1 глава
То было давным-давно, когда не было еще на свете ни границ, ни государств, когда феи и волшебники жили среди людей, а домовой был видим и жил в семье, учил ребятишек уму-разуму. Вот в эти стародавние времена посреди моря-океана раскинулся чудо-остров, а на нем был построен город с великолепными теремами и домами. Срубленные из вековых сосен, терема были огромны, окна украшали заморские витражные стекла, они переливались на солнце всеми цветами радуги. Маковки на крышах короновали флюгера с изображением диковинных птиц и зверей. И все в этом городе жили богато и чудесно. Улицы были вымощены крупным булыжником, резные ставенки домов украшены затейливыми узорами, кованые фонари зажигались каждый вечер, освещая красоты вечерних улиц. Девственные леса с могучими дубами и нежными березками, благоухание цветов и пение птиц делали этот остров райским уголком.
Правила тем чудо-городом гордая воительница Марфа, женщина строгая и властная, и была у нее советчица - старая знахарка, никто не знал, сколько ей лет, многие говорили, что уже три века она живет на острове и знает все, что было и что будет. На острове проживали только женщины, самые красивые в мире, а рождались у них исключительно девочки, и не было прекрасней тех девочек на всем белом свете, по красоте и давалось им богатство, по красе и награда, так вещали на острове. И сколько помнили старожилы, не было случая, чтобы в этом городе родился мальчик.
Только старая знахарка говорила, что появится на свет в городе девица красоты невиданной, сказочной, и захочет овладеть ею злой колдун, и не просто жениться, а силой взять, запятнать честь девичью, а коли случится такое, погибнет город и все жители его. Спасти же град сможет только сын Перунов, родится он на острове, и никто до поры про то знать не будет. Когда это случится, никому не ведомо - может, завтра, а может, лет через сто.
Раз в год, весной, приплывали сюда корабли заморские с богатыми дарами и подарками. Знатные вельможи и богатые купцы приезжали на остров выбирать себе невест в жены, потому что во всем свете не было прелестней и очаровательней девушек, чем здесь. Сорок дней гостили женихи на острове, выбирая себе суженую, пиры и праздники продолжались до самого утра, девушки водили хороводы, пели песни, показывали свое рукоделие, шитые золотой нитью и речным жемчугом наряды, прекрасные картины, писанные серебром, тончайшей работы шелка и кружева.
Вот опять пришла весна, и богато нагруженные корабли подошли к гавани, девушки достали свои лучшие наряды, они спешили встречать дорогих гостей.
В городе жило семейство - матушка и три дочери, старшие сестры красоты невиданной, глаза как смородинки в летний день, обрамленные густыми черными ресницами, легкий румянец покрывал персиковые щечки, губки сахарные, маков цвет, и всем-то они были ладные да складные, и лицом, и рукоделием. А вот младшая их сестрица, Весняночка, на сестер ну совсем не была похожа – волосы, как купальница весной, на солнце огоньком блестели, носик вздернутый и веснушками, как маком, засыпан, кожа бледная, прозрачная, а сама худенькая, сарафан как на палочке болтался.
Старшая сестра, Светлянка, замуж вышла за купца чужеземного и прошлой весной уехала в края заморские, а Милава, сестра средняя, ждала своего суженого - знатного вельможу из далекой страны. Приезжал он прошлой весной, приглянулась ему девица милая, одарил ее дорогими подарками и обещал приехать нынче. Веснянка же младшенькая, ей только восемнадцать исполнилось, а то самый возраст присматривать жениха, но мать говорила: «Не выдать нам замуж Весняночку, хоть бы родила нам доченьку, и жили бы вместе, век вековали, не всем же за море уезжать, кто-то красоту и здесь родить должен. С таким-то обликом кто ее замуж возьмет, вон красавиц сколько». Весняночка расстраивалась словам матери, но все же втайне надеялась, что и за ней приплывет заморский кавалер, увезет ее в дальние, неведомые края.
Покрутившись у зеркала, она перекинула свою рыженькую косу за спину и помчалась на пристань, где уже причаливали корабли, пушки салютовали каждому, кто приставал к пирсу, их залпы были слышны по всему городу. Множество народа - нарядные девушки, дородные женщины и маленькие девочки в ярких сарафанах с любопытством наблюдали за происходящим в гавани. По трапам с огромных парусников грузчики спускали тяжелые тюки материи, дорогой китайский фарфор, заморские вина и пряности, диковинных птиц в золоченых клетках, невиданные сласти и фрукты. Знатные вельможи в богатых туалетах и роскошных нарядах гордо восседали на своих сверкающих тронах у самого носа кораблей, наблюдая за происходящим. Сердце каждой красавицы билось чаще при мысли о том, что, быть может, один из этих вельмож приехал именно за ней, и мечты уносили их в страну любви и девичьих грез. Поприветствовав дорогих гостей, женщины расходились по своим светелкам, готовиться к вечернему празднованию.
Весняночка прибежала на пристань, окинула все происходящее взглядом, увидев купца, что сватался к ее средней сестре Милаве, пустилась со всех ног домой, чтобы обрадовать хорошей новостью мать и сестрицу. Перебивая сама себя, она рассказала, что видела, сестрица на радостях плюхнулась в обморок, матушка принесла нюхательные соли и занялась средней дочерью. Веснянка же заперлась в своей светелке, подбежала к печи и кликнула:
- Фролушка, а, Фролушка, ты слышишь меня? Чувствует сердце девичье, будет сегодня у меня кавалер, ведь столько гостей понаехало, неужто мне суженого Перун не пошлет, - позвала девушка дедушку-соседушку.
- Слышу, доченька, слышу, красавица! Да, будет чудо великое, а тебе отрада да радость на всю жизнь, - отозвался старичок-домовичек с самого угла печи.
Вечером на большой поляне, посреди березовой рощи, девушки водили хороводы и пели протяжные песни, гости внимательно смотрели на них, пытаясь выбрать для себя достойную пару. От яркости и пестроты сарафанов, казалось, поляна расцвела диковинными цветами. И вот в хоровод пригласили девушек на выданье. Веснянка с озорной улыбкой ухватила сестру за руку и потащила ее в хоровод, для нее это было в первый раз, и ей очень хотелось почувствовать, как это бывает, когда плывешь лебедушкой мимо женихов, молоденьких девчонок и взрослых женщин, и все на тебя смотрят и знают, что ты - невеста, и здесь в толпе гостей - твой суженый. Хоровод поплыл по поляне, девушки запели, молодые люди стали вставать со своих мест и подходить к понравившейся девушке, беря ее за руку. Танец теперь стал другим, девушки и парни перемешались, румянец на девичьих щечках вспыхнул с новой силой, а смущенные взгляды были заметны тут и там. Маленькие духи любви, пухленькие розовощекие создания с луком и колчаном в руках, порхали над поляной, целясь в сердца то кавалеров, а то смущенных прелестниц.
