Читая Плаху (Василий Васильевич Ершов) / Проза.ру

         Работа идет своим чередом, а мысли – своим. Прочитал «Плаху», приобретенную в Ташкенте у спекулянтки за 11 рэ. Увидел книгу в ряду разложенных на бордюрном камне «Анжелик», затрясся, но для порядку вроде бы поторговался, и тетка как-то удивительно легко сбросила рупь. Да и что тут цена, что рубли… денег, правда, было с собой в обрез.
         Прочитал в два приема, запоем.
         Две ясных мысли. Одна: проклятье Земле – человек. Нет, определенно ему путь – вымереть.
         И другая: как же так. Хоть капитализм, хоть социализм, а нравственного стержня, какой человеку давала вера, ни одна из этих систем не дает. И человек в массе своей – обыватель и живет сиюминутным.
         Как разум на Земле – аномалия, неизбежно ведущая к уничтожению мира, так и гуманизм среди людей разумных – такая же аномалия, отвергаемая здравым смыслом стада.
         Наркотики разрушают душу, разум, личность. Но разуму всегда, во все времена, почему-то необходимо было временно забыться. От самого себя разум устает, каким бы он ни был. И не в социальных тут причинах дело. Даже самый идеальный – по Христовым ли или, там, по коммунистическим (?) меркам человек, – а идет иной раз в лес, на природу, чтобы забыться, надышаться ею, одуреть, обалдеть.
         Ну и что?
         Да ничего, сентенции, сомнительные весьма. Это надо еще переварить, записываю просто, чтобы не забыть.
         Почему животному можно жить, следуя лишь инстинктам, – и жизнь его гармонична, а гомо сапиенс должен постоянно укрощать в себе все инстинкты, постоянно душить себя железной уздой, ломать, вгонять в рамки, насиловать свою природу? Тут любой устанет, потянется к кайфу и балдежу. Но отпусти вожжи – разум быстро гаснет, и через небольшой срок перед тобой – скот, наделенный разумом лишь в самых подлых, низменных его проявлениях: тщеславии, самодовольстве, зависти, ревности, властности.
         Нет, все же человек – тупиковая ветвь, нелогичная, против природы.
         Но раз я принадлежу к таковой породе, то уж надо стремиться. Ломать себя, насиловать. Жить надо, не думая, зачем это, а просто дышать. Но раз нас много, надо придерживаться норм этого самого существования. А кайф ловить – от мягких посадок. Это ж надо такую работу иметь!
         Инстинкты есть, прорываются. Наблюдая очередь за «красиньким», глядя в эти тупые скотские глаза, слушая эти бессвязные грязные речи, видя эти неуклюжие поползновения… эх, взять бы пулемет…
         Но жизнь человеческая самоценна. Его жизнь! Независимо от того, человек он, личность или скот. У тебя свой путь, у него свой.
         Правда, мы плодим и всю жизнь кормим миллионы уродов, дебилов и т.п. Не вижу смысла в содержании на шее общества миллионов бесполезных неразумных живых существ. Это – гуманизм? Может, избавиться от них?
         А ты у их матерей спроси.
         Кто и по каким критериям оценит степень ущербности человека и кто возьмется исполнить приговор? Где грань?
         Вернемся к опыту Спарты? Да, где-то и сейчас есть племена, где новорожденного, не вписывающегося в какие-то критерии, обязана умертвить сама мать. Для общества, для этого племени, это гуманно. А для матери?
         Нынешний пример. У ребенка оказалось по шесть пальцев на руках. Родители, цивилизованные гомы сапиенсы, в ужасе, – и отказались. Вот таких сволочей как воспитывать? А другая семья забрала ребеночка, воспитала, сделали операцию, сейчас ребенок играет на пианино. Что за люди такие, откуда они берутся?
         Мыслей таких много, много вопросов, на которые нет ответа. Прочитанная книга обращает мысль внутрь себя, и именно в эту сторону бытия.
         Но почему я должен покупать такую книгу у спекулянта?

      А работа идет своим чередом. Вчера в Норильске Леша снова блеснул мастерством и неслышно, невесомо, полировал колеса о бетон полосы. Витя при этом потихоньку догружал стойки плавным выпуском интерцепторов; я же наслаждался редкостным сочетанием благоприятных факторов и мастерства экипажа, а сам осторожно опускал переднюю ногу, следя, чтобы, плюс ко всему, и ось полосы неслась нам строго между ног.
         Потом, на обратном пути, я сам заходил ночью и сумел примостить машину на нашу многогрешную полосу в пределах тех возможностей, которые она смогла нам позволить.
         Ехал домой по пустой ночной дороге, с запада на восток, из ночи в бледную зарю, со спокойным и усталым ощущением, что недаром живу. И вымирать что-то не хотелось.

            *****