Фёдор Давыдыч уже сидел за столом, когда воины ввели „новгородских лазутчиков”. Яша манерно выдирался, крича, что, скажет он лишь слово, и казнят всех вокруг, что род свой он ведёт чуть ли не от Рюрика, что его предка личным расположением сам Александр Невский отметил... Забава то и дело всхлипывала, умоляя их отпустить и уговаривая Яшу всё рассказать. Серёга же тяжело ступал, повесив буйну голову ниже плеч.
-Итак, говорите, что вам приказала делать Марфа Борецкая и для чего вы были посланы ею в Москву.
-Слушай, с боярством я приврал, конечно,—заговорил Яша,—ну что ты на меня смотришь, как московский князь на татарина, можно подумать, передо мной сидит ангел святой, особо праведной жизни, того глядишь—на небо взлетит!
-Ты говори, да не заговаривайся!—советник стукнул кулаком по столу.
-Да ладно тебе, какие мы нервные... Сами мы купцы из Киева. Я пообещал покойному нашему батюшке его единственную и горячо любимую дочь выдать замуж за богатого боярина, для чего мы и направились в Москву. А сундучок по дороге нашли. В лесу валялся, на самом виду. Разбойники небось бросили.
-Врёшь, Яков Львович, и врёшь глупо. Неужели так сильно на плаху хочется?
-Яш, скажи ему правду, а?—огромными полными слёз глазами взглянула на чародея Забава.
-А я что говорю? Ложь, что ли? Я не знаю, чего мне не верят! Разве я, Златенко Яков Львович, когда-нибудь давал повод усомниться в моей честности?
-Бросай паясничать! Сам говорить не хочешь, мне это подавно не нужно! Вставайте, у меня есть приказ казнить вас по обвинению в службе на предательницу Марфу Борецкую.
-Не надо!—Забава взвизгнула и, закрыв лицо руками, зарыдала.—Я всё расскажу!
-Забава,—процедил сквозь зубы Яша.
-Что Забава? О себе не думаешь—подумай обо мне, я ещё хочу жить! Московский государь милостив, он простит нас, правда?
На княжеского советника уставились такие честные и чистые, такие пронзительно-голубые и такие грустные, кающиеся глаза, что он не мог не кивнуть.
-Московский государь—защитник, а не палач, он желает добра своим подданным.
-Посадница заставила нас!—девушка снова зашлась в рыданиях.
-Молчи!—снова злобно бросил Яша.
-Да что молчи, дурак ты молодой!—крикнул Серёга.—Старый барин премудр был и жизнью праведен, а ты—тьфу! Говори, Забава Львовна, солнце наше!
-Мы из обедневших купцов, мой брат растерял состояние нашего отца, но ему были очень нужны деньги, иначе он бы попал в долговую яму, да и меня пристраивать время подошло, у него была только одна возможность всё устроить...
-В общем, у них не было другого выбора государь. Они обратились к Посаднице за помощью. Та сразу помогла, с радостью! Да только цена за ту помощь дюже высокой оказалась.
-Экий ты, брат, жалостливый!—усмехнулся Иван Третий.—С чего ты взял, что не наврали они тебе с три короба?
-Да мне Забава всё рассказала, плакала девчонка, горевала, но говорила всё подробно, сходу так не придумаешь. Да и казнить бы ты их всегда успел, а сейчас они нам помочь могут.
-Твоя правда, Фёдор Давыдыч. Бери их с собой. Не думаю, что будут они сильно полезны, да и навредить не должны. Лишними не будут.
Именно на такое решение и рассчитывали наши герои—главное, что они едут в Новгород. А то, что они не знают, у кого там брошь, не знают, отпустят ли их хоть на шаг от московского лагеря, не знают даже, не настигнет ли их там шальная стрела новгородского боярина, сейчас не важно. Важно, что Фёдор Давыдыч только что озвучил им волю московского государя.
-Спасибо, дай вам Бог здоровья!—Забава упала на колени.—Никогда вашей доброты не забуду!
-Не надо, не надо!—советник тут же поднял девушку, но было видно, что такое поведение польстило его самолюбию.
-Спаситель наш! Я всегда буду за тебя Бога молить, он тебе поможет, не оставит!
-Просьбу можно?—выждав момент, спросил Яша.
-Ну.
-Разреши тройку нашу забрать с гостиного двора. Всё, что осталось,—горько усмехнулся он.
На советника после Забавиных слов нашла милость:
-Разрешаю! Но пойдут с вами мои люди, а то ещё убежите, знаю я вас.
На улице светило яркое зимнее солнце. Каким-то неожиданным казалось оно после всего произошедшего за столь короткий период времени. Казалось бы, чего там—несколько часов, но за эти несколько часов приятели успели выбрать Забаве жениха, побывать на допросе, выслушать обвинения в предательстве и службе на Новгород, посидеть в подземельях Кремля и разыграть почти профессиональный спектакль для узкого круга зрителей.
До гостиного двора шли молча—пятеро воинов особой разговорчивостью не отличались. Когда же наконец достигли пункта назначения, Яша принялся запрягать коней. Когда он это выполнил, приятели уже хотели сесть в экипаж и выезжать вместе с остальными из Москвы, но тут совсем некстати вышел хозяин заведения.
-Вы, что, уже покидаете нас?
Чародей вздохнул:
-Да. Дела, дела...
-Не изволите ли заплатить за постой?
-Эм, нет,—Яша помотал головой. Один из воинов несильно ткнул его в спину.
-Плати деньги, не по закону поступаешь.
-Я бы с радостью! Но все наши деньги забрал ваш начальник!
Приятели внутренне торжествовали, наблюдая за тем, как воины отдают деньги из своего кармана—маленькая, но всё ж таки компенсация.
Вечером, часов в пять, войско Ивана Третьего выдвинулось в поход. Спокойно ехать нашим героям не разрешили—их сопровождал княжеский десятник, сильно всей компании досаждавший—ни тебе поговорить о своём, ни тебе поколдовать, ни тебе свернуть с дороги и поехать своим путём. Серёга, несмотря на холод, хотел пересесть к Яше, на козлы, но Забава заупрямилась, сказав, что одна с незнакомым мужчиной она сидеть не будет, а если её оставят, то сбежит. Монотонно текли дни, тонущие в бесконечном покачивании тройки по снежной дороге. Всё слилось в одну раскачивающуюся туда-сюда линию. Единственное, что привлекало хоть какое-то внимание,—пейзажи за окном, но уже на третий день путешествия белый снег надоел и приелся. На остановках было скучно—с „засланными новгородскими лазутчиками” никто особо общаться не хотел, правда, касалось это в основном Серёги и Яши—Забава успела перезнакомиться с половиной войска, от которой получала необходимую долю общения. А вот мужчинам приходилось довольствоваться короткими разговорами за приёмом пищи. Так прошла неделя. Спасительным кругом показались появившиеся вдали крепостные стены Новгорода.