Доверительность. Продолжение 2.
Когда мы ложились спать, я набросилась на моего М:
- Ты почему не предупредил меня, с чем ты посоветовал Димочке обратиться ко мне? Из-за тебя мне без подготовки пришлось вертеться, как ужу на сковородке. Вот не ожидала от тебя такого предательства.
Как всегда, когда он чем-то недоволен, он ответил довольно ехидно, но так, что к нему не придерёшься за это ехидство:
- Я ему посоветовал, но решать предстояло ему. Я не мог знать, как он решит. Вот я и думал, что тебе будет приятнее - вертеться на сковородке из-за неподготовленности, или гореть в огне от того, что он к тебе не обратился. Давай рассказывай, а то я сейчас начну гореть.
Я коротко рассказала о Мэри и Люсе и насторожила относительно Лены. Он согласился, понимающе:
- Да, эта красавица может попить кровь у кого угодно. Может, соблазним его как-то, чтобы он не поехал летом в Одессу? Заодно проверим, стремится ли он туда. Кстати, раз он назвал её воображулей - это может быть поводом при следующем твоём разговоре с ним спросить, что он имел ввиду. Не стесняйся даже рассказать ему, почему я с её мамой поссорился на всю жизнь. Похоже, что она пошла в свою мамочку. Он ведь любит тебя и ему не понравится, что тебя там оскорбили (см. 29). Я думаю, он правильно всё оценит.
Утром он пригласил сына поехать с ним в бассейн. Никогда ещё не бывало, чтобы тот отказался. Но сейчас он очень серьёзно объяснил, что будет пытаться связаться с Люсей. Теперь это стало уже нашей общей проблемой, и мы не настаивали. Когда мы остались дома втроём, он тихонько попросил услать дочку куда-нибудь, чтобы поговорить спокойно. Я посоветовала ей сходить с подружками в кино, и она быстро исчезла.
Первое, что он сказал мне, что не хочет больше встречаться с Люсей, но сделает всё возможное, чтобы загладить свою грубость. И он будет очень рад советам, как это сделать наилучшим образом. Он, конечно, понимает, что без подробностей не будет понятно, что советовать. Он считает, что я лучше папы помогу ему в этом, кроме того, ему не хочется папе рассказывать подробности о Люсе - папа к Люсе относится очень хорошо, и она очень ценит это. А дело в том, что уже полгода она просто преследует его своей привязанностью. В классе она вела себя просто неприлично, поругавшись с двумя девочками, обвинив их в том, что они цепляются к нему, хотя ничего не было даже похоже на это. Одна из них, которая не дружила с Люсей (да с ней почти никто и не дружит последнее время) пригласила его с другими ребятами по баскетбольной секции к себе на день рождения. А Люсю не пригласила. Люся вынудила его не пойти. Отец другой девочки предложил через свою дочку всем в классе, кто хочет, организовать турпоход на 3 дня на эти новогодние каникулы. Она не дала ему даже слова сказать в классе, а сразу заявила, что они не пойдут. Ему уже стыдно смотреть друзьям в глаза после этого. В классе собирались разные группы отмечать Новый Год. Никто уже не захотел его пригласить. Тогда он и затеял собрать своих друзей у нас дома.
- Я не представляю, что было бы, если бы я этого не сделал, - сказал он расстроено и замолчал опустив голову.
Я не могла очнуться от проблемы, которую он взвалил на меня. Что посоветовать? Единственное, что радовало меня, что он облегчает душу, делясь со мной. Может быть, он даже верит, что я могу ему помочь. Да не "может быть", а наверняка. А я чувствую, что не способна ни на что. И вот мы сидим и молчим. Вместо совета мне хочется задать вопрос: "Как же ты докатился до этого?". Но спросить - язык не поворачивается. А он уже вопросительно смотрит на меня. И от нечего сказать я говорю самое умное:
- Родной мой, я просто теряюсь, что сказать. У нас есть твой папа, и у нас есть время. Поспешишь - сам себе навредишь.
- Да, мама, и я уже так думаю.
И на душе у меня полегчало.
Пока мы с нетерпением ждали возвращения мужа из бассейна, сын понемножку открывался мне. И вот я уже хочу, чтобы муж где-то задержался - такая новая интересная картина открывается мне из откровений сына. Из его откровений и наших довольно ревнивых за ним наблюдений у меня сложилась такая общая картина.
Придётся здесь сделать большое отступление.
На первом его дне в школе - торжественном открытии первого класса - я стояла рядом с красивой женщиной, очень переживавшей за её недисциплинированную девочку. Та успела уже подраться с мальчиком, попытавшимся оттеснить её с самого лучшего места, которое она заняла перед началом торжественной церемонии. А мой сынуля, самый маленький, был задвинут куда-то в дальний угол двора, так что я даже не могла видеть его. Драка закончилась так быстро её победой, что никто и вмешаться не успел. Я только заметила соседке: "Ну и огонь ваша дочка". Её ответ меня ошеломил : "Внучка". Я прямо взвилась от удивления. Я - чтобы выглядеть лучше - уделявшая столько внимания своему внешнему виду, истязавшая себя фехтованием, плаванием, гимнастикой, диетой, косметическими кабинетами, салонами мод - выглядела не так молодо.
- Сколько же Вам лет?
Её ответ "53" меня поверг в ступор. (Её уроки этому и связанные с этим аспекты потом будут представлены здесь отдельной темой в разделе "Заметки о здоровье").
