Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2017/01/26/2139
«Ты повзрослел намного раньше срока
и понимаешь больше, чем хотел.
Ты странник мой, а я твоя дорога.
Я тот закон, граница и предел,
что ты однажды тоже переступишь,
чтоб прикоснуться к линии огня...
Мой лучший текст. Мой Сын. Любимый спутник».
Кот Басё (Светлана Лаврентьева). «Мой лучший текст».
Саундтрек: R. Armando Morabito – «Angel» (Feat. Julie Elven).
Чертог Фригг – Фенсалир, стоял довольно далеко от центра Асгарда, на холме, усыпанном ромашками и поросшем белоствольными и златокронными берёзами. За холмом раскинулись, давшие ему название, обширные топи, где без умолку перекликались цапли и квакали лягушки. Из-за этих болот над Фенсалиром почти всегда клубился густой седой туман. Да и сам замок вместе с его обитателями был окружён, словно туманом, вечным покровом тайны.
Но сегодня был один из редких дней, когда над Фенсалиром сияло яркое солнце. Ранним утром Фригг сидела в одном из залов своего дворца, залитом тёплым солнечным светом. Лучи солнца, многократно отражаясь от каменных стен и многочисленных колонн, расписанных замысловатыми позолоченными узорами, заливали залу золотым сиянием. Да и сама Фригг казалась сияющей золотой статуей. Солнечный свет переливался на искусной драгоценной вышивке, украшавшей широкий пояс и подол её свободного белого платья, отражался от многочисленных граней великолепных рубинов, мерцавших на прекрасной лебединой шее царицы. Густые, янтарного оттенка, локоны были убраны в замысловатую прическу и украшены дымчатыми перьями цапли, символизирующими её девиз – «знать и молчать»*.
Фригг сидела в дубовом кресле с высокой резной спинкой и гнутыми подлокотниками. Перед ней стоял прядильный станок, богато инкрустированный драгоценными камнями и жемчугом. Рядом с царицей на невысоком стуле сидела её сестра Фулла, богиня изобилия – пышногрудая молодая женщина с прекрасными, как и у старшей сестры, волосами, водопадом ниспадающими до пояса. В руках Фулла держала арфу. Склонив голову к плечу и не спеша перебирая тонкими пальцами струны, девушка негромко напевала незатейливую песню.
Внимая нежной переливчатой мелодии, Фриг быстро пряла, позвякивая многочисленными золотыми браслетами, которые унизывали её тонкие запястья. На её прекрасном, неподвластном времени лице застыло выражение напряжённого раздумья, словно какая-то тяжёлая мысль не давала ей покоя.
Веретено, чуть слышно шурша, вертелось в её тонких сноровистых пальцах, сматывая ровную, крепкую золотую нить в бесконечно долгий клубок. Мерное поскрипывание колеса и ритмичное пение зачарованной прялки уносили мысли прекрасной богини далеко в прошлое. Перед глазами, обгоняя друг друга, неудержимым потоком проносились и дорогие её сердцу воспоминания, и колющие невыносимой болью разбитые мечты.
* * *
Фригг встретила свою судьбу в такой же солнечный прекрасный день, когда, юная и беспечная, она плела венки из жёлтых, как восходящее солнце, ромашек на зелёном лугу, неподалёку от Фенсалира. Её непокрытые золотые волосы мягкими прядями спускались на округлые плечи, а глаза по цвету могли соперничать с небесной синевой. Заглядевшись на яркого мотылька, она подняла глаза и увидела перед собой худого, загорелого путника в запылённой одежде, на плечах которого, нахохлившись, сидели два ворона. Он стоял, широко расставив ноги, внимательно рассматривая сидящую перед ним девушку. Весь он: от тонкой льняной рубахи с грубой кожаной безрукавкой поверх неё до мягких кожаных сапожек, золотых наручей и витых браслетов, охватывающих крепкие жилистые руки, производил впечатление хозяина этой земли. Путник назвался Одином и предложил проводить её к дому. Словно зачарованная, Фриг пошла с ним по сочно-зелёной траве, доверчиво вложив свою руку в крепкую, мозолистую ладонь незнакомца. По дороге он рассказывал ей истории о своих подвигах и без стеснения любовался её лицом. Уже перед самым замком, приложив к губам её руку, Один попросил Фригг стать его женой.
Свадьба была пышной и весёлой. Весь Асгард окрасился в пурпурно-красно-золотые цвета. Мёд и прекрасные ванахеймские вина лились рекой. На беломраморных асгардских плитах, под золотой кровлей Чертога Радости, Один преподнёс невесте обручальное кольцо на острие своего меча. Этот меч Фригг должна была передать их будущему сыну в день его совершеннолетия.
Но молодые недолго упивались счастьем и друг другом. Непреодолимая жажда Одина к странствиям и походам неудержимо влекла его из дома. Долгие месяцы ожидания сменились отчаянием, когда братья мужа Вилли и Ве*, правившие державой, пока царь был в отлучке, потеряли надежду на возвращение брата и решили, согласно древнему обычаю, взять в жёны его супругу. Фригг всеми силами тянула время и, спрятавшись в Фенсалире, в слезах и тоске молилась и рисовала руну Райдо*. Руну начала и конца, руну воссоединения.
И древние боги услышали молитвы отчаявшейся царицы. Привыкший-к-пути* вернулся. Но вернулся он не один. Из-за спины правителя Асгарда опасливо выглядывал золотоволосый мальчонка лет трёх, оказавшийся сыном Одина и богини Ёрд – покровительницы мидгардцев, почитавших её, как богиню земли. Чувство радости и счастья от возвращения любимого мужа не позволили обиде и ревности завладеть сердцем царицы. И она приняла мальчика, названного Тором, как родного сына.
Фригг долгое время никак не могла наладить отношения с капризным, своевольным, избалованным пасынком, так похожим на самого Всеотца. Он вырывался и кричал, стоило только ей попытаться обнять его или приласкать.
Каждый день Фригг молилась богам, чтобы те даровали ей желанную беременность, но боги молчали. А Один продолжал странствовать по мирам. Он влюблялся, соблазнял, обманывал и даже брал силой и смертных женщин, и богинь. Ёрд, Ринд, Гуннлёд, Грид – Фригг уже потеряла счёт бесчисленным любовницам мужа. Все они рожали Всеотцу сыновей-бастардов. Все, кроме неё, законной супруги. Эта часть жизни стала для Фригг источником её горьких воспоминаний и острых сожалений о несбывшемся.
А потом началась Великая битва с инеистыми великанами, и Один вновь покинул свою королеву. На этот раз он отправился с войском во враждебный, холодный Йотунхейм. А когда вернулся, то в руках снова принёс дитя, завернутое в зелёный плащ. Острая боль пронзила сердце царицы. Однако на этот раз младенец не был сыном Одина, он оказался наследником их злейшего врага, царя ледяных великанов Лафея. Но стоило только Фригг взять на руки этот маленький, пищащий комок и заглянуть в странные, цвета первых весенних листьев глаза, в пушистой тени длинных ресниц, как она тут же поняла – это он, дитя её сердца, дарованное ей самой судьбой. Тор – сын Одина, он принадлежит ему, а этот малыш будет только её, ему она подарит своё сердце и всю свою нерастраченную нежность без остатка. В тот момент провидица Фригг внезапно почувствовала, как сплетаются в причудливые узоры нити их судеб, завязываясь прочными узелками. И это не могло быть случайностью.
Младенцу дали имя Локи. Фригг безмятежно согласилась на хитрый план супруга вырастить найденыша как их общего сына, чтобы в дальнейшем он послужил залогом мира с Йотунхеймом. Не о том были её мысли в ту пору. Фригг держала в своих объятиях маленький свёрток, глядя на него с теплом и любовью, кормила малыша из бутылочки козьим молоком, а он улыбался ей своим беззубым ртом, и царица чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете, не замечая косых взглядов и двусмысленных шепотков за своей спиной.
Локи вступил в пору отрочества, когда впервые Фригг решилась заглянуть в его будущее. И то, что она увидела во вращении своего магического веретена, повергло её в отчаяние. В тот момент ей показалось, что именно так чувствует себя идущий ко дну: невозможно вдохнуть, не за что схватиться, и только ощущение бесконечного падения в бездну. Всё вокруг из золотого вдруг стало чёрным, а улыбка и радость на её лице сменились беспросветной тоской. Это была его Судьба, и не было возможности справиться с нею. Чертог Фенсалир затянуло серыми туманами, которые не в силах было разогнать яркое солнце Асгарда.
Фригг не могла поверить – её Локи, её маленький мальчик, улыбающийся открыто и прямо, любящий читать и придумывать разные розыгрыши, создающий прекрасные цветы из фейерверков, порождающие восторг у окружающих, отдающий одной лишь ей всю свою любовь – он просто не может быть чудовищем, настолько ненавидящим всё сущее, чтобы сгубить весь мир.
