- Леонид Иванович, - докладывал я по телефону из кабинета начальника вахты четырнадцатого шлюза в Пятиморск, своему заместителю начальника по флоту по приходу в Волгодонск, - ваше задание выполнено, планы с глубинами в спорных местах на «Перекате», обстановку мы им объяснили, место для погрузки подготовлено, можно идти на «Кунице» домой?
- Нет, ты пересаживаешься на плавкран и следуешь лоцманом каравана до карьера, а когда «Перекат» пойдет за баржей, вернешься, - ответил он мне, - отвечаешь за безопасный проход по необслуживаемому нижнедонскими путейцами участку.
- Понял, пересаживаюсь на плавкран и следую на карьер…
Вот так мы с сыном накатаемся, опять в обратном направлении, правда, теперь с комфортом и на большом плавкране со всеми удобствами, душем, хорошим коком, отдыхом у телевизора. Работа, есть работа, пересаживаемся на него, командир, Иван Иванович, мой давнишний друг, годок и «телец» по совместительству, выделяет нам с Никитой большой диван в своей каюте, и мы устраиваемся на новый рейс по уже знакомым местам. Сын доволен таким водным прогулкам, ему все интересно, лето проведет с пользой, и приятные воспоминания долго потом будут ему теребить детскую память.
Лето еще сильнее распаляет свою солнечную погоду, юг в полной мере начинает заявлять свои права на невыносимую жару, вода в Донских тихих заводях слегка зацветает зеленью и неприятно пахнет, рощицы деревьев и кустарников, что стоят поодаль от воды начинают принимать желтовато-серый цвет, солнечные лучи сжигают все живое на земле. Хорошо, что плавкран современной постройки и добротно оборудован естественной и искусственной вентиляцией, ветерок гуляет по коридорам и каютам, вниз по Дону порожний состав, толкаемый восьмисотсильным теплоходом, идет с приличной скоростью и по палубе тоже продувает знойный южный ветер. Команда от безделия и ради развлечения то и дело поливает металлическую палубу из пожарных рукавов, иначе по ней ходить босиком почти невозможно, волнистые флюиды горячего испарения поднимаются вверх, в воздух, освежая только недавно покрашенное грунтовкой железо.
На третьи сутки караван делает оборот вправо вокруг «пестрого» буя, обозначающего устьевой участок Северского Донца и заходит в боковой приток.
- Так, здесь я еще не ходил, - констатирует Иваныч, мы сидим под натянутым от солнца тентом на палубе и рассматриваем зеленые еще берега, рыбаков и отдыхающих, расположившихся на желто-белых песчаных дюнах, насыпанных, видимо, землесосом. Иван, увидев «плоды» знакомой работы, вздыхает с сожалением:
- А я, ведь, тоже земснарядчик, как и ты, Леонидыч.
- А что ты заканчивал?
- В Калачевском порту когда-то работал земснаряд, намывал песок на берега для дорог, так я там начинал после прихода с военно-морского флота матросом палубным. Мы стояли на Вертячьем перекате и в баржи грузили крупный песок, который в порт возили, там и пристрастился к рычагам, командир однажды и предложил окончить курсы багермейстеров прямо в порту, я и согласился. А потом шесть лет на нем помощником работал, тоже песок добывал.
- Понятно, и ты столько лет молчал, я столько лет тебя знаю и ты никогда об этом не рассказывал.
- Да случая подходящего не представилось, а вот сегодня, красивый пляж увидел с ярким желтым песком и вспомнил.
- А я такие пляжи шестнадцать навигаций намывал, в том числе две из них здесь, на Нижнем Дону. Вон, смотри, вход в Усть-Донецкий порт, а мы прямо пойдем, скоро Журавка и первый шлюз по Донцу, правда, номер у него второй, - пояснил я Ивану.
- А почему? – полюбопытствовал он.
