и зачем здесь?
Настолько глаз «замылился» на морской форме, что эти два бедолаги сразу, как белые вороны, привлекли не только моё внимание. Мичман то ли нам пояснил, то ли вслух подумал:
- Стройбат скорее всего. Бедняги, служат в Балтийске, на море, а носят хаки.
Одетых по гражданке почти не было, разве что женщины, но их было поразительно мало. Жидкой колонной по двое мы, с битком набитыми обмундированием рюкзаками на плечах, вышли в город. Попадавшиеся навстречу военные, и офицеры, и матросы с любопытством и улыбкой смотрели на нас. Если по меркам флотского экипажа мы, окончившие курсы младших командиров, выглядели вполне бывало, то здесь, в Балтийске, в самом сердце Балтийского флота, в нас без труда распознавали пополнение, зелёных новичков, «карасей».
Куда нас ведёт мичман, мы не предполагали, хотя знали то, что должны попасть на корабли и были уверены, что это случится в тот же день. Однако, к нашему разочарованию, оказалось, что путь держим не на корабли, а в какой-то сборно-распределительный пункт. Мы совсем пали духом, вспомнился родной третий флотский экипаж. Как бы то ни было, он нам стал домом, всё там было знакомо и предсказуемо. Вот сейчас дело там идёт к обеду, а здесь…, когда и где нам удастся поесть.
II
Оказалось, что сборно-распределительный пункт базы располагался в цитадели старинной крепости, о которой мы были наслышаны в экипаже. Рассказывали о таинственных подземных ходах, о подземных стоянках немецких субмарин, о том, что до сих пор никто не знает того, что находится в подземельях крепости. Мичман, подобревший от сознания успешного завершения миссии и растроганный близким расставанием с нами, как-то не по-уставному сообщил, что вот справа от нас старая крепость, куда мы держим путь.
Дружно повернув головы, мы увидели всего лишь заросший камышом и низкорослым кустарником водоём. Противоположный берег, облицованный красным кирпичом, возвышался метра на три над водой, а выше крутой холм, густо поросший деревьями, кустарником и травой. Вот это и есть крепость? Я никогда не видел воочию старых крепостей, но зато представлял их с детства по любимым кинофильмам о моряках и морских сражениях.
Особенно произвела впечатление грандиозная морская крепость на ионическом острове Корфу из знаменитого кинофильма 1953 года «Корабли штурмуют бастионы», которую брала приступом в феврале 1799 года объединённая русско-турецкая эскадра под командованием выдающегося русского флотоводца адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова. Крепость на Корфу заложили венецианцы в 12 веке в скалах мыса Десидерио. Французы, овладев островом, продолжили укрепление Корфу. Была построена хитроумная система фортов, крепостных стен, засек и надводных преград. Два острова Видо и Лазаретто не позволяли с моря даже приблизиться к фортификационному ядру Корфу. Одна из самых сильных крепостей в Европе крепость Корфу считалась неприступной и ни разу за всю свою многовековую историю была взята военной силой. Вот такие должны быть морские крепости, считал я, и совсем не грозный вид крепости Пиллау меня поначалу разочаровал.
Вход в крепость, куда свернул наш маленький отряд, вначале не особо впечатлил - высотой не более шести - семи метров и такой же ширины из потемневшего от времени красного кирпича. Имелись две висячих декоративные башенки, между которыми располагались семь также скорее декоративных прямоугольных зубцов. Фактически, главный вход в цитадель проходит через незатейливо декорированное кирпичной кладкой здание караульной службы, которое встроено в крепостную стену, куртину.
Проход во внутреннее пространство крепости имеет арочный свод, декорированный по краю крупными бетонными квадратами и трапециями. Выше над воротами и над стенами опять же кустарники, деревья, трава. Подход, или, вернее, подъезд к главному входу перекрыт массивными двухстворчатыми металлическими воротами на заклёпках высотой около трёх метров. Створки ворот украшены якорями с красной звездой посередине- копии с якорей на бляхе матросского ремня. Сами ворота висят на двух квадратных кирпичных тумбах, от которых параллельно главным стенам отходят фальшстенки высотой с рост человека. Тумбы эти венчались четырёхскатными пологими крышами, на вершинах которых красовались шары.
Много лет спустя, мне попалась более поздняя фотография главного входа в цитадель Пиллау, на которой уже не было видно этих тумб. Их разрушили, похоже, с целью или расширить проезд к арочному входу в крепость, или же открыть вид на главный вход в цитадель - визитную карточку крепости. По этому виду главного входа я могу безошибочно отличить крепость Пиллау от многих морских и сухопутных крепостей, которые мне посчастливилось осматривать.