Только не Локи. Кто угодно, но не он.
Фригг не верила в случайности. Царица знала, что ей ни в коем случае нельзя вмешиваться в вирд Локи, что любая попытка изменить его может невольно запустить цепь событий, которые она пытается предотвратить. И всё-таки она решилась обойти судьбу и отправилась к источнику Урд, где обитали священные норны, ткущие полотна судеб людей и богов из тех нитей, что пряла им сама царица на своей волшебной прялке.
Путь её лежал на другой конец Асгарда, где за тисовой рощей Идалир и узкой горной грядой выдавался из земли третий, огромный корень священного Иггдрасиля. Бугристый, изогнутый гигантской дугой, покрытый многочисленными молодыми побегами, напоминающими настоящие деревья, издали он напоминал гору, покрытую лесом.
У подножия этой горы скрывался Источник Урд – каменный Колодец Вирда, в котором бурлил бьющий из-под земли родник. Здесь Фригг, спешившись, оставила свою лошадь, привязав её к дереву и дальше пошла пешком, осторожно ступая по мокрой, раскисшей от воды земле. Вскоре впереди она увидела небольшой домик, утопающий в цветах и зелени. Это был Чертог Судьбы – скромное жилище вечных норн.
В тени большого дерева под раскидистыми ветвями сидела Верданди – хранительница настоящего, и ткала своё полотно, определяя события чьей-то жизни. Могущественной Урд и грозной Скульд не было видно поблизости. Фригг обрадовалась, так как она хотела поговорить именно с Верданди, которая соткала вирд Локи.
– Мир тебе, норна. Я пришла к тебе с дарами, священная Верданди, – почтительно поклонилась царица и положила к ногам женщины мотки спряденных ею золотых ниток.
– Благодарю, дочь Фьёргюна. Что привело тебя к нам? – спросила Верданди, распрямляя затекшую у прядильного станка спину. – Что хочет получить за свои дары величайшая из провидиц Девяти миров?
– Я пришла просить тебя о милости, – не поднимая глаз, тихо проговорила Фригг.
Норна с минуту удивлённо смотрела на царицу, склонив к плечу голову, а затем поднялась из-за станка и подошла к ней, с интересом разглядывая смущённую женщину, как редкое насекомое. Высокая, бледная, с голубыми, как тени на снегу, глазами, с волосами, чёрными, как вода подо льдом, одетая в белые с серебром одежды, она смотрела холодно и отрешённо, и под её взглядом Фригг стало неуютно. От норны веяло запредельным холодом, и царице подумалось, что холод этот древнее самих звёзд.
– Что за милость нужна священной матери богов, прядущей душевные путы и туманы, от скромной пряхи? – насмешливо спросила Верданди, свысока глядя на нежданную гостью.
Фригг подавлено молчала, не зная, как начать. Над поляной повисла гнетущая тишина. Неуверенно, очень медленно она подняла голову и заглянула в бездонные глаза древней, как мир, норны, переживая благоговейный страх перед ней. Плечи её напряглись и мелко дрожали, сердце сжалось от тоски. И наконец, глубоко и скорбно вздохнув, она произнесла, устремив на Верданди полные слез глаза:
– Я прошу тебя о милости не для себя, но для моего сына Локи, коего люблю всем сердцем. Смиренно прошу тебя, Верданди, измени узор его вирда, ибо я вижу всю ту боль, ненависть и злобу, что предстоит испытать моему прекрасному мальчику.
– Ты говоришь о том, кто погубит жителей всех Девяти миров, разрушив Иггдрасиль до основания? О том, в ком течёт холодная кровь Лафея? Кто и не сын тебе вовсе? – горько поджав губы и нахмурив брови, спросила норна, а затем продолжила холодно. – Ты просишь невозможного, мудрая царица. Судьба Локи соткана и отмеряна, и ничто не в силах изменить её. Тебе хорошо известно, что норны дают каждому то, что им заслужено, и лишь тогда, когда это необходимо, ведь всему свое время.
При этих словах Фригг почувствовала, словно что-то умерло у неё внутри. Наверное, это была какая-то часть безумной, не поддающейся здравому смыслу надежды, которая жила в её душе. Умоляюще сложив руки у груди, Фригг обреченно произнесла:
– Локи всего лишь невинный ребенок. Без его весёлых шуток и проделок наша жизнь давно бы превратилась в стоячее болото. Как может он быть средоточием черноты и грязи? Чем он заслужил такую страшную судьбу? Я вижу его светлую сторону. Я знаю его! Я не верю, что он может желать погибели всему живому, стать причиной грядущих разрушений и бессмысленных смертей!
Верданди смотрела на Фригг строго, но без гнева. Помолчав, она ответила:
– Нет, царица, ты не знаешь Локи совершенно. И никто в Асгарде не знает его. Ты видишь лишь то, что находится на поверхности, и ещё не успела осознать темноту его души. Ты еще не знаешь, каким чудовищем станет он через сотни лет, и сколько людей будут желать ему смерти. Это любовь застила тебе глаза. Твоя беда в том, что ты думаешь, что если будешь любить его сильно и преданно, то он так и останется весёлым и добрым мальчишкой. Но этого не случится. В этом ребёнке есть глубинная тёмная сущность, которую из страха он не покажет никому, даже самому себе. Один спас мальчонку, пригрев тем самым змею на своей груди. Ты думаешь, что можно приручить змею, посадив её в банку? И каждый раз, засовывая туда руку, чтобы попытаться её погладить, надеешься, что она тебя не укусит?
Фригг подняла на норну печальные глаза и мягко и чуть грустно усмехнулась:
– Я не выбирала, кого мне любить, а кого нет. Это пришло само. Я не прошу вовсе переменить его судьбу, я прошу лишь соткать узор, в котором Локи будет дарована возможность открыть самому себе свою же душу, очистить свой разум, чтобы увидеть истинные ценности, чтобы поверить в то, что есть и другой исход, позволить ему сделать правильный выбор.
– Представляешь ли ты, мудрая царица, какой хаос воцарится в Девяти мирах, если предначертанное будет перекраиваться по желанию каждой из отчаявшихся матерей? Давным-давно была спрядена нить, из которой соткала я вирд для Локи. Я не могу соткать ему другое полотно, выстраивая новые варианты событий его жизни.
В непривычно мягком и естественном тоне голоса Верданди неожиданно не было ни обвинения, ни насмешки. Норна замолчала и задумалась. Фригг стояла, опустив голову, перебирая складки платья, чтобы чем-то занять руки, чтобы не чувствовать предательской дрожи и холода, которые волнами расходились от сердца. Посмотрев на царицу, смиренно и обречённо стоявшую перед ней, норна тяжело вздохнула и спросила:
– На что ты готова, чтобы изменить судьбу своего сына?
– Я готова уплатить любую цену, вечная норна, – встрепенулась Фригг, ухватившись за мелькнувшую надежду.
– Ты знаешь, царица, что для каждого, будь то бог или человек, соткано определённое количество полотна Судьбы, каждому отмерена нить определённой длины. У меня нет пряжи, чтобы соткать новый вирд для Локи, но я могу отмотать нить от полотна твоей Судьбы. Однако это укоротит твою жизнь на неопределенный срок. Ты больше не будешь бессмертной, как другие асгардские боги.
Фригг потрясённо смотрела на Верданди, не в силах произнести слова. Она на мгновение закрыла глаза, бессильно опустив руки, и перед её мысленным взором снова встало видение, где её сыновья снова и снова сражаются друг с другом в исступленном желании уничтожить один другого. Почувствовав, как сердце буквально разрывается от боли, Фригг в немом рыдании закрыла лицо руками.
– Хочешь – соглашайся, а нет – не мешай мне работать, я и так потратила на тебя слишком много времени, – ворчливо поторопила её норна.
Фригг отняла руки от лица. Глаза её были сухи и полны решимости.
– Я согласна.
– Тогда ты должна пройти обряд. Это очень древняя волшба. Магия крови. Сок, текущий в Иггдрасиле – ни что иное, как кровь живущих. Он может даровать бессмертие, а может и укоротить срок жизни. Протяни мне свою руку, царица.
Фригг молча подчинилась. Верданди взяла Ножницы Судьбы и резким движением полоснула по протянутой ей ладони лезвием. Фригг вздрогнула, когда кровь яркими рубиновыми каплями потекла с её ладони в источник, бивший из земли у самых корней Иггдрасиля, окрасив его кристальные воды в красный цвет. Но через несколько секунд вода снова стала чистой, сверкая прозрачными брызгами. Норна взяла рукой ладонь Фригг и, склонившись над ней, прошептала несколько слов. Царица увидела, как золотое сияние просочилось сквозь сухие пальцы, сжимавшие её руку, и рана тут же затянулась, обращаясь в шрам, напоминающий руну Иса*. Сердце её сжалось от тоски. Руна Верданди. Руна льда. Руна смерти.