Только Веснянка осталась без пары, она потупила глаза, е; лицо, и без того раскрасневшееся, вспыхнуло огнем, она бросилась бежать в лес от стыда и обиды. «Видно, правду говорила маменька, что никто меня не выберет, неужели я такая некрасивая?» - думая она, убегая с лужайки прочь. На березке у самого края поляны сидел маленький полупрозрачный дух любви с луком и стрелой в руке, он целился в пробегающую мимо девицу. Веснянка подняла голову и спросила:
- А для меня стрелы не найдется?
- Нет, Весняночка, нет для тебя стрелы в моем колчане, для тебя другая судьба уготована, - ответил дух любовный и вспорхнул с веточки, полетел над поляной исполнять свой долг.
Веснянка закрыла глаза и побежала прочь, она бежала все дальше и дальше, и вот уже не слышно стало девичьего пения, и только звезды да полная луна безмолвствовали на небе. Веснянка, запыхавшись, остановилась, слезы обиды душили ее, слезинки, как бусинки, догоняя одна другую, покатились по ее щечкам. Рыдая, брела она по лесу, капельки слез соленой росой падали на траву, цветы начинали качать своими пестрыми головками, как будто жалея бедную девочку. «Не плачь, красавица, не плачь! Он ждет тебя», - шептали они ей вслед. С лицом, мокрым от слез, не замечая ничего вокруг, вышла она на берег моря.
Поляна, сплошь заросшая васильками, при лунном свете казалась синим облаком, спустившимся на землю, аромат нежных полевых цветов дурманил, кружил голову. Веснянка легла на мягкую пушистую траву и закрыла глаза.
- Какая ты красавица, дочь Солнца, а волосы - это просто лучики утреннего восхода, дай я высушу твои печали. Какая матовая бархатная кожа, какое доброе милое лицо! Я давно жду тебя, любая моя, - шептал чей-то голос, ей казалось, что кто-то гладит ее по лицу, рукам и голове.
Прикосновения были нежными и очень приятными, как будто дуновение теплого летнего ветерка, а голос все шептал и шептал.
- Красавица моя, красавица, какой хорошей матерью ты будешь для моего сына! - как будто убаюкивая, напевал голос.
Веснянка задремала, и прекрасный юноша с васильковыми глазами и белыми, как первый снег, кудрями, почти призрачный, сидел рядом и гладил ее по голове. Казалось, он был совсем неземной, скорей воздушный, сотканный из воды, ветра и облака.
Проснулась она неожиданно от громкого крика вороны, та терзала выброшенную морем рыбу. Веснянка вскочила, растрепанные волосы сверкали на солнце, глаза припухли от вчерашних слез, она поправила сарафан, заплела косу. Вокруг никого не было, только море и ветер, да васильковое поле, она посмотрела по сторонам и, печальная, побрела домой. «Неужели мне все это приснилось, а как же синеокий юноша с белыми кудрями? Неужели ничего не было?» - думала она, пробираясь через чащу. Ветка с силой хлестнула ее по голове, зацепив косы, она попыталась освободить волосы, но что-то мешало. Веснянка потянула сильнее, и маленький серебряный гребень диковиной работы, усыпанный морским жемчугом, упал с ее головы. Она подняла его и прижала к груди: «Значит, это не сон, это был он, мой суженый!» Веснянка улыбнулась и, светясь от счастья, побежала домой.
Каждый вечер приходила она на поляну, но в хоровод больше не вставала, а смотрела по сторонам в надежде увидеть белокурого красавца, но его нигде не было. Весняночка расстраивалась и даже тайно плакала ночами. «Неужели я больше никогда его не увижу?» - вздыхала она, прижимая к себе заветный подарок. Милава вышла замуж, и после пышной свадьбы молодожены пустились в путь, корабль с белоснежными парусами уносил их вдаль и вскоре скрылся за горизонтом. Мать обняла младшую дочь: «Ну что, пойдем домой, вдвоем мы остались, так и будем век доживать, не увидеть нам больше наших девочек», - причитала мать. Вскоре и остальные корабли отчалили от берега, увозя с собой красавиц в дальние страны, матери стояли на пристани, провожая дочерей, утирая слезы и помахивая им платками.
2 глава
Жизнь на острове потекла своим чередом, женщины взялись за рукоделие, шили, вышивали, готовили приданое подрастающим красавицам. Молодые женщины ждали к зиме рождения дочерей, и Веснянка тоже почувствовала, что у нее под сердцем растет что-то уже родное и очень любимое. В феврале стали рождаться девочки, по городу ходили слухи, что нынче детки одна краше другой. Пришел срок родить и Весняночке, на рассвете, как только взошло солнце, и первые лучи осветили горизонт, светелка наполнилась чудесным сиянием, и на свет появился маленький белокурый мальчик с огромными голубыми глазами.
- О, боги, что это? - закричала мать, закрывая лицо руками.
- Мама, покажи мне мою доченьку, - протягивая руки к новорожденному, попросила Веснянка.
- Дитятко мое, видно, сбываются предсказания старой знахарки, что родится на острове мальчик, который спасет всех от злого волшебника! Но никто не должен знать, что это уже случилось, иначе не миновать ему погибели, - мать быстро запеленала младенца в пеленочки и унесла в дальнюю светелку.
Утром в терем Веснянки постучали: «Показывайте доченьку, какими дарами одарить вас, по красоте и награда», - весело приговаривали пришедшие женщины.
- Горе у нас, - сокрушалась мать Веснянки, выходя им навстречу, - умерла наша девочка, и Весняночка совсем плоха, траур у нас, - закрывая перед гостями дверь, сказала женщина.
По городу слух пронеся, что у Веснянки дочь умерла, несчастная девица, кто ее теперь замуж возьмет? Ни мужа, ни деточек. А в доме Веснянки жизнь совсем поменялась, ставни затворили, дочь с матерью редко появлялись на людях, ворота были заложены на засов, чтобы ничей глаз не мог видеть, что там делается.
Мальчика нарекли Макарием. Макарушка, так звала его мать, рос не по дням, а по часам. Белокурый, с крупными шелковыми кудряшками и синими, как васильковое поле глазами, он рос смышленым ребеночком. Матери с бабушкой нужно было работать, ткать шелковые ковры и вышивать, расшивать бисером наряды, да расписывать картины. А Макарушка заберется на большую печь и играет, ракушки перебирает да камешки считает.