От громадной турецкой крепости в сербском городе Ниш, которую я тщательно исследовал летом 1974 года, собственно, и остались неразрушенными центральные ворота и фрагменты стен. А примечательна эта крепость тем, что на её защищённой стенами и башнями территории находятся живописные развалины сооружений времён римской империи. Впечатляет своей неповторимой игрушечной декоративностью великолепная средневековая каменная крепость в Дубровнике, с несравненным по красоте отдельно расположенным на морской скале фортом. Цитадели старой Гаваны – аскетический дух эпохи испанской конкисты. Там же, на экзотической Кубе, на её Карибском побережье уже три столетия, как капкан на звериной тропе, сторожит вход в живописную и обширную бухту Хагуа миниатюрная, но неприступная Кастильо де Хагуа – памятник времён легендарных карибских буканеров.
Арку главного входа в крепость с двухстворчатыми воротами соединяет мост над заполненным водой защитным рвом. Вернее, он некогда, быть может, более ста лет назад был защитным, а сейчас заброшенный, давно не чищеный пруд. В начале восемнадцатого века на этом месте красовался только что установленный подъёмный мост, а над главными воротами высилась наблюдательная башня, с которой обозревались окрестности крепости, и самое главное, вход в пролив Фриш-гаф и все суда проходившие по нему.
Мы увидели лишь малую часть того, что называется старая крепость города Пиллау. Разумеется, ничего мы о ней не знали, не ведали, что в далёком для нас девятнадцатилетних 1626 году её начали строить шведы, а в первом приближении закончили уже пруссы в 1670 году. В дальнейшем её продолжали перестраивать, улучшая её боевые возможности и приспосабливая ко всё более совершенному оружию потенциальных захватчиков. Если бы мы могли увидеть крепость сверху, конечно, поразились бы её причудливой и в тоже время геометрически выверенной формой пятиконечной звезды, с правильным пятиугольником посередине - внутренним двором цитадели.
Пять лучей звезды, исходящих из каждого угла пятиугольника, пять мощных бастионов, каждый из которых имел собственное имя. Бастионы Альбрехт и Пруссия смотрят на Морской канал, бастион Кёниг своим остриём направлен на морской берег, бастионы Кёниген и Кронпринц держат под прицелом направления из глубины материка. Так сегодня видится расположение крепости, однако, на плане 1686года крепости Пиллау видно, что все пять её бастионов направлены на берег. Именно с воды, окружающей крепость с трёх сторон, создатели крепости ожидали неприятеля.
Куртины, крепостные стены, соединяющие бастионы в единое и гармоничное целое до предела короткие около пятидесяти метров, и это при восьмидесяти метрах длины стороны внутреннего пятиугольника. Последнее слово фортификационной науки 17-18 веков. Крепость окружена широким защитным водоёмом, повторяющим пятиконечную форму самой крепости и соединённым с морем Крепостным каналом. Возможно, в давние времена небольшие суда подходили к крепостным стенам и главному входу в крепость. Исторические хроники Пиллау рассказывают, что во времена экономического расцвета города защитный ров крепости покрывался лесом мачт торговых судов, так как в городе не хватало причальных стенок.
Не могли мы видеть в тот момент и не знали, что по внешней стороне защитного водоёма расположены дополнительные валовые укрепления, так называемые равелины, представляющие собой углы, вершины которых направлены в сторону возможного неприятеля, а лучи прикрывают собственно крепостные фортификации, бастионы и куртины. Равелины общим числом пять также имели имена собственные. Равелины Людвиг, Шторхнес, Фанвинкель, и Кронверк прикрывали цитадель со стороны морского берега, как наиболее опасного направления. Равелин Шинкен-шанц являлся дополнительным оборонительным препятствием со стороны материка. Сорок лет спустя после того сентябрьского дня 1967 года, когда вошёл я в цитадель Пиллау, рассматриваю старые фотографии, схемы и карты крепости, пытаясь соединить то, о чём в тот день не знал и сохранившиеся в моей памяти картинки крепости 1967 года.
И вот на карте крепости, датированной 1686 годом, я нахожу не пять равелинов, а восемь. Три из них усиливают мощь бастионов, пять оставшихся прикрывают куртины, уязвимые части цитадели. Из этих восьми равелинов сохранились только пять, которые названы выше. Но почему «перелопатив» много различного исторического и описательного материала, я не нашёл упоминание о восьми равелинах? Быть может, они были нарисованы на карте трёхсотлетней давности, но построены не были? Смотрю на спутниковую фотографию крепости, благо сегодняшняя техника 21 века предоставляет такую возможность, и нахожу еле заметные следы небольшого равелина, прикрывающего куртину, обращённую к каналу.
Далее чётко просматривается треугольник равелина, перед главным входом в крепость, причём существовал он ещё не так давно по историческим меркам крепости. На одной старинной фотографии главного входа в крепость, фотограф случайно захватил ближним планом часть наклонной кирпичной кладки, что было не что иное, как часть подпорной стенки луча равелина. Следов равелина расположенного перед бастионом Кронпринц не осталось, но неестественно косое направление протоки, соединяющей Крепостной канал с защитным рвом вокруг цитадели, наводит на мысль, что прямо провести протоку мешал равелин и ещё то, что протока эта фактически была ничто иное, как часть защитного водяного рва исчезнувшего равелина. А куда же подевались три равелина? А их срыли за ненужностью, тем самым, получив пространство для развития города.
Вышедший из караульного помещения главстаршина с помятым от сна лицом проверил бумаги, предъявленные нашим мичманом, и дал «добро» на вход в крепость.
Сколько разных людей входило сюда за трёхсотлетнюю историю этой восточно-прусской цитадели! Простые солдаты, короли и цари. Пётр Первый посетил эти места в 1697 году и восхищался хитрым созданием прусского военного гения. Должно быть, кем-то на небесах и наши имена были занесены в скрижали тех, кому предназначено здесь появиться. Ну что же, вот подошла и наша очередь, ставь галочку, небесный стряпчий!
Я с чувством первооткрывателя - что там внутри? - прошёл сквозь довольно длинный, сводчатый проход, открывший вид на обширную площадь, образованную многоугольником кирпичных двухэтажных казематов. Разочарование постигло с первого взгляда. Неухоженное пространство, покрытое пожелтевшей сорной травой, вдоль казематов земля, избитая и накатанная колёсами грузовиков. Впрочем, и не просто земля, а чёрная зола, накопившаяся за столетия, как продукт жизнедеятельности десятков поколений крепостных постояльцев.
Вдоль стен, вернее казематов, проглядывается бетонное покрытие. В глубине двора у противоположной стены высится почти единственное здание крепости, трёхэтажное, под высокой крышей, грубо оштукатуренное, со сводчатыми окнами и одним сводчатым входом - солдатская казарма 1800 года постройки.
Здесь я сказал «почти единственное» потому, что посередине двора, как памятник былому, причудливыми геометрическими фигурами располагались руины ещё одного здания. Сохранились оштукатуренные стены, поверхность которых была сплошь испещрена оспинами пулевых поражений. Знать, жаркое побоище проходило здесь чуть более двадцати лет назад. Накатанная автомобильная дорога, пересекая всю площадь, проходит мимо развалин и заканчивается разворотом возле того единственного целого здания, к которому мы направились, не переставая с любопытством вертеть головами по сторонам.
Внутри здание было под стать обстановке и возрасту крепости. Толстенные стены, сводчатые потолки, кованые массивные железяки непонятного назначения, торчащие из стен, на всем проглядывалась печать полуторастолетнего казарменного быта. Нет, всё было чисто, побелено, покрашено, но осязалось, что в этих стенах пребывало множество людей, и этот людской поток оставил зримые и подспудные следы на всём. Первую ночь в Балтийске мы провели в старинной казарме ещё более старой крепости Пиллау.
III
Утром следующего дня уже кто-то из постоянной команды распредпункта вывел нас из крепости, а через несколько минут мы прошли через КПП воинской части. Сопровождающий передал команду новобранцев капитану третьего ранга, который был,похоже, заранее предупреждён о нашем появлении. От КПП бетонная дорога шла вдоль довольно широкого канала, который вчерашним днём не был мною замечен, так как, всё внимание было поглощено обзором крепости.
Это был знаменитый Крепостной канал, одно из самых старых портовых сооружений Пиллау. На нашей стороне канала у пирса стояли небольшие военные корабли, в том числе малые десантные корабли, знакомые по фотографиям в газетах и кинофильму о знаменитой четверке солдат сержанта Зиганшина. В январе 1960 г. во премя шторма на таком же судёнышке их унесло в Тихий океан. Через 49 дней их, изголодавшихся и обессилевших, спасли американские военные моряки.
На противоположном облицованном камнем берегу непрерывный ряд аккуратных домов прусской постройки отражался разноцветьем в глади канала. Не в пример вчерашнему, сегодняшний денёк с утра занялся солнечным, да и ветер почти стих. Под стать погоде и у нас настроение приподнятое. Наконец то, сегодня закончатся наши трёхмесячные мытарства, когда всё вокруг временное, обстановка, люди и занятия, и мы займёмся настоящим мужским делом - службой на военном корабле. Вы слышите, как гордо звучит это простое слово – плавсостав! Во флотском экипаже нас называли плавсостав, и мы гордились и где–то кичились принадлежностью к этой касте моряков. Но только сегодня, наконец, мы станем плавсоставом по праву.
Нас пятеро шахтинцев, спецнабор июля 1967 года; Борис Калюжный, Сергей Рубцов, Владимир Гармашов, Владимир Хрипков и Ваш покорный слуга. Четыре года мы проучились в техникуме и сдружились «не разлей вода». Вместе плечом к плечу прошли горнило призыва, испытали тяготы и лишения курса молодого бойца, освоили нехитрые «академии» курсов младших командиров. Хотели бы и дальше служить вместе, но с грустью понимаем, что это невозможно, и сегодня нам придётся расстаться. С этого дня наши пути разойдутся, и каждый будет отвечать сам за себя, не рассчитывая на поддержку товарищей.
Капитан третьего ранга вежливо представился. Он флагманский механик бригады кораблей, где нам с сегодняшнего дня предстоит продолжить службу. Мы сразу почувствовали симпатию к этому немного утомлённому с виду мужчине лет около сорока. Он провёл нас метров сто по дороге вдоль причала. Остановились возле скамеек напротив довольно большого, с виду военного корабля, но без вооружения. У трапа вахтенный моряк, на палубе матросы в военной форме. Значит, корабль, всё-таки, военный.
По приглашению нашего нового начальника расположились на скамейках. Сам же он, как учитель в школе, оставаясь на ногах, открыл кожаную папку и углубился в изучение каких-то бумаг, по–видимому, наших документов. Мы молча таращились на кап три, понимая, что сейчас решается наша судьба. Шарик рулетки уже медленно катит, подыскивая себе удобную лунку, чтобы остановиться. Мы же, хоть и не ставили ни на красное - чёрное, с азартом заядлых игроков ожидаем, что выпадет. На кону 4 года жизни, ставка немалая для девятнадцатилетних. А сегодня я сознаю, что в те минуты у стенки Крепостного канала жребий судьбы спустя десятилетия преподнесёт кому-то из нас тяжёлые последствия.
Но вот, внимание, кап три поднял голову.
- Должна же быть перекличка, - промелькнуло в моей голове. Бригадный механик, погружённый в свои мысли, невидящим взором прошёлся по нашим лицам. Вдруг лицо его стало строгим, он увидел нас и как будто вспомнил что-то важное и обрадовался этому.
- Кто хочет ходить в дальние морские походы, требуется один специалист,- неожиданно для нас изрёк кап три, - настоящая морская служба. Ещё раз пробежал взглядом по нашим лицам.
Каждый из нас был бы не прочь ходить в дальние походы, но для этого требуется один, только один из нас, значит, определённо этот один будет оторван от остальных, поэтому в ответ молчание. Жребий брошен, каждый из нас может поднять его. Что он несёт неизвестно. В жизни каждого человека присутствуют такие моменты, когда он оказывается на развилке жизненных путей и пред ним стоит задача выбора. Однажды приняв решение, человек даже поняв, что оно ошибочно и даже гибельно для него, далеко не всегда имеет возможность вернуться на ту развилку и выбрать другой путь.
Что-то насторожило меня в этом аукционе прекрасного будущего. Ведь кап три мог бы сам выбрать любого из нас, но он поразмышлял и не отважился взять «грех на душу». Не ожидал я, что такое могло быть. Вместо того, чтобы думать и принимать решение, мне вспомнилась в красках сценка из кинокомедии Леонида Гайдая, когда милиционер пытался найти среди пятнадцатисуточников добровольцев для работы в каръере. Но в том сюжете было ясное предложение, и все горемыки стоящие на разводе представляли, что им светит в каръере, а здесь нам показали яркий фантик, а то, что в нём завёрнуто - тайна, развернёшь.. и отступать будет некуда. Нет, для принятия такого важного решения необходима хоть какая-то информация. Она отсутствует, предложение кап три не допускает вопросов. Да и что он ответит? Пусть механик сам решает и выбирает счастливчика, которому светят дальние моря и неведомые берега.
Голос Серёги, неожиданно расколовший хрупкую немую паузу, разорвал и цепочку моих мудрствований:
- Я согласён! При этом он решительно поднялся со скамейки и шагнул к механику. Всё! Вопрос исчерпан, Серёга поднял жребий. Из нашей шахтинской пятёрки Серёга мой самый близкий дружок, три года мы прожили в одной комнате в общежитии, поэтому в душе я не одобрил его решение, но было уже поздно, он сам выбрал себе службу, ничего не представляя о ней.