- А первый из этой Северодонецкой системы стоит на Дону, низконапорный Кочетовский шлюз, - и я поведал ему историю строительства этой системы из семи шлюзов пленными немцами после Первой Мировой войны…
Потом были рассказы о работниках на этих шлюзах, опять о той бабульке «Божьем одуванчике», деревянных воротах и причальных стенках, о ручных приводах и «кривых стартерах», рычагах для приведения в работу старого, но все еще безотказно работающего, шлюзовского оборудования. Он, как и Михалыч несколько дней назад, смотрел на все широко раскрытыми глазами и улыбался от удивления в свои роскошные казачьи усы. А вскорости случилась первая и единственная заминка в пути, которая нам чуть не обошлась аварийной ситуацией…
Караван поднимался где-то между четвертым и пятым шлюзами, встречных караванов, вывозящих уголь с шахт, расположенных чуть выше третьего гидроузла, уже не просматривалось, мы одни бороздили пространство реки, шли в свое удовольствие и потеряли слегка бдительность. Впереди простирались два разных берега – высокий холмистый и низкий пойменный, а через Северский Донец в этом месте проходила высоковольтная линия электропередач. Капитан толкача за высокой башней крана не заметил сразу провода, провисавшие низко над водой и мы чуть было их не зацепили, он вовремя отработал на «задний» ход, благо мы шли медленно. Анемометр крана, возвышавшийся на метр выше опушенной башни и противовеса, с метр не дошел до проводов, когда Иваныч услышал истошный крик вахтенного с толкача в палубном громкоговорителе и кинулся наверх, успев за секунду до прохода под ними его убрать. Еще немного и грехов бы не обрались с этими проводами, находящимися под высоким напряжением, конечно, скорее всего, просто сломали бы прибор, а, может...
Минут пять караван сплывал вниз под напором слабенького течения и «заднего» хода, все приходили в себя, даже, моторист «Переката» полез на верхнюю палубу своего теплохода и стал опускать все, что возвышалось над рубкой, и можно было опустить во избежание аварии, а вахтенный громко, на всю реку, произнес в мой адрес:
- Леонидыч, косяк, вы здесь линии низкой не обозначили.
Я поднялся с палубы крана в их рулевую рубку и посмотрел лоцманскую карту, в которой этой линии не значилось. Перевернув первую страницу, обратил внимание на последнюю корректуру, значился девяносто девятый год.
- Да, косяк, линия новая и никто не побеспокоился ее нанести на карту, корректуру столько лет не производили. По приезду передам в управление, пусть подкорректируют. А мы на «Кунице», наверное, здесь ночью прошли и не видели, нам же нормально было по высоте, это вы такие большие и все цепляете, - отшутился я, нанося хотя бы на нашем экземпляре линию электропередач с примерной высотой над уровнем воды на сегодняшний день…
Больше ничего сверхъестественного до прихода на карьер с нами не происходило и через трое суток пути по красивой, но слегка теряющей свои приятные прибрежные облики спокойной реке, караван благополучно пришвартовался за выкопанные краном «мертвяки».
А на берег за время нашего отсутствия уже накатали несколько машин крупного и мелкого красновато-серого гранитного камня.
- Ну что, можно отчаливать за баржей? Люди уже камень возят, смотри, – спросил меня капитан толкача, когда кран крепко «взялся» за берег.
- Да, скоро поедем, - ответил ему я и пошел собирать наши с Никиткой вещи.
Сын так не хотел уезжать с крана, где он уже успел познакомиться с сыном Иваныча, тоже Ванькой, и внуком кокши Андреем. Два вчерашних девятиклассника отдыхали от школы и домашней родительской опеки, постигали флотский труд, помогая экипажу красить механизмы, сидели на самом верху крана, принимая солнечные ванны и поглядывая в синюю даль, и всю дорогу между разговорами смеялись своим заразительным детским заливистым смехом. В эти дни от Волгодонска до карьера я видел своего младшего сына только когда он за полночь приходил спать на наш диван, остальное время он был предоставлен сам себе и приобщался к мужскому речному труду. Его слегка стеснительный характер нашел здесь, на кране, своих новых друзей, которые были всего на пять лет старше, такие же маленькие и наивные пацаны, мечтающие о романтике водных просторов...
Домой мы вернулись через семь дней, когда с «Переката», забравшего на внутреннем рейде аванпорта порожнюю баржу и отправившегося в обратный путь вниз по Дону, мы пересели на «Путейский», обслуживающий водохранилище. Следуя по утвержденному нами же графику, он пару суток поднимался с работой по основной трассе и заходами во все убежища до базы нашего техучастка.
Так, поменяв несколько совершенно разных теплоходов за одну командировку, загоревшие, веселые, с новыми впечатлениями и большим багажом положительных эмоций, кучей свежих стихов в толстой тетради с черновиками, с сумкой грязной, пропахшей соляркой и сигаретами, одежде, мы прибыли к своей семье рано утром в выходной день, когда они все спали. Хотя, слово «они» не применимо к тому, что дома находилась одна Марина, детки рассосались к своим бабушкам на выходные, дав маме немного отдохнуть от себя…