- Макарушка, Макарушка, - услышал он как-то нежный голосок, который звал его на печь.
- Кто там? - забираясь выше, спросил малыш.
- Это я, дедушка-соседушка, давай с тобой играть.
Макарушка уселся в самый угол печки и закрыл глаза ручками:
- А ты где? Покажись, - позвал он.
- А не побоишься? - спросил голос.
- Нет, я не из боязливых, - твердо ответил Макарушка.
Открыл Макарий глаза, а перед ним старичок с седенькой бородкой, в лаптях да в фуфаечке, шапка на нем старенькая, он сидит на печи и ногами болтает.
- А как зовут тебя, старичок? - спросил мальчик.
- Фрол-домовик, вот будешь меня слушать, много в жизни чудес увидишь.
Так и подружились Макарушка да Фрол-домовой, старичок учил мальца уму-разуму, загадкам всяким да премудростям. Влезет Макарушка на печь, кликнет дружка своего, а тот тут как тут, рад гостю, матушка с бабушкой зовут дитя, дозваться не могут, а домовой все сказки сказывает да былины разные про страны заморские и про чудеса волшебные.
- С кем ты там, Макарушка? - кличет мальца бабушка.
- С Фролушкой я, бабушка, - отзовется, бывало, Макарий.
- Ты, Фрол-домовой, не очень-то дитя загадками мучай, больше уму- разуму учи, смышленый он у нас, - ответит бабушка и опять за рукоделие примется.
Так прошло восемнадцать лет, вырос Макарушка, стал крепким стройным юношей с белокурыми кудрями да с синими, как небо в летний день, глазами. Всему обучил его Фрол-домовой: и из лука стрелять, и загадки головоломные разгадывать, а еще ночью видеть да звезды считать, совой и филином кричать. Как улягутся все спать, Макарушка берестяной кузовок повесит на плечи, посадит туда Фрола, перемахнут они через плетень, и айда в лес, да так до утра и бродят. Зверей да птиц слушают, а то сядут на берег моря и звезды считают. А весной, когда корабли да ладьи заморские к берегу приставать начинают, обрядится Макарушка девицей и бежит на пристань гостей чужеземных посмотреть, да судам богатым подивиться.
Вырос, окреп Макарий, уж первые усики над губой появились, матушка да бабушка стали запрещать сыночку из дома выходить.
- Узнают про тебя, Макарушка, не миновать нам беды, - причитала бабушка.
- Я только одним глазком на хороводы посмотрю, меня и не заметит никто, - просился Макарушка.
- Мы с Фролом потихоньку из-за кусточка посмотрим, и домой, - уговаривал он мать.
- Иди, но смотри, увидят тебя, несдобровать нам, - строго предупредила его матушка.
Макарушка повесил берестяной кузовок на плечи, посадил туда друга своего верного, и отправились они на заветную поляну девичьи хороводы смотреть. А гостей в тот год много понаехало - все в богатых туалетах, в расшитых золотом кафтанах. Девушки нарядные хороводы водят да песни поют, спрятался Макарий за березку и смотрит на них. Видит, а в сторонке девица стоит невиданной красоты, косы русые до пояса, глаза как смородинки из-под черных бровей, а губы алые, сарафан на ней красный парчовый, в лунном свете так и сверкает. Стоит она в сторонке, а в хоровод не идет, подружки-хохотушки подбегут, поманят ее, а она глаза застенчиво опустит и головой покивает.
Подобрался Макарушка поближе, чтобы получше девицу рассмотреть, сердечко у него часто так забилось, а сам он замер и с места двинуться не может. Фрол его за плечо теребит, мол, домой пора, а он не может взгляд оторвать от такой красоты. Девушки в салочки играть начали, по лесу разбежались, а гости за ними, Макарию деваться некуда, пришлось домой уходить. Утром проснулся он чернее тучи, каша в рот не лезет, опустил голову и сидит на лавке, пригорюнился.
- Что с тобой, соколик, что стряслось? - засуетились мамка с бабкой.
Молчит парень, все в одну точку смотрит, не ест, не пьет, думу думает.
- Пошел бы хоть дружка своего попроведывал, - попросила матушка.
Макарий послушно побрел к печи, забрался на нее и завет Фрола.
- Тут я, давно с печи на тебя смотрю. Что не весел, что за думу вековую думаешь? - спросил Фрол.
- Думаю, дружок ты мой любезный, о девушке, что давеча в лесу видал, о красоте ее писаной, знать бы я хотел, где живет она и чьих будет.
- Дума твоя нетрудная - то Любавушка, дочь Марфина младшенькая, восемнадцатый годок ей пошел с зимы. Не время ей нынче хороводы водить, а вот летом следующим приедет за ней жених знатный и увезет за тридевять земель.
- Не бывать тому, я замуж возьму Любавушку, душеньку мою.
- Эх, хлопец, да ты влюбился! А под силу ли тебе будет с чужеземными гостями богатством-то помериться? Выкуп ведь немалый за такую-то красоту попросят.
- Все смогу, со всем справлюсь, поможешь мне, друг мой верный?
- Помогу, как не помочь, ведь родной ты мне, дитятко кровное.
- Только увидеть мне ее еще хоть разочек хочется.
- Ну, это дело несложное, завтра на зорьке пойдем к ее саду, там и увидишь свою Любавушку.
Макарий с трудом дождался утра, а лишь солнышко показало на небе первые лучики, он уже стоял у печи и тихонько звал дружка своего верного.
- Ну, куды же ты так торопишься, спит еще девица, солнышко вон еще не встало, куды торопишься, - потягиваясь, ответил Фрол.
- Пойдем уже, Фролушка, сердце мое истосковалось, - настаивал паренек.
Фрол с неохотой полез в берестяной короб, устроился там поудобней и захрапел, сладко причмокивая.
- Дед, ты не спи, идти-то куда? - толкнул короб Макарка.
- Ой, ну и неугомонный ты, огородами до соседнего терема, а там через плетень да к Марфиным палатам, но смотри, собаки там, на вот шапку-невидимку надень, - ворчал старичок-домовичок.
- А у тебя и шапка-невидимка есть? - удивился Макарушка.
- У меня все есть, я как-никак волшебник, хоть и домашний! Ступай уже, а то спать мешаешь.
Надел Макарушка шапку и пропал, идет себе и не прячется, через сад к терему Марфиному вышли, сел на скамеечку и стал Любавушку дожидаться. Солнышко пригревает, и разморило Макария, задремал он, да и свалился с лавки, шапка с головы вон так и слетела.
