Мне посчастливилось провести свое детство в суровом, но прекрасном краю – Забайкалье.
Моего отца, как партийного работника, по работе часто переводили с места на место и вот в 1958 году его назначили председателем колхоза имени Калинина. В колхоз входили жители двух сел Акшинского района: Улачи и Такечи. Конечно, председателя должны были выбирать сами колхозники на общем собрании, но…. тогда это была пустая формальность. Назначили…, собрались…, проголосовали как надо.
Председателю нужен был дом. Насколько я помню, был где-то готовый сруб. Его раскатали по бревнышку, перевезли в Улачу, собрали заново на улице, которая теперь называется Заречная.
Была весна. На огороде за домом родители уже посадили картошку – еда для нас, и скотину подкармливать. Нужно было делать грядки для овощей. Так первый раз я поехала с отцом и матерью в Улачу. В доме уже была сложена печь, но, ни пола, ни перегородок еще не было. Во дворе стояла стайка (хлев, помещение для скота) для коровы, сложенная из бревен, с окошком в сторону огорода, чтобы выбрасывать навоз и с отгороженным закутком для поросенка.
Начали мы с матерью делать грядки. Конным плугом была вспахана практически целина. Лежали большие пласты земли, пронизанные многочисленными перепутанными корнями. И вот мы разбивали, растирали эти комья, стараясь очистить землю от корней, и лишь потом можно было делать грядки. Первым делом посеяли редиску, лук на зелень, морковь.
Сразу за огородом протекала маленькая речушка, скорее даже ручеек. Воды в нем было мне по колено, ширина такая, что я могла перешагнуть, но для полива грядок этого было достаточно. Когда – никогда даже рыбки мелькали.
В тот раз нам с матерью пришлось заночевать. В сенях, где уже был постелен пол, бросили шубу, подушку, укрылись другой шубой…. (Обычная постель, если нужно было, по тем временам….) Все-таки ночи еще были прохладные. А утром меня разбудило многоголосое пенье петухов и блеяние овец. Эта утренняя музыка пробуждения до сих пор хранится в заветных уголках моей памяти….
Заканчивали делать дом. Постелили полы, сделали погреб. Швы, где соприкасались бревна, изнутри замазывали смесью навоза и глины. Потом белили известью. Я приезжала еще несколько раз, пока заканчивали стройку.
Однажды поехали с отцом. Он – по делам, а я, чтобы полить грядки, посмотреть, не подросла ли редиска…. Обычно я постоянно бегала босиком, а тут… вроде бы по делу в другое место еду. По этому поводу надела тапки с носочками. Тапки были новые: кожаные, черные, блестящие, на шнурках. Красота, а не тапки…. Особенно по сравнению с сандалиями, которые я носила обычно летом.
Приехали. Я, конечно, сняла драгоценные тапки и пошла посмотреть, что делается во дворе. А там валялись доски, да еще с торчащими гвоздями, на которые я умудрилась наступить и сильно поранить ногу. Хочешь – не хочешь, а пришлось надевать свои любимые тапки. Не ходить же с пораненной ногой по земле. Все это хорошо, а поливать грядки надо. И вот я в новых тапках ношу воду, поливаю…. Как выглядели мои любимицы после этого, можно себе представить…
Летом мы окончательно переехали в новый дом. Сначала мы жили как в одной комнате с печью посередине. Потом пришел плотник и поставил перегородки из досок. Получился зал, где спали родители, маленькая комната для нас с бабушкой, кухня и, мы называли коридором, но скорее это была прихожая, из которой дверь вела в сени, а потом на улицу. Там же в коридоре был вход в погреб, где зимой хранили картошку и другие овощи, а летом он служил холодильником, о котором мы тогда еще и слыхом не слыхивали.
Плотник был веселый. Он очень удачно умел имитировать мяуканье, фырканье и другие кошачьи звуки. Настолько точно, что даже наша кошка реагировала. Он же делал землянку для кур. Насколько я помню, по крайней мере, в двух последних селах куры у нас находились в землянке, специально построенной для них. Землянка, конечно, не отапливалась, но было не настолько холодно, как на улице. Зимой зайдешь, а маленькое окошко изнутри покрыто изморосью в палец толщиной: куры надышали….
Печку в доме топили дровами. Бывало, сядешь перед печкой, откроешь дверцу, подкинешь несколько поленьев и наблюдаешь: как играют языки пламени, как потрескивает, нагреваясь, древесина, и вдруг взрывается снопом искр…. Только и следишь, как бы какой шальной уголек, выскочив при этом из печки, не пробежал дальше металлического листа на полу. Так уютно было сидеть, читать книгу, а за окном лежит снег, мороз под сорок, да еще и ветер завывает….
Обычно на дрова привозили бревна. Их пилили, кололи, складывали в поленницу. Приходилось и мне этим заниматься. Помню, что особо делали полешки, чтобы протопить большую печь для хлеба или пирогов. Нужны были ровные, одинакового размера поленья, чтобы прогорели все одновременно и дали ровный жар. В то время в Улаче хлеб в магазине не продавали, и все пекли сами. Мама и бабушка тоже пекли. С вечера в квашне заводили тесто, а утром топили большую печь и пекли хлеб. Выпечка хлеба была важным делом для всех. Бывали случаи, когда учительница срывалась с урока, чтобы вовремя вынуть хлеб из печи.
Конечно, в этом доме не было никаких городских удобств. Туалет на улице. Вода в колодце у соседей….
Задумал отец сделать скважину прямо в доме, чтобы хоть вода была.
Привезли трубу, на конце которой был заостренный наконечник, а выше него в трубе сантиметров на двадцать были просверлены отверстия. Решили делать скважину в коридоре, чтобы использовать глубину погреба. Трубу забивали кувалдой. Время от времени опускали внутрь гайку на нитке и смотрели: не появилась ли вода. Как радовались, когда на гайку налип мокрый песок, а потом и вода забулькала при опускании гайки. Поставили ручной насос и начали качать воду. Правда все это длилось недолго: то ли труба засорилась, то ли вода ушла…. Все пошло по-старому.
В этом доме наша семья прожила почти три года. В феврале 1961 года я в последний раз вышла из дома, чтобы ехать почти через всю страну в новую, взрослую, уже городскую жизнь….
Фото тех лет. наш дом посередине.