-Сдам комнату одинокой миловидной девушке на длительный срок. Обязательное условие-наличие высшего образования и указанного места рождения, а именно: деревня Багорня Мурзинского района.
Было бы очень забавно читать, если бы это не имело к ней отношения, но именно она Кожухова Эмилия( для друзей просто Милка) и была родом из деревни Багорня нужного арендодателю района, там прожила всё своё детство и училась в начальной школе. Вот только от той деревни Багорня всего-то и осталось пять полузабытых домов, с заросшими ивняком и осинами огородами, всё, погибла Багорня, опустела, как и многие другие сотни деревень России, что не выдержали экспериментов над сельскими жителями. Кому теперь нужны дома в такой глухомани, не продать, не в гости приехать. Знает ли об этом тот, кто подал такое объявление и вот что ещё интересно, какая ему разница из Багорни или из любой другой деревни снимет комнату миловидная девушка.
-Если хочешь, я могу с тобой сходить, чисто из любопытства, и тебе не страшно, а то вдруг маньяк какой сидит на табуретке, тебя поджидает, вот только с работы отпрошусь, - поддержала Милку подруга.
-Ну это лишнее, я сама справлюсь с маньяком, не забывай что у меня разряд по бегу с препятствиями.
-Да уж, преодолевать препятствия - это твоя стихия.
Утром Милка отправилась на встречу по указанному адресу. Принарядилась, посмотрела уже десятый раз в зеркало и пришла к выводу, что миловидней девушки в деревне Багорня точно ещё не было.
Квартира оказалась в центре города, в одном из старых добротных домов. Тяжёлая деревянная дверь закрывалась на металлический крюк, ввинченный в стену. Хотя что тут закрывать на такой крюк, подумала Мила. Из целой мебели только старинный секретер на тонких высоких ножках нелепо приставленный в длинный простенок с засаленными обоями.
-Это вы сдаёте комнату девушке из Багорни?
-Сдаю, если подтвердите место своего рождения,- хозяйка выдвинула шаткую табуретку из-под стола, присаживайся.
-Сдалась ей эта Багорня. Сама наверное и не бывала там никогда, - подумала Милка, доставая паспорт.
Та внимательно изучила штамп и как-то оторопело посмотрела на неё.
-Диплом будете проверять? Вот, окончила технологический институт. Специальность биохимия.
Помолчали, просто так, для приличия, потом Милка осмотрела комнату.
-Меня Тамара Ивановна зовут, можно просто Тамара. Вот ключи, забирай, а обои можешь не разглядывать, действительно лет десять как не менялись, есть желание – поклей, только тут я тебе не помощница. Да, ещё про деньги, наперёд можешь не отдавать, ты ведь наверное только на работу устроилась.
-Да, в НИИ биотехнологий.
-Так что деньги отдашь, когда заработаешь.
-А ведь она не старая, ну может лет на пятнадцать меня старше, вот только какая-то потерянная и к тому же судя по ряду разнокалиберных бутылок, алкоголизм победил трезвость в неравном бою на отдельно взятой кухне.
Милке доводилось в своей жизни видеть пьющих женщин, да взять хотя бы к примеру покойную тётю Шуру, деревенского ветеринара.
Спилась в «корень», как говорили в деревне.
-Вся трагедия её жизни, не раз повторяла бабушка, только в одном, в том что попал ей в руки этот окаянный ветеринарный чемоданчик с чистым спиртом для медицинских нужд, будь он трижды неладен.
Тётя Шура была нарасхват, особенно осенью, когда в деревне резали скот и нужна была справка от ветеринара. Ну а потом как водится жарили печёнку с луком и чистый едва разбавленный медицинский спирт как нельзя кстати находился в её чемоданчике.
Так вот, простая арифметика: если обойти двадцать дворов, то получится в месяц двадцать праздничных дней и только десять остаётся на восстановление здоровья. Как Милка не прятала спирт то на полатях, то в кладовке, тётка всё равно заветный флакон находила.
-Глупая ты Милка, нешто я в своём доме не найду, когда я этот дом сама построила.
А закончилось тем, что замёрзла на своей собственной печке. Она в тот день с утра в город собиралась, да видно потом передумала, два дня провалялась на холодной печи и спирт для обогрева не помог. Схватились, но уже было поздно, так и умерла, как говорится, « в своём доме, на своей печке». Тётку все жалели, добрая она была, бесхарактерная и великодушная. Хотя в чём её великодушие заключалось, никто объяснить толком не мог. Великодушная и всё тут.