- Ой, кто здесь? - испуганно вскрикнула девушка, широко раскрыв свои карие очи.
- Не пугайся, Любавушка, это я, Макарушка, с дружком своим Фролом-домовым, - ласково ответил паренек.
- А как ты в сад наш пробрался, и с какого ты корабля или ладьи чужеземной прибыл, и что надобно тебе? - застенчиво спросила девица.
- Не с корабля я и не с ладьи, тутошний я. Но это секрет большой. А хочу сватать тебя прийти на следующую весну, люба ты мне, краса ненаглядная.
- Как тутошний? Нет в нашем городе мужчин, да и маменька меня не каждому в жены отдаст, выкуп за красоту мою девичью большой попросят, а ты сможешь ли раздобыть столько злата-серебра?
- Ради тебя, красы ненаглядной, я все сделаю, океян-море переплыву, а богатство добуду.
Взял Макарушка Любавушку за белы рученьки, а она и отвечает ему голосом ласковым:
- И ты люб мне, Макарушка, ждать тебя буду, к весне мне восемнадцать будет, ты уж поспешай, а то маменька замуж меня за нелюбимого отдаст. Вот возьми платочек мой девичий, беречь он тебя в дороге будет. Прощай, Макарушка, да помни - ждет тебя девица, любый мой.
Сказала так и побежала в горницу, Макарушка постоял еще минуточку, надел шапку волшебную и поплелся восвояси.
- Что, друг Фрол, куда нам за богатством ехать, аль плыть? - спросил Макарий, пригорюнившись.
- С матушкой да бабушкой сначала проститься надобно, - сказал домовичок.
Макарушка вошел в светелку к матушке, поклонился ей в ноги и говорит:
- Надумал я, маменька, в путь-дорожку собираться за богатством заморским, чтобы выкуп за красоту девичью дать. Мила мне Любавушка, дочь Марфина младшая, весной следующей приду я на корабле с парусами синими сватать милую девушку.
- Не удержать нам, видно, тебя, соколик ты наш! Вырос, возмужал ты, дитятка ненаглядное, вот возьми с собой в дорогу каравай хлеба да соли щепоть, щепочку от порога дома родимого и вот еще гребешок заветный, поможет он тебе в пути-дороженьке.
- А ты, Фролушка, не бросай соколика нашего, помогай ему в делах его праведных, а мы уж дом наш побережем. Вот тебе в дорогу фуфаечка новая да сапоги хромовые, - и бабушка подала домовому обновки.
Собрался Макарий в путь-дороженьку, надел на плечи кузовок берестяной, посадил туда друга верного да скарб свой дорожный сложил.
- Куда идти-то, дедушка, как море-океян переплыть? - спрашивает.
- Дело то сложное, пойдем в чащу лесную к сестрице моей младшенькой, Кикиморе, может, она чем поможет.
Пробирается Макарушка по бурелому, в чащу лесную, а сам все про Любавушку думает, глаза ее карие ему покоя не дают. Так и пришли к домику Кикиморы, духу лесному, домовой и кличет ее:
- Дома ли ты, сестрица?
В ответ молчок, Фрол опять свое:
- Дома ли ты, Кикимора, сестрица моя?
- Да дома я, где мне еще бывать-то, а я думаю, кого там леший носит? А это ты, братец двоюродный, в гости пожаловал, да не один. Проходите, проходите, с чем пожаловали? Последний раз ведь лет сто назад захаживал.
- С делом, сестрица, мы к тебе - хотим через море-океян перебраться, в чужие земли за златом-серебром путь держим. Вздумалось Макарушке жениться, да не просто на девице, а хочет он к самой красивой лебедушке - к Любавушке, Марфиной доченьке, свататься.
- А не тот ли это Макарушка, коего уже век наш славный остров дожидается, не он ли заклятие с острова снять должен? Говорится в придании старинном, что родится на острове мальчик, да не просто мальчик, а сын Перуна - бога небесного. И спасет он остров от злого волшебника, который силою захочет завладеть красотой и невинностью девичьей, чего не бывало на острове издревле.
- Тот, матушка, и есть.
- Тогда подарю я вам желудь волшебный, пойдете на берег моря, посадите его в песок прибойный, скажите слова заветные и увидите чудо-чудное.
- Спасибо тебе, сестрица, за слова добрые да желудь волшебный.
Поблагодарили друзья Кикимору и отправились на берег моря, вырыли ямку в мокром прибойном песке, а дедушка шепчет Макарушке на ухо: «Скажи, Макарий, слова волшебные - Земля землица, дерево родится, роди нам не зеленый куст, а корабль с парусами да снастями. Как ветер тучи носит, земля дождя просит, так наши слова крепки, с делом лепки». Повторил Макарий заклинания, и тут же из песка вырос корабль с парусами да снастями. А паруса на том корабле синие, как небо в летний ясный день.
- Налови-ка, Макарушка, кузнечиков на поляне, - попросил домовой, - да жука, лесного короеда с усами, захвати.
Побежал паренек в лес и вскоре вернулся с пригоршней зеленых кузнечиков, а из кармана жука достал, тот шипит да усищами шевелит.
Взял их домовой, посадил себе в шапку, потряс и волшебные слова сказал, бросил их об землю, обратились они в матросов, а жук усатый стал капитаном в черном бархатном мундире. Взошла команда на корабль, паруса крепки, ветром надутые, так и просятся в море, а морячки как на подбор, капитан ударил в рынду, подняли якорь и пустились в дальний путь. Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается.
3 глава
Плывут они день, плывут неделю, а берега все не видать. Смотрит Макарушка вдаль, а сам все о Любавушке голубушке думает. Вдруг, откуда ни возьмись, волны на море поднялись, одна выше другой, закипело море, запенилось. Волна волну догоняет, все смешалось, от брызг соленых глаза слепит, огромная волна налетела и смыла Макария за борт. Корабль по морю как щепку бросает, матросы стараются паруса убрать, капитан команды подает, а Фролушка забрался в свой берестяной кузовок, закрыл глаза, съежился и трясется как осиновый лист, чай, это не на печи сказки сказывать.
Макарушка опустился на дно морское, а там рыбы да моллюски невиданные забились по щелям, сидят и боятся носа высунуть, а море так и кипит, даже камни на дне прыгают. Увидел Макарий осьминога огромного, щупальца метра по три, сидит он за камнем трясется, красный в синюю полоску стал.
- Что стряслось у вас, что случилось, море словно взбунтовалось? - спросил Макарушка.
