«НЕ БОЙСЯ МЕДЛИТЬ, БОЙСЯ ОСТАНОВИТЬСЯ» (восточная мудрость)
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ УСТАЛОСТЬ
Наша отдельная эскадрилья на самолётах ИЛ-28 уже третий месяц сидела на полевом аэродроме Обрику в Эстонии. Вообще-то, народ к этому уже привык, т. к. в среднем, каждые пол года мы проводили на «грунтах». Зимой улетали, как правило, в декабре, как только грунтовая полоса замёрзнет до плотности как «нормальная женская грудь» (Слова не мои. Так выразился наш комэск, когда его никак не мог услышать Командующий, которому он пытался доложить плотность в кг на см квадратный). Иногда доходило до маразма. Улетали 28-29 декабря, с тем, чтобы оставив в Эстонии самолёты и часть личного состава, в основном из холостяков, 30 декабря на АН-12, АН-26 вернуться обратно. После чего, отметив Новый год с семьями, пьяные или не очень тела грузили опять в транспортные самолёты 2-3 января и везли назад в Эстонию, дабы выполнить главную задачу, а именно, в кратчайший срок подготовить очередную партию лётчиков первого класса.
Зимой сидели на грунтовых аэродромах до марта пока можно было производить полёты. Потом уносили ноги, взлетая как глиссеры с раскисшей полосы. Неделю-другую подводили итоги и «чистили пёрышки», после чего всем скопом шли в плановый отпуск, с тем, чтобы в мае — июне восстановить технику пