Автобус, маленький,не новый, видавший виды автобус "пазик" приходил к остановке посёлка каждые полчаса.
Какое непонятное для других счастье!
А я уже и забыла, что такое рейсовые автобусы. Лет десять они не ходят в нашем краю.
С ними ушло, оборвалось что-то очень важное в жизни людей окрестных деревень.
Там встречались и радовались, шутили и узнавали новости из разных волоков, там передавали приветы и гостинцы от знакомых.
В автобусах везли трёхлитровые банки с молоком, горячие пироги кому-то.
Автобус привозил людей на рынок, который был один раз в неделю,
в больницу и в казённые учреждения.
Мимо мелькали снежные поля, строгие монастырские стены, маленький аэродром, голые придорожные ивы, в которых свистит ветер.
Впереди, лицом к пассажирам сидел крепкий симпатичный парень. Но почему- то девушки и женщины на следующих остановках пересаживались от парня подальше.
На остановке зашёл другой парень. Они разговорились.
- Вот пришлось на автобусе ехать, - баском говорил первый.
Отработал своё на свинарнике. А машина не заводится. Надо домой на чём-то добираться.
Морозно. А запах от скотника был особенный.
Я улыбнулась. Меня этим не удивишь. Муж был зоотехником.
Вот и вечерняя Вологда. Центр. Еле успеваю бежать за дочкой. Пересаживаемся на другой автобус. Этот большой, ухоженный. Он плывёт себе, покачиваясь легонько, как корабль, среди мелькающих реклам, украшенных зданий и деревянных купеческих домов.
Все места заняты. Я сижу лицом к пассажирам и смотрю на них.
Они замкнуты, закрыты, уткнулись в планшетики и телефоны. Они непроницаемы и равнодушны. Это время такое. Когда я впервые была в Москве, то увидела потоки людей и машин. В метро люди были тоже непроницаемы. Каждый замкнут в своём пространстве на замочек. А ключик спрятан.
Вот и эти. По глазам ничего не прочесть.
Но это только со стороны. Все они нормальные, уставшие, утомлённые люди.
И только у пожилых пассажиров глаза чуть теплее.
Вот зашёл простоватый небольшой мужичонка. Этот с интересом посмотрел, прошёл вперёд и оставил после себя лёгкий запах спиртного. Кому-то говорил по телефону, что остался один в двушке и едет к дочке постирать.
Вологда была украшена. Над проспектом распахнулись синие неоновые огромные цветы. На зданиях сверкали жемчуга. Между домов в вечернем небе раскинулась воздушная сверкающая сеть.
Так хотелось мне побывать здесь снова ясным солнечным днём.
Снова увидеть и сделать снимки золотых куполов, заснеженной реки Вологды, пройтись возле старинных деревянных домов, зайти в музей вологодского кружева, остановиться у памятника Николаю Рубцову…
Но дни стояли серые с мглистым нахмурившимся небом.
Да и были у меня в этот раз обязанности. Не я воспитывала внуков, а они меня. Даже маленькая двухлетняя внучка грозила мне пальчиком и говорила:
- Баба, нельзя!
А я в ответ растерянно ей улыбалась.
Сердце моё осталось там, возле своего одиноко стоящего замороженного дома, почти в тайге.
Я думала, как он встретит меня.
И я вспоминала свои рассветы…
Вот в темноте по привычке встаю.
Открываю вьюшку.
Кладу поленья и затапливаю печь. Она не всегда слушается, не сразу весело заговорит огонь.
За окном будет стоять моя молчаливая подруга берёза. Даже в её молчание я так много узнаю.
Закуржавела - Мороз дохнул.
Сидят на самой вершинке галки накануне – тоже к морозу.
Утонула она в огненном закате – к ветру.
А какой ласковой она бывает весной, когда выкинет серёжки…
Я обязательно мысленно попрошу у них прощения за дни одиночества без меня.