- Ой, любезный, горе у нас – Нептун, наш батюшка, третьи сутки зубной хворью мается. И никто помочь ему не может, уж краба с дальних морей доставили, и тот голову ломает, не знает, что делать надобно, а наших лекарей разогнал еще давеча, - ответил бедняга и еще дальше за камень залез.
- Пойду, посмотрю, что за хвороба с батюшкой вашим приключилась, - сказал так и пошагал навстречу летящим камням да раковинам.
Вышел Макарушка ко дворцу – перламутром башни сверкают, раковины диковинные кругом вместо ступеней ко входу ведут, на открытой террасе на золоченом троне царь морской восседает, лицо платком перевязано, ревет да трезубцем об пол стучит. Свита его бедная кидается во все стороны, то одно ему поднесет, то другое. А он посмотрит и все об пол швыряет, кричит да ругается. Видно, несладко ему, немощному, с хворобой своей справляться. Подошел Макарушка к трону царя морского, снял шапку, поклонился.
- Здравствуй, твое царское величество, какое горе с тобой приключилось, что распугал так своих поданных, да и белому свету от тебя покоя нет?
- Кто это здесь так с самим Нептуном говорить посмел? – снова ударил царь трезубцем об пол.
- Это я, Макарий утопленник, сегодня от гнева вашего царского море вспенилось, вот и утоп я. Говорят, хворь у тебя зубная приключилась, так давай посмотрю я, - предложил Макарушка.
- А ты что, зубы лечить умеешь? Уже который день покоя то него, проклятущего, нет - и днем и ночью болит.
- Давай, величество, открывай рот! Ага, все понятно - косточка мелкая рыбья у тебя промеж зубов застряла, сейчас я ее легонечко вытащу.
Достал Макарушка щепочку от крыльца родимого дома, что ему матушка в дорогу дала, подцепил косточку и легко вытащил.
- А теперь, Нептун, царь морской, возьми соли щепоточку, положи эту соль на зуб свой хворый, боль как рукой снимет.
- Ох, и чародей ты, Макарушка, зуб-то утих совсем! А куда путь держишь по моему морю-океяну, ведь вижу, что не моряк ты вовсе.
- Не моряк я, а путь мой в дальние страны - за златом-серебром еду, хочу сватать девицу красоты невиданной, выкуп за нее просят большой, вот и пустился я в дальние странствия.
- Золота да серебра у меня нет, но вот шкатулочку волшебную я тебе подарю, а за золотом - это к моему старшему брату идти надобно. Зовут его Кродо, бережет он клады подземные, но непросто попасть к нему. Вначале пойдешь к сестрице моей младшенькой Сумерле и к мужу ее Озему, они вход в подземное царство охраняют, отгадаешь загадки их мудреные, тогда пустят тебя к братцу старшему. А там покажешь ему шкатулку мою волшебную, да расскажешь, как в гостях у меня побывал. Попросит он тебя шкатулку открыть, открой ее, все, что в ней найдешь, отдай братцу моему, а шкатулочку не отдавай. Понял ли меня?
- Понял, величество.
Нептун хлопнул в ладоши, тут же подплыли к нему две рыбки диковинные, подали ему шкатулку золоченую, маленькую, чуть больше наперстка.
- Не смотри, что мала, она внутри больше, чем снаружи, как душа человеческая, вроде мала, а весь мир полюбить может. А теперь ступай.
Хлопнул царь в ладоши, все завертелось у Макарушки перед глазами, и очутился он уже на палубе, жив и здоров. Море успокоилось, только ветерок чуть паруса надувает. А на корме Фрол горькими слезами заливается:
- Не досмотрел я, старый, за соколиком нашим, съели рыбы Макарушку, оглодали косточки его белые, что же я матушке с бабушкой привезу? Не видать Любавушке суженого, пропадет город наш без Макария, - что есть мочи причитает домовой и горючие слезы льет.
- Хватит тебе, Фролушка, слезы лить, и так водица соленая, вон и рыбы над тобой уже потешаются, - рассмеялся Макарушка.
- Ой, батюшка родимый, вернулся, соколик мой ясный! Ну, теперь и отдохнуть можно, а то я третьи сутки не сплю, все слезы лью.
- Это ты меня так дожидался, борода хитрющая, - улыбнулся Макарушка.
- Да это я так, для порядка! Что с тобой будет - ведь моя школа, нигде не пропадешь! А я вот больше о доме переживаю - как он там без меня, на баб ведь его оставил, сроду такого не было.
Поговорили Макарушка с дружком своим, домовым, да в путь дальше двинулись.
4 глава
Плывут, день плывут другой, пора бы землице уже показаться, ай нет ничего, небеса да море. Встревожился Макарий, совета у Фрола спрашивает:
- Слушай, Фролушка, что делать-то будем, заплутали мы?
- А я почем знаю, чай, первый раз в море, вот по избе я бы тебе подсказал, а тут смотри сам, касатик.
Вдруг, откуда ни возьмись, голубка на палубу садится и молвит голосом человеческим:
- Послала меня к тебе девица свет Любавушка, велела напомнить тебе, соколик ясный, что на дворе осень к исходу, мало времени у тебя осталось. Вот передала она тебе волосок из косы своей девичьей, сказала, что пригодится он в пути-дороженьке. А теперь поворачивай корабль и плыви за мной, я дорогу тебе укажу к берегу.
Вспорхнула голубица, только волос русый с косы на ладони оставила, летит вперед и путь указывает. Долго ли, коротко ли плыли странники, и вот земля долгожданная появилась. Горы да утесы черные неприветливо так моряков встречают, причалили они к берегу, видят - кругом земля выжженная, ни кусточка, ни деревца вокруг. Сошел Макарушка на берег и кузовок свой берестяной прихватил со скарбом нехитрым да с дружком верным. Идет и по сторонам озирается, голо все и пустынно, только черные комья да валуны каменные вокруг.
- Неужто здесь вся земля такая неприветливая, откуда же купцы да вельможи к нам на остров приплывают? - спросил Макарушка.
- Другая то земля, видимо, никак, на край света судьба нас забросила, страшно мне что-то, Макарушка, - тихо запричитал домовой.
- Не бойся, дружище, я ведь с тобой, да и кого бояться-то? Пустота, кругом ни души, - успокоил его Макарий.
Вот и солнышко за горизонт закатилось, темно стало, хоть глаз коли, и решил Макарушка на корабль вернуться. Смотрит он по сторонам, а чернота такая тягучая, глаза сажей заволокла, не видно ничего. Попятился Макарий и провалился в глубокую пропасть.
- Ой, батюшки, что это, Макарушка? - открывая глаза, закричал Фрол.