Милка ещё долго приходила к крыльцу опустевшей избы, и ей казалось, что выйдет как прежде её тётка.
-Милка, ты чего как не родная, у меня самовар тебя давно дожидается.
И будут они пить чай из блюдечка, обе довольные друг другом, сами не знают отчего, может оттого, что они родня, оттого, что вечер такой тихий выдался.
На следующий день Милка перетащила свои вещи, навела порядок в комнате, а заодно и в засаленном коридоре.
-Трудолюбивая ты Мила, пусть будет бедно, но чисто, - одобрила её хозяйка.
-А что у вас этот секретер в прихожей, как памятник на могиле, может нам переставить его.
-Пусть стоит, есть не просит, когда меня не станет, тогда и выкинешь.
-Как не станет, вы что, уезжать собираетесь? Я же только к вам переехала, вы же только… чуть было не ляпнула, пить бросили.
-Я бы может и не хотела туда ехать, только это не в моих силах остановить.
По выходным они обычно чаёвничали на кухне, Милка рассказывала про своих кавалеров, про то, как прошёл корпоратив на работе и кто завёл служебные романы. Как они любили такие вечера, близкой родни у Милки не осталось, про родню Тамары она не спрашивала. Просто им нравилось болтать ни о чём, знать, что ты не один, что есть кто-то, с кем можно поделиться секретами и кто не осудит и будет на твоей стороне, что бы ни случилось.
Дни неслись с умопомрачительной скоростью, вот только Милка чаще стала замечать, как Тамаре становилось всё хуже, уже не раз приходилось вызывать врача, который повторял как мантру: будем надеяться…будем надеяться, а на что надеяться, толком так и не объяснял.
В тот вечер Тамара принесла на посиделки в кухне конверт и три толстых общих тетради.
-Сядь Мила, я хотела с тобой поговорить. Когда меня не будет…
-Ну вот опять ты за своё.
-Послушай внимательно, когда меня не будет, ты возьмешь этот конверт и отнесёшь к нотариусу, потом пойдёшь по указанному адресу, здесь на листке записан: Колосов Сергей, улица Дальняя, дом пять, ну ты знаешь, там, где большой зал филармонии, совсем рядом. Объяснишь ему, что случилось, и, если он придет, а я уверена, он обязательно придёт, то отдашь ему вот эти тетради и бумаги, те, что хранятся в секретере, это мой архив, можно сказать, труд всей моей жизни. Когда-то мы работали с Сергеем над одной общей задачей, кстати в том же НИИ, где ты сейчас трудишься, потом работать стало всё труднее, не было средств на науку и он всё бросил, куда-то уезжал-возвращался, а я оставалась и продолжала работать, даже когда казалось, что всё вокруг безнадёжно, и по моему Мила, я получила очень серьёзные результаты, ранее не известные, ты же химик, ты всё поймешь, я тебе объясню. Но я специально оставила ему маленький, почти незначительный опыт, позволяющий завершить исследование и стать у истоков очень важного открытия. Это бы не задело самолюбие Сергея, ведь именно он бы завершил мой труд.
-Тамара, ты не волнуйся, я всё сделаю, как ты скажешь. Я только одного не пойму, кто этот Колосов тебе, бывший муж, любовник? Почему ты должна доверить труд всей жизни этому уехал-приехал, что-то я не припомню, чтобы он хоть раз позвонил или зашёл узнать, как ты тут без него жива здорова?
-Ты ещё молодая, очень практичная и наверное меня не поймёшь, но всё, что я делала в жизни, я делала только для него и он придёт, обязательно придёт, я уверена. Ты ещё ничего не знаешь про любовь, глупая. Безусловно, любовь хороша, когда она взаимна, но так Мила бывает далеко не всегда, по крайнем мере у меня так не случилось. Я была для него товарищем, коллегой, сотрудником, да кем угодно, чаще просто собутыльником, вернее собутыльницей. Кто ещё лучше, чем я, выслушает, одобрит, поддержит, ему нелегко, кругом интриганы, предатели и враги.
-Но он же видел Тамара, что тебе нельзя пить, что болезнь наступает, почему же он не остановил тебя, а как раз наоборот.
-Ну, это можно объяснить, у него не было друзей, не было человека, которому он мог бы довериться.
-Ну и что,- кипятилась Милка,- это его не оправдывает, да он просто негодяй, который использовал тебя, на кого-то надо вывалить свой негатив, конечно лучше это сделать с такой собутыльницей как ты, сама говоришь, друзей у него не было.
