Я до фанатизма люблю покушать. Организм, наверное, так устроен, если не съем хоть крошки в течение часа, всё – депрессия, переходящая в истерику. И я не толстяк вовсе – так, видимо, устроен мой организм, опять же. Однако у меня почему-то вызывают дичайшую неприязнь различные рекламы по TV о всяких полезных диетах и о совсем неполезной еде. Особенно бесят некоторые умники, которые кричат о нависшей над нами угрозе белой смерти, а так же смерти красной, чёрной, солёной, сладкой, жирной, вяленой, копченой, тушёной, жареной… Я уже в каждом прекрасном сне сознаю, с каким наслаждением выстраиваю этих умников у стенки и на табличках каждого пишу мелом «Иуда».
А наяву я с ужасом жду, что вот-вот появится полезная смерть, вкусная и здоровая смерть, смерть сытая, мучная, смерть для диабетиков… И завершит этот жуткий список последняя что-нибудьсъестная смерть.
Ну, думаю, все поняли, что живу я для того, чтобы вкусно поесть своей неглупой головой.
Однажды приболел я. Пролежал дома неделю. А как полегчало, вышел во двор подышать. Мне навстречу сосед, ещё круче любитель хорошо поесть. Поздоровался и спрашивает:
— Ты что такой бледный, болеешь?
— Ага, — отвечаю, — только ты, смотрю, весь аж пышешь здоровьем, и лицо прямо сияет от счастья. Что, в лотерею выиграл?
— Нет, — говорит сосед, — я настоящее счастье познал.
— Это как? Что за счастье такое? — заинтересовался я не по-детски.
— Я уверовал…
— А-а-а, — пропел я, — всё мне с тобой понятно. Опять приходили эти, добрые люди в чистых белых платочках с красивыми книжицами?
— Да ну тебя, скажешь такое. Побойся Бога! Я в рекламу уверовал. Ту, где советуют не есть после шести…
— Самоубийца ты, сосед.
— Сам ты дурак. Послушай только. Запасаешься едой. До шести ешь, сколько хочешь. Но потом – ни крошки. Тяжело только первые полчаса. После открывается второе дыхание, и терпеть становится значительно легче…
— И в чём счастье?
— Знаешь, а пусть это будет для тебя сюрпризом. Сам поймёшь. Устанешь меня благодарить.
Я махнул рукой и пошёл домой. Но интрига уже отравила мой мозг. Как же хотелось мне познать настоящего счастья. Решил рискнуть. На следующий день запасся едой больше обычного. До шести ел, ел, ел… А когда подошла страшная година, закрылся в спальне, лёг и стал ждать прихода счастья. Первые полчаса и правда было очень тяжко. Но вот вторые полчаса стало совершенно невыносимо. Соврал сосед, видно. Однако я мужественно терпел. Хотя мысли о еде, даже её видения предательски душили мою силу воли. Я смотрел на часы. Господи, ну почему же придумали такую медленную стрелку! Я смотрел и терпел, смотрел и терпел… Казалось, что я уже в каком-то бреду то ли молился, то ли матерился. И вот… Часы пробили семь… Словно рухнули свинцовые оковы. Я ворвался в кухню, в порыве безудержной страсти оторвал дверь холодильника и впился зубами во всё, что лежало на полочках, впился даже в полочки. Я брызгал слюной, катался по полу в обнимку с батоном колбасы, плакал навзрыд и орал: «Боже ты мой, какое же это настоящее счастье!!!».