Так Серёга оказался на корабле с юмористическим названием КВН-18, но это никакой ни клуб весёлых и находчивых, а корабль воздушного наблюдения. Некогда КВН-18 был морским тральщиком проекта 254, водоизмещением, наверное, не менее шестисот тонн. Несколько лет назад его переоборудовали под корабль – разведчик, снабдив современными радиоэлектронными средствами локации и пассивного прослушивания эфира. Естественно, никто не подумал о защите команды от мощных радиополей, да и как на старом тральщике возможно было обеспечить защиту? Впрочем, ходовой мостик корабля был сплошь экранирован сетчатыми панелями, насколько это спасало от излучения мощного радара, установленного на месте кормового 37-миллиметрового спаренного зенитного автомата, и находящего в расстоянии не более двадцати метров, неизвестно.
По полгода КВН болтался в проливной зоне, как бельмо на глазу у флотов североатлантического блока, нагло вклинивался в боевые порядки кораблей, с, позволения сказать, крейсерской скоростью 12 узлов ползал вдоль границы территориальных вод, сканировал береговые объекты, базы, слушал эфир, фотографировал натовские корабли и всё, что представляло интерес для нашей разведки. И все эти насколько месяцев команда подвергалась лошадиным дозам жёстких радиоизлучений. Всё это прекрасно знал кап три, не солгал он и про дальние походы и чужие берега, но назначить духу не хватило у него, не взял на себя то, что решается только высшими силами. Через тридцать лет Серёга тяжело заболел, причину болезни он определил сразу – служба на КВН. Ещё несколько лет сильный его организм боролся с недугом, но болезнь оказалась, всё-таки, сильнее, и он ушёл на пятьдесят седьмом году жизни.
Вот теперь бригадный механик проверил всех по-фамильно. Он называл каждого из нас и объявлял номер корабля, на который мы направлялись. У всех совпадали первые три буквы МПК, а следующие за ним цифры были разные, только после фамилии Серёги прозвучали другие буквы – КВН. Затем кап три объявил нам четверым, что нам предстоит служить по специальности «корабельный электрик» в дивизионе малых противолодочных кораблей, современных, оснащённых по последнему слову техники кораблей. Дивизион входит в состав бригады охраны водного района, главным механиком которой и является наш кап три. Итак, за каких-то десять минут всё решилось, всех расписали и, судя по номерам кораблей, никто из нас не попал с кем-либо вместе, на что каждый из нас в душе всё-таки надеялся. Ещё утром, в крепости после подъёма мы мечтали о том, что как бы было замечательно всем служить на одном корабле. Даже кто-то предлагал попроситься на один корабль. Кап три, как бы угадав наши потаённые мысли и предвосхищая вопросы и просьбы, закончил развод нашей пятёрки словами:
- Все противолодочные корабли стоят вместе, так что будете видеться часто, а ваш корабль в настоящее время находиться в ремонте на судоремонтном заводе,- последние слова он адресовал Серёге.
- Кстати, я проведу ваших товарищей в штаб дивизиона, подождите меня вот на этом корабле,- продолжил механик, указывая на корабль, на который я сразу обратил внимание. Корабль имел все признаки военного корабля, но уж очень не похож на боевой корабль, не хотел бы я на нём служить. Поэтому я решил воспользоваться окончанием официальной части нашего распределения и спросил кап три об этом корабле. Оказалось, что это вовсе не корабль, вернее бывший корабль, который уже давно не выходит из базы, и данное место на пирсе является местом его постоянного прикола. Это плавмастерская или ПМка, штаб-квартира бригадного механика.
В сопровождении главмеха мы двинулись вдоль канала, а Серёга остался на ПМ-ке один. Увиделись мы с ним только месяца через три, когда его КВН вышел из завода и пришвартовался у противоположной стенки Крепостного канала. Кораблём он был недоволен, и лишь то, что через месяц они уходят в Северное море, грело его душу. Как-то раз и мне пришлось побывать на Серегиным КВНе. Он провёл меня по кораблю, показал свой кубрик, боевой пост. Корабль мне не понравился, всё годами затёрто и разбито, но подремонтировано, залатано и закрашено многими слоями. Но сколь жирно не наносит румяна на своё лицо старуха, становится оно от этого ещё ужаснее. Ко всему этому, Серёга ещё пожаловался в сердцах, что крысы ночью покоя не дают, не церемонясь, устраивают свои шабаши прямо на спящих квэновцах.
Продолжение следует.