РЕКВИЕМ.
На обмане и стравливании народов строилась советская власть на Урале. Верный своей тактике лавирования, Ленин пытается привлечь на свою сторону националистов Татарии и Башкирии, обещая им признать независимость республики Туран на территории Средней и Нижней Волги, Южного Урала, Киргизии и части Ирана. По его указанию председатель Уральского ревкома Эльцин Б. М, начал переговоры с главой правительства Башкирии Ахмед –Заки Валидовым и секретарём башкирского бюро при Белебеевском укоме партии Ахмадуллиным Т.К. (1896-1938г.) о переходе башкирской армии на сторону красных. Взамен обещаны земли Челябинской, Оренбургской, Казанской губернии и чувашскую крепость Казань, основанную Батыем на границе с государством булгар. Торг состоялся - башкиры и татары предали Дутова, перешли на сторону красных и двинулись на Оренбург. В красной армии в то время не было конных полков, и башкирская конница стала основной ударной силой против казаков. 21-го января 1919 года Дутову пришлось снова покинуть Оренбург и отступить к Орску.
Не удалось и яикским казакам устоять против красных, 11 января 1919 года они ушли из Уральска, оставив древ-нюю столицу на растерзание евреям и кацапскому плебсу. Началась новая колонизация казачьих земель, а с 24 января 1919года – физическое уничтожение степных народов.
Это развязало руки извечным врагам казачьей нации, и 18 февраля 1919 года башкирская армия во главе с А.З. Валидовым и красноармейские отряды Гая начали наступление под Кувандыком.
Полк под командой есаула Афанасия Арапова прикрывал отход основной армии Дутова. В том бою, среди хол-мов Губерлинских гор в двадцати верстах от Орска, погиб один из потомков царского рода Арапши - есаул Арапов, честно выполнив свой долг, но смерть его осталась незаметной на фоне гражданской войны.
Великую грозу и непогоду переживала степь. Приснопамятные для яикского казачества эти трудные эпохи – разделенные расстоянием в два века – выдвинули замечательных людей, в которых, как в фокусе, была сосредоточена вся сила осознания ответственности момента, все чаяния и привязанности казачества, его заветные мысли и трепет боли за родной народ. Это были подлинные народные герои, на которых степной народ взвалил подвиг и которых тот же народ наградил крестом искупительной жертвы. За рознь, распыленность, за стадное ослепление и шаткость своих сородичей сложили свои головы эти герои-подвижники, своим народом выдвинутые. В этой грозе и непогоди незаметно утонуло имя Афанасия Арапова, но тихий свет обаяния его личности, его таланта, освещал путь знавшим его односумам. Сколько было в нем любви и нежной, застенчивой, теплой ласки. Любил он яикскую Степь - несчастную, страдающую, растерзанную. Любил он и Казакию, разбросанную от Днепра до Амура, любил любовью нежной, трогательной и со страстным нетерпением ждал ее воскрешения. Но паче всего и всего беззаветнее любил он Яик - край родной, его степную красоту, самобытность, любил родовое гнездо казачества. Его он защищал и славил, его радостям и скорбям отдал лучшие годы жизни и талант воина. С мягкой грустью любил вспоминать он семью и то светлое, прекрасное, что осталось там, в Устино. Вдали от родной станицы он познавал азы жизненной премудрости, а голову сложил там, где и мечтал – на родной яикской земле. Она его родила, она и прибрала его бренные останки. Не звучала «Вечная память» над местом упокоения есаула Арапова, не было церковно-молитвенного песнопения, не лились над его изрубленным телом слёзы и причитания матери, жены и детей, растерзанных питерскими негодяями. Но придёт время, имя есаула Афанасия Арапова займет одно из самых почетных мест в памяти степного народа. И память о нём будет подлинно вечной как воину, совершившему краткий, но славный путь благоговейного служения Родной Земле. Он верной служил царской России, защищая свою степь, и погиб в седле боевого коня как воин и казак.
Остатки его полка с боями прорвались в Орск через Губерлинские горы.
От полка осталось менее двух сотен.