Она входила в дом и вместе с ней входила жизнь через отдернутые теневые шторы с лучами солнца, через вымытую посуду и запах готовящегося обеда, через нарисованное пальцем сердечко на запылённом экране телевизора. В его холостяцкой квартире с вечной неприбранностью и непричёсанностью поселялся "хаотический" порядок в слаженность быта. Ей можно было всё кроме одного - нельзя заходить в кабинет.
Его кабинет, это его мир, это его планета, это остров на котором он прячется от людей и от их навязчивых мыслей, слов и действий. Здесь он отдыхает среди своих мыслеобразов. Здесь он вселяет в них свою душу и бумажную плоть белого листа, которая живет и дышит. Никто не должен этого видеть, никто, даже она. Плотно закрытые двери, окна затенённые тяжелыми шторами, большой старый письменный стол и скрипучее кожаное кресло , книжные шкафы вдоль стен и прокуренный воздух комнаты вот всё, что делало его счастливым, когда он хотел сбежать от людей.
Был вечер пятницы и она позвонила в дверной звонок. Она вошла смеющимся снежным сугробом от которого пахло свежим морозным воздухом и молодостью только, что выпавшего снега. Она была прекрасна в этих россыпях снежинок с розовыми от мороза щеками и алыми губами, которые хотелось бесконечно долго целовать. Она сняла пуховик и сапоги и прямо так почти, что босиком вошла в его жизнь. Ей сегодня можно было всё и даже запретное.
***Никифор***