Макарушка поднялся с земли, поправил висящий за плечами кузовок, а вдали показалось тусклое мерцание, как будто где-то рядом свечи потрескивали.
- Ой, страшно мне, горемычному, сидел бы сейчас на печи, а теперь подвиги совершать надобно, - причитал домовой.
- Спрячься в кузовок поглубже да сиди не высовывайся, а надо будет, кликну тебя, - скомандовал Макарушка и направился посмотреть, что же там вдали светится.
Подошел поближе и видит - в просторном зале на скамьях дубовых сидят мужчина и женщина, одеты они празднично: она в шали с кистями золочеными, он в кафтане, соболем отороченном. Сидят и спорят, кто кого больше любит.
- Вот гадаю на тебя, выходит, что я тебя больше люблю, - спорит женщина.
- Нет, я тебя больше, - перебивает мужчина.
- О чем спор ведете, добрые люди? - спросил Макарий.
- А ты откуда взялся, добрый молодец, и зовут тебя как? - спросил хозяин.
- Зовут меня Макарий, сын Весняночки с Девичьего острова, а надобно мне найти Озема и Сумерлу, хочу просить их указать мне дорогу в подземное царство, - ответил Макарий.
- По адресу прибыл ты, Макарушка, но непросто это - путь в подземное царство узнать. Вот ты вначале спор наш рассуди, кто из нас кого любит больше. Гадаю я на пальцах, выходит, я его больше люблю.
- А как гадаешь-то? - спросил паренек.
- А вот смотри – любит, не любит, любит, не любит, - перебирая пальцы на руке, говорила Сумерла.
- И выходит, что не любит.
- А ты начни по-другому - не любит, любит и так попорядочку.
- А и верно! Так получается - любит, любишь ведь? - спросила женщина, обращаясь к мужу.
- Конечно, ненаглядная моя, - погладил любимую по руке Озем.
- Теперь я и сама уверена, что любишь, пальцы-то не обманешь, - довольно сказала Сумерла, обнимая мужа.
- Ну, а теперь подскажите, как путь в подземное царство отыскать? - попросил Макарушка.
- Дело это сложное, загадки хитрые отгадать надобно, ну вот слушай, загадка тебе первая. Стоят в поле три двери, одна уже заперта, другая еще заперта, а третья и не заперта вовсе, что это?
Подумал Макарушка минуточку и молвит.
- Ну, загадка эта несложная, друг Фрол мне ее еще в детстве загадывал. Это вчера, завтра и сегодня. Давайте следующую.
- Не торопись, соколик, слушай. Что ласковей, теплей и мягче всего в мире?
Задумался добрый молодец, стоит, в памяти все перебирает, а потом и говорит:
- Ладонь то человеческая, а еще верней - руки мамины.
- Ну как ловко у тебя получается, и эту угадал. А теперь слушай самую трудную. Что на свете милей всего?
Стоит Макарушка, а в глазах облик девичий - глазки смородинки и губки маков цвет. Хотел сказать Макарий: Любавушка, люба моя ненаглядная. Но тут Фрол в кузовке как чихнет, да крякнет, и очнулся паренек.
- Земля родная милее всего, - уверенно ответил Макар.
- Правильно, а мы уж думали, что запутался ты, добрый молодец.
- Ну что ж, указывайте мне дорогу в царство подземное, - уверено сказал Макарушка.
- Ой, сложно найти вход в царство подземное, повороти-ка голову, дверь видишь, иди туда, вот он вход и есть. Да смотри - войти в него просто, а вот выйти не каждый может, пока еще никто не выходил.
- И на том спасибо, поклон вам до земли, а что б скукой не маяться, ребеночка вам завести надобно, - поклонился Макарушка и вышел в дверь.
Она с шумом затворилась, дернул он ручку, а она не поддается, толкнул сильнее - нет, закрылась дверь наглухо. Делать нечего, надо вперед идти да искать, зачем пришли - клад подземный со златом-серебром. Идут, а Макарушка спрашивает:
- Жив ли, Фролушка, как ты там?
- Да живой еще, но очень мне, Макарушка, боязно. И куда мы с тобой забрели-то? Слышишь, храпит кто-то громко да страшно.
- А ты в кузовок поглубже залезь и не высовывайся.
Идет Макарий и видит - стоят сундуки золоченые, а возле них трехголовый змей спит, из ноздрей пар валит. Это и был Кродо. Подошел Макарушка поближе, а одна голова глаза открывает и спрашивает:
- Что-то человеческим духом запахло, не к нам ли гости пожаловали?
Остальные две головы глаза открыли и давай огнем в разные стороны палить, огонь извергают и паром отпыхиваются. Хотел было добрый молодец назад бежать, но отступать некуда, спрятался он за большой камень и кричит:
- Здравствуй, Кродо, царь подземный, не такого я приема от тебя ждал, послал меня к тебе брат твой младшенький и не просто так, а с подарочком.
- А что за подарок? - зарычал царь подземный.
- А подарок не простой, а волшебный, шкатулка чудесная, только шкатулочка моя, а что в ней - тебе отдать велено.
- Ну, давай скорей открывай шкатулочку, что такого братец неведомого послать мне вздумал.
Достал Макарий шкатулку, не больше наперстка она, открыл ее, а оттуда жемчуг да каменья самоцветные посыпались, целая гора получилась.
- Ой, и спасибо братцу, давно я хотел клад из камней невиданных! А ты зачем ко мне пожаловал, не просто ведь на край света подарки разносить приехал?
- Нет, конечно, но подарок ваш мне не в тягость был, а пришел я к вам за златом-серебром. Хочу за себя девицу Любавушку сватать, да уж сильно выкуп за нее большой просят, красоты она невиданной, сказочной.
- Ну и зачем она тебе? Парень ты не трусливый и умелый, как я вижу, оставайся у меня, будем вместе клады стеречь, все золото и серебро твое будет.
- Нет, царь подземный, возвращаться мне на родную сторонушку надо, матушка с бабушкой меня дожидаются. А ты дал бы мне немного богатства своего, дорога у нас еще долгая, торопиться надо.
- Ух, и хитрый ты, добрый молодец, я здесь тысячу лет клады стерегу, всякие сюда захаживали, хотели головы мне отсечь и в бой со мной вступали, а не дал я им богатства. А тебе почему отдать должен?
- Так я ведь по-доброму прошу, рассказал тебе о беде своей, давай вот раздели со мной хлеб да соль, да водичка студеная у меня есть, - разломил Макарушка каравай на пять частей, три больших куска, а два поменьше.