Увидев, как испуганно смотрит Фригг на свою ладонь, Верданди произнесла:
– Благими намерениями вымощена дорога к Хель, пресветлая царица. Мой тебе совет: не заглядывай чересчур далеко в будущее, ибо тем самым ты создаешь предопределенность, лишая выбора и себя, и своего сына. Великий дар – это не предвидеть будущее, а уметь воспринимать миг настоящего, не заглядывая вперёд и не оглядываясь назад. Именно в этом мгновении скрыта способность творить перемены, переписывать собственный вирд по-своему и прокладывать себе собственную дорогу в жизни. Научись этому сама и научи своего сына, и тогда, возможно, он сможет изменить свою Судьбу.
Вернувшись в Гладсхейм, Фригг долго обнимала ничего не понимающего Локи, гладя его волосы, баюкая, прижимая к своей груди и шепча ему на ухо, что она всегда будет рядом с ним и будет защищать его от любого зла этого мира. И когда Локи мирно заснул, она до самого утра не разжимала своих объятий.
* * *
Фригг очнулась от воспоминаний, когда заполненное пряжей веретено резко ударилось об пол. Царица с удивлением посмотрела на свои пальцы, которые заметно дрожали, из за чего нить постоянно цеплялась за них. Лёгкое жжение в ладони заставило её разжать пальцы правой руки, и веретено со стуком покатилось по полу, разматывая золотистую нить. Фригг посмотрела на свою ладонь, где белел едва заметный шрам, напоминающий руну Иса. Руну смерти. Руну льда. «Но лёд – это всего лишь замёрзшая вода, – подумала царица. – А значит, он может растаять, превратиться в воду, и поток новым руслом возобновит своё течение». Она обернулась к Фулле, которая прекратила петь и с тревогой смотрела на сестру.
– Позови Гну, – обратилась к ней Фригг.
Фулла поднялась и послушно вышла из залы. Через несколько минут она вернулась в сопровождении рыжеволосой молодой девушки в платье, подол которого был вышит изображениями крылатых коней. Это была Гна – посланница Фригг, выполняющая её разнообразные поручения.
– Седлай Хофварпнира*, – обратилась к ней царица. – Поедешь в Гладсхейм, найдёшь там принцев и передашь им, что я хочу видеть их обоих после обеда в приёмной зале Фенсалира.
Гна зарделась и, радостно взмахнув собранными в высокий хвост волосами, унеслась исполнять приказ хозяйки. Она была неравнодушна к Тору, и перспектива увидеть наследного принца и даже говорить с ним в буквальном смысле слова окрылила её.
Фригг мимолётно улыбнулась вслед убежавшей девушке, и вновь на её прекрасное лицо набежала тень. Её мысли вернулись к сыновьям. У судьбы на их счет имелись совершенно определённые планы, но вот какие? В этом стоило разобраться.
ПОЯСНЕНИЯ К ТЕКСТУ:
* Перья цапли – в скандинавской мифологии символ молчания, молчаливого памятования. Поэтому богиню Фригг обычно представляли в уборе из перьев цапли.
* Вилли и Ве – в германо-скандинавской мифологии братья Одина.
* Руна Райдо – руна общения, предполагает гармонизацию всего, что имеет дуалистическую сущность: две стороны, две составляющие. Значение руны Райдо также состоит в окончательном воссоединении, приходящем в конце пути, когда начало и конец становятся единым целым.
* Привыкший-к-пути – один из кеннингов Одина.
* Руна Иса – руна богини Верданди. Представляет собой вертикальную черту. Руна застоя, символизирует застывание, холод. Помогает остановить какой-либо неблагоприятный процесс, болезнь, охладить страсти, заморозить ситуацию, чтобы выиграть время. Иса – это внутренняя сила самоконтроля, выражение нашей способности распоряжаться своей жизнью и нести ответственность за свои поступки. Обладает способностью создавать порядок из хаоса, учит действовать самостоятельно, замедляет события, позволяя сосредоточиться на истинных ценностях.
* Хофварпнир («Цветущее копыто») – чудесный конь Гны, посланницы Фригг, который умеет скакать не только по земле, но и по воде, и по воздуху.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2017/02/12/2097