После церемонии начала учебного года детей развели по классам. Мы с ней пошли посмотреть класс, т.к. наши дети оказались в одном. Мой стоял в уголке и плакал - кто-то его уже обидел. Я моментально почувствовала всё его печальное будущее в школе, и у меня навернулись слёзы на глаза. Валентина Михайловна (так звали мою новую знакомую) заметила это, моментально поняла причину и поманила пальцем внучку, уже занявшую лучшее место в классе - посредине ряда у окна. Та подскочила немедленно, оставив портфель на своём месте. Бабушка наклонилась к ней и сказала достаточно тихо, но я это услышала.
- Вон стоит мальчик в уголке и плачет. Его кто-то обидел только потому, что он маленький. Это нехорошо.
- Ага, - отреагировала Люся (это была она), рванулась к нему, привела к своему месту, сбросила на пол чей-то портфель, лежавший рядом, усадила Димочку у окна, а сама села рядом у прохода на захваченном месте, всем видом показывая, что готова к новой драке. После короткой перепалки с подошедшим мальчиком его портфель полетел в другой конец класса, а Люся, как ни в чём не бывало, уже что-то рассказывала своему "подопечному". Я только глянула на Валентину Михайловну, а та, как будто с удовлетворением, заметила:
- Ничего-ничего. Может быть, так её энергия окажется направленной на какую-то пользу.
(Уже дома я была поражена тем, что сын, рассказывая о своём первом дне в классе, даже забыл об утренней обиде).
Так с первого дня первого класса мой родной заморыш попал под опеку этой девочки - акселератки, драчуньи, совершенно дикой неуправляемой кошки.
С тех пор эта парочка была душой класса. Она - одна уравнявшая силу всех девочек с силой мальчиков, энергичная защитница всех обижаемых, считавшая уроки - последним делом, и он - умница, весельчак, заводила всех проказ в классе, отличник - любимчик всех учителей, никогда не поймавших его на этих проказах (хитрющий, как его папочка одессит). До 6-го класса - пока он был меньше её ростом, она не обращала на него внимания, как на мальчика, у неё были друзья мальчики - старшеклассники, но и они прекрасно дружили (может быть, потому что мы стали близкими друзьями с её родителями, часто навещали друг друга и 2 раза проводили вместе отпуск). Скоро ему уже не требовалась защита - он сам заслужил уважение в классе и был у всех в равных друзьях. В 4-м и 5-м классах они даже сидели не рядом - соседом у него был мальчик. Наверное, ей не нравилось нависать над ним каланчой. И вот произошло обычное чудо. Полтора года назад наши родители поехали с детьми в Одессу на всё лето. За это время он подрос так, чего перерос её. Это чудо, конечно, не осталось незамеченным некоторыми девочками. Люся, превратившаяся в привлекательную девочку, вполне подходящую ему по росту, первая сблизилась с ним. Они стали заниматься вместе. Её успеваемость подскочила заметно вверх. Она остепенилась, стала следить за своим внешним видом, никаких выходок и скандалов вокруг неё больше не возникало, похоже, она полностью подчинила себя его влиянию. Её родители были на седьмом небе от счастья. Так продолжался весь шестой класс, который она кончила без троек и с большей частью пятёрок. На лето наши родители снова поехали с детьми в их Одессу. Вернулся он уже загорелым сформировавшимся юношей, выглядящим старше своих лет, а она ещё больше расцвела. В седьмом классе они уже сидели рядом, но их отношения внешне никак не изменились. А невидимо для всех они начали приближаться к сексуальной сфере. Книга "Детская сексология. Школьный иллюстрированный справочник" и другие "пособия" стали объектом их совместного изучения. Не важно, кто первый предложил начать изучение друг на друге анатомии и возникающих при этом чувств, но нравилось это обоим чрезвычайно. Ему только не нравился её азарт и командование. А тут вовремя подоспел папа, повторивший сыну урок, полученный от своего отца (см. 29). К этому времени у него с папой установились прекрасные доверительные отношения, он папу просто боготворил - тот стал сыну образцом для подражания, и все папины положительные черты проявлялись в нём умилявшим меня образом. Он прекратил эти игры, прямо заявив, что к добру они не приведут. Здесь уже по-настоящему проявился счастливо унаследованный им папин решительный и бескомпромиссный характер. Люся безропотно подчинилась, но характер её испортился. Она начала подозревать других девочек в попытках привлечь его внимание. Начались скандалы в классе и упрёки наедине. Таково было "предисловие" к новогоднему происшествию, когда она впервые произнесла слово "любовь", грубо отвергнутое нашим сыном.
Под моим влиянием он почувствовал себя виноватым. Я хотела помочь ему загладить свой грубый поступок, а мой М, включившийся в обсуждение проблемы, рассудил иначе.
Он достаточно убедительно определил причину, почему она плакала. Она болезненно переживала ухудшение их отношений. Он в её глазах теперь должен был выглядеть разрушителем её счастья, которое она понимала, как любовь. Не высказать своё чувство она уже не могла, но и чувствовала, что ничего ответного в нём нет. Поэтому и начала плакать сразу же, как высказала своё чувство. Если бы она могла выплакаться, так, наверное, они бы и расстались мирно. Но он грубо оборвал её, этого она уже вынести не смогла. Любая его попытка немедленно лично загладить свою грубость будет бензином в огне. Чтобы ей успокоиться, он даже приблизиться к ней не имеет права. Если она не откликнется на его просьбу позвонить, за 10 дней оставшихся каникул она, возможно, как-то успокоится, а он должен быть готов к тому, что она не захочет внешнего разрыва. Возможно, ещё будет одно последнее "объяснение-прости", но не он должен его инициировать.
В душе я не принимала этого жестокого для девочки поведения, но ничего другого не могла предложить, кроме как просить извинения. А это и должно было быть последним "объяснением-прости", как назвал его мой М. Значит, расходились мы только в том, кто должен быть инициатором этого. Решение должен был принять наш сын.
Продолжение http://proza.ru/2017/02/07/382