Подал он каждой голове кусок, солью посыпанный, один себе взял и Фрола кличет:
- Дедушка-Фролушка, вылезай, обедать будем, да видать с пустыми руками нам в обратный путь двигаться придется.
Вылез из кузовка Фролушка, поправил шапку на голове, осмотрелся по сторонам, увидел змея трехголового и удивленно спрашивает:
- Кто тут делиться не хочет? Вот и маленький ты такой же был, никак одна голова с другой ужиться не могла, как только зубки прорезались, сразу кусаться начал, а шапок сколько мне спалил, пока вырос!
- Фролушка, домовой ты мой ненаглядный! Ой, радость-то какая! В гости ко мне сам Фрол пожаловал, а я думал, нет тебя уже на свете, - целуя Фрола всеми тремя головами, голосил змей.
- А че мне будет, бессмертный я! А матушка-то ваша как сокрушалась, что вы в подземное царство служить попросились.
- Да ты же знаешь, я с детства все блестящее любил, да и покой здесь, а кто меня с таким обликом на земле любить-то будет? - пустил вдруг слезу змей трехголовый всеми шестью глазами.
- Ну, не плачь, я тебя и такого люблю! И братцы твои, вишь, подарки шлют, не забывают тебя.
- Ну ладно, дам я вам богатства, злата да серебра, знать хороший ты человек, Макарушка, раз сам Фрол с тобой в путь-дорогу пустился, дом свой оставил. Только дорогу на свет сами искать будете, я за тысячу лет совсем от солнышка отвык, ночами порой полетаю, землю огнем попалю для порядка.
Подарил царь подземный на радости Макарию огромный сундук с золотыми монетами, помог его до расщелины в земле донести.
- А теперь сами, прощайте, - поцеловал он Фрола и улетел восвояси.
- Что же мы с тобой, Фрол, делать-то будем? Сундук, чай, неподъемный, как нам его на корабль доставить? - пригорюнился Макарушка.
- Погоди горевать, тут подумать надо, достань-ка волосок с косы девичьей да обмотай его вокруг ручки сундука, а теперь другой конец привяжи мне за пояс. Постарайся подкинуть меня до входа в расщелину, если сумеешь, то и сундук вытащим.
Сделал так Макарий, как старичок посоветовал, поднатужился и добросил его к самому выходу из подземелья, вытащил Фролушка сундук, а за ним и Макарушку, волшебник все-таки.
А тут и матросы подбежали, помогли богатство на корабль погрузить, подняли паруса и в обратный путь двинулись. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, плыли они, плыли, и вдруг, откуда ни возьмись, налетел страшный ветер, закружил, закачал судно, волны до туч достают. Подхватил вихрь Макарушку и унес на самое небо.
5 глава
Очнулся Макарушка на облаке, а перед ним на пышно убранном троне сидит сам бог-громовержец Перун в белых шелковых одеждах, с золотым посохом в руках. Макарушка вскочил на ноги и поклонился Перуну в ноги.
- Давно я за тобой наблюдаю, добрый молодец, корабль твой с парусами синими необычный, и плавал ты на край света. Кто ты и зачем по морям бороздишь, куда путь держишь?
- Макарий я, сын Веснянки с Девичьего острова, вот матушка мне гребень свой заветный в дорогу дала. А плавал я за тридевять земель за златом-серебром, хочу девицу красавицу Любавушку ненаглядную сватать, да больно выкуп за нее большой просят. А корабль мой и в самом деле необычный, из желудя он вырос, матросы - кузнечики с поляны васильковой, а капитан - жук усач, житель лесной. А еще со мной домовой Фролушка, дружок мой верный, он не раз меня в пути выручал советом да умением.
- Узнаю гребень заветный, подарок это мой девице. Хорошо, что ты, Макарушка, честный такой и открытый, знаю я матушку твою, виделись уж лет двадцать назад, кланяйся ей и передай, что помню уста ее девичьи. А ты в дар от меня прими стрелу золотую, она пригодится в делах твоих праведных, - поцеловал Перун Макария в лоб по-отцовски и пропал, как будто и не было его.
Очнулся Макарий на палубе, стоит и думает – то ли привиделось ему все, то ли и впрямь было.
А в то время на Девичий остров пришла весна, корабли чужеземные к берегу стали причаливать. Гостей понаехало видимо-невидимо, праздники и веселья уж третий день продолжались. Пришел в порт корабль небывалый - огромный парусник, паруса как угли черные, палуба огнем в ночи светится. А приплыл на нем купец с дальней страны, лицом смуглый, борода черная кудрями вьется, брови как смоль, а из-под них глазки бусинками светятся. На нем кафтан красный золотом шит, сапоги хромовые искры из-под ног выбивают, и звали его Карачун, заморский купец.
Богатство у купца того счету не знает, кто ему понравится, одарит по-царски. А увидел он в хороводе Любавушку и глаз от нее отвести не может, понравилась ему девица. Стали девушки хороводы водить да песни петь, женихи по парам красавиц разбирать начали, подойдут, протянут руку, и если мил суженный, возьмет девица его за руку. Подошел Карачун к Любавушке, протянул ей руку, а она в смущении опустила очи ясные и отошла в сторону. Разозлился купец чужеземный, схватил красавицу на руки и понес ее в лес, закричали девицы, забегали, не было такого от роду на острове, чтобы насильно добивались любви девичьей. Побежали за Марфой-правительницей, пришла воительница и только ужасный душераздирающий крик из чащи услышала.
И тут же солнце померкло, над островом туча черная нависла, краски исчезли, все стало черно-белым, птицы петь перестали, лес потемнел, цветы завяли, духи любви замертво попадали и в прах превратились. Красавицы головы опустили, смотрят друг на друга и узнать не могут, все одним обликом стали, старые да страшные, как коряги болотные. Переполошились гости, подняли паруса кораблей своих и пустились в дорогу обратную, без невест и напуганные.
Пошли девицы в лес Любавушку искать - на поляне трава как выжженная, на ней лежит тело бездыханное, с лица земли сырой черней, взор потухший, косы русые по землице раскинуты. Принесли ее в родимый дом, посмотрела ее знахарка древняя и молвила такие слова:
- Вот оно, заклятие злого колдуна, насильника, не умерла красавица наша, а уснула сном безвременным, и заснула вместе с ней красота и любовь на острове, а сколько она спать будет, никому это не ведомо. Разбудить ее может только юноша, что родился и вырос на острове, но, сколько мне ведомо, нет в нашем городе такого.
Закручинились люди - как же жить будем, где красоту искать, не приедут к нам гости знатные, никому не нужны больше невесты, без красоты и любви выращенные. А девицы и девочки в городе тоже уснули, нет им ни радости, ни любви, спят ночи и дни, солнышко тоже над городом не показывается, лишь серая туча висит, воздух серый сыростью разносится.
6 глава
Макарушка паруса по ветру поставил, домой торопится, глядь, а на палубу опять голубка села и молвит голосом человеческим:
- Беда у нас, Макарушка, уснула Любавушка сном безвременным, и исчезла на острове красота и любовь. Опоздал ты, Макарушка, нет теперь нам спасения.
Упал тогда Макарушка на колени, поднял голову к небу и взмолился:
- Батюшка родимый, помоги быстрей до дому добраться, натяни паруса ветром буйным, не дай пропасть красоте и любви человеческой, - кинул платочек девичий, что ему Любавушка в дорогу даровала.
Поднялся ветер буйный, подхватил корабль и опустил его прямо к берегу знакомому. Вышел Макарушка с парусника на землю, а узнать ничего не может - поле васильковое серой пылью усеяно, лес черный злобно шумит, над городом тучи тяжелые нависли. И все в том городе злобно и неприветливо, ставни у всех затворены, на улице не было ни души, собаки и те в подворотни забились и скулят жалобно. Поспешил Макарушка к дому властительницы Марфы, постучал в ворота тисовые.
- Пустите меня, я смогу помочь Любавушке, - прокричал добрый молодец.
Пустила его старая знахарка, а другие женщины уснули все вместе с Любавушкой. Прошел он в светелку девичью, лежит девица на перине пуховой, под покрывалом шелковым, косы серо личико обрамляют. Присел рядом Макарушка, смотрит на суженую свою и узнать ее не может: глаза впали, щеки черней землицы сырой, губки серые ниточкой вытянулись, нос огромный над губой повис.
- Не смотри, добрый молодец, что нет красоты у девицы, зверство человеческое на челе ее отпечаталось. Разбуди Любавушку, и вернется красота к ней и сердце доброе, - тихо сказала знахарка.
Обнял Макарушка девицу и поцеловал ее в губы холодные, встрепенулась она и глаза открыла, и тут же румянец на лице ее появился, и вернулся облик девичий. Проснулся город, девушки со дворов повыскакивали, все смеются, радуются, петухи запели, птицы чирикать начали, лес зашумел приветливо. Смотрит на Макарушку девица и спрашивает:
- А ты кто такой? И что ты здесь делаешь, что ты это в моей светелке расселся?
- Любавушка, любая моя, это я, Макарушка твой, я для тебя за златом-серебром за тридевять земель плавал.
- Нет, не знаю я тебя, уйди, глаза мои видеть тебя не желают. Подайте мне платье новое да на стол собирайте, я трапезничать желаю.
Опустил Макарушка голову и пошел прочь из терема, догнала его старая знахарка и говорит:
- Сама-то она проснулась, а сердце ее спит еще, не знаю, соколик, что и делать-то. Только ты ее оживить и сможешь.
Пришел Макарушка домой, встретили его матушка да бабушка, рассказали, что на острове стряслось, сидит паренек, голову повесил, не ест, не пьет. Кузовок берестяной у ног поставил, домовичок проснулся, из короба выбрался, дом свой оглядел - все вроде в порядке, и молвит Макарушке:
- Что, про меня-то совсем забыл, иль не помогал я тебе советом аль действиям? Кручина твоя правильная, духа любви искать надобно, а говорят, что на острове они погибли все.
- Да нет, схоронили мы одного, влетел он к нам в горницу перед тем, как тучи черные опустились, бабушка и спрятала его в коренья валерьяновые, а то больно нежные они. Так и спит с того дня в коробочке с травами лечебными.
Принесла старушка коробочку, а там дух любви калачиком свернулся, под пухлые щечки ладошку подложил и посапывает.
- Проснись, дух любовный, работа для тебя есть, девичье сердце будить надобно.
Пробудился дух, потянулся и говорит:
- Чтоб летать, мне надобно меду поесть да росы утреней напиться, а сердце Любавушки только особая стрела разбудить сможет.
- С росой и медом - это дело житейское, достанем! А вот где стрелу особую взять? Это посложней будет, - загоревал Макарушка.
- А к батюшке ты на блины что ли хаживал, стрела-то где золоченая? - заругался Фрол.
Схватил Макарий кузовок и давай его трясти, стрела-то и вывалилась.
- Такая? - с гордо поднятой головой вскрикнул Макарушка, мать обняла соколика своего и заплакала.
Вечером собрался народ на поляне хороводы водить да песни веселые петь, красота и радость вернулись в город. Пришел и Макарушка, а за пазухой духа любви принес, стоит и смотрит, придет ли Любавушка. К вечеру и гости подъезжать начали, прослышали, что на острове все по-прежнему. К вечеру Любава с подругами пришла, лицом-то мила, но в глазах доброты нету. Подошел к ней в хороводе Макарушка протянул руку, а она на всю поляну и молвит:
- Сколько ты выкупа за меня пожалуешь? Такую красавицу, как я, на всем свете не сыщешь. Кто богаче меня одарит, за того и замуж пойду.
Заохали девицы, заахали, а что сказано, то сказано, на то воля девичья.
Стали женихи к Любавушке в очередь, один ей бусы на шею вешает, другой кольцо драгоценное на пальчик примеряет, третий шелка на плечи набрасывает, она стоит и собой любуется. Достал тогда Макарушка духа любовного, посадил его на веточку березовую, аккурат напротив девицы, достал тот стрелу золоченую, натянул тетиву и попал прямо в сердце девичье, побледнела красавица, открыла глаза широко и молвила:
- Макарушка, соколик мой ясный, как же сердечко мое по тебе истосковалось! - обняла она суженого.
Зашумел лес, чаща лесная завыла, молния сверкнула, гром в небе раскатами землю вздрогнуть заставил, черный коршун из чащи вылетел и за горизонтом пропал, пошел дождь летний, теплый и ласковый, умыл землю на острове. Зазеленело все, цветы расцвели, все своими ароматами наполнили.
Наутро свадьбу сладили, женился Макарушка на Любавушке, и нарекли его правителем острова. А подарок Нептунов пригодился, одарил Макар щедро всех девушек острова ожерельями жемчужными да каменьями самоцветными. И стали с тех пор селиться на острове семьями, и в каждой семье ждали мальчика, а Фролушка воспитывать их обещался, уму-разуму учить.
И я на том острове была, сорок дней гостила, хороводы водила, да деток Макаркиных нянчила, а деток-то ни один и ни два, а сколько - то в другой сказке сказывать надобно.