-Пойми Мила, я любила его, а если любишь, то не спрашиваешь за что. Просто накрыло и всё, как если бы светлая пелена опустилась на любящего человека. Почему светлая пелена? Да потому, что если даже ты будешь знать, что он негодяй, внутри тебя будет всё равно что-то глодать и не давать покоя ни днём, ни ночью, и ты будешь лежать всю ночь с открытыми глазами и думать, что он не такой, он лучше, его не понимают и только со мной он станет таким, каким я его вижу - не подлым завистником, а умным и благородным. Может быть, Сергей и был подлым человеком, но со мной он был честен, он меня просто не любил.
Не любил и всё тут. Глупо поступают те женщины, которые думают, ну это сейчас любви нет, а потом она придёт. Она не придёт, ожидания напрасны.
Ты спросишь, почему я не вышла замуж? Я просто не представляла себя с другим, наверно поэтому.
Конечно, из меня вышла бы идеальная жена, ведь самые лучшие жёны получаются из несчастных женщин. Они несут печать своей ущербности через всю жизнь. Ну не вышло у меня по любви, так я буду тут всё так драить кашеварить, заботиться и рожать, что и про любовь некогда вспоминать, всё равно при таком каторжном труде она невозможна. В этом вся их ущербность, Эмилия.
Это сейчас девушки стали нетерпеливые и деятельные, мужчина ещё не знает, любит ли, а его уже лишают всяких инициатив, окружают заботой, вниманием и мужики как правило сдаются, но чаще это ни к чему не приводит, ты так никогда не делай Мила, жизнь проходит очень быстро, если изначально не было любви, потом может быть забота, благодарность, но не любовь.
Какое у тебя всё-таки красивое имя, всегда так себя называй Эмилией, а то Милка, как-то несерьёзно, так корову у моей бабушки звали и вот ещё Эмилия, сделай так, как я тебе сказала.
-Я все сделаю и к нотариусу схожу и этого в светлом покрывале найду, лишь бы ты жила ещё очень долго.
Умерла Тамара Ивановна тихо, просто Милка заглянула в комнату утром, а она лежала повернув г голову к окну, как будто рассвета ждала. Милка заказала отпевание в церкви, хотела пригласить соседей на похороны, но покойница ни с кем не общалась. Выходит только она, Милка, её единственный друг, да может ещё тот, кого предстояло найти.
То, что озвучил нотариус, ошарашило её ещё больше. Квартира была завещана Эмилии Кожуховой, уроженке деревни Багорня Мурзинского района.
К завещанию было приложено письмо. «Дорогая сестра! Прости, что я не искала тебя раньше, когда были живы бабушка и наш отец, хотя я всегда знала про тебя. Я даже не ожидала такой удачи, что именно ты откликнешься на моё объявление. Рассчитывала, что любая уроженка Багорни, кто придёт, наверняка по возрасту будет знать тебя и мою родню, а тут ты. Оказывается, большое везение иметь такую сестру. Ты совсем другая, решительная, настойчивая, ты многого можешь добиться, в угоду кому-то ты не будешь подстраиваться, и уж наверняка не станешь собутыльницей. Я желаю тебе прожить долгую счастливую жизнь...»
От нотариальной конторы наискосок через две улицы находится дом, где проживет Сергей и дверь открыли на удивление быстро.
-Я от Тамары Ивановны,- начала было Милка.
-Что ещё? Я уже все сказал, я не нарколог, не работаю в обществе анонимных алкоголиков, зачем я должен к ней приходить, что может сказать такое важное крепко пьющая женщина. Может попросит сбегать за бутылкой, это ведь для неё очень важно или выслушать воспоминания молодости, вместе порыдать.
-Нет, рыдать и выслушивать вам уже не надо, просто она просила передать, что умерла от безответной любви к вам и от алкоголизма к которому вы её приучили и что похороны состояться завтра.
-Так значит, Тамара умерла, ну что ж, этого следовало ожидать, женский алкоголизм не лечится. К сожалению, я не смогу придти попрощаться, с утра столько дел. А вы похожи на неё, хотя Тамара говорила, что у неё нет родни.
-Она просто не хотела вам говорить, я её сестра.
После похорон Милка устроила поминки, а то как-то не по-людски, допила начатую бутылку, долго плакала и грозилась всему свету. Утром она достала кипы бумаг из секретера и толстые общие тетради, испещрённые химическими формулами. Ей предстояла серьёзная работа и ждал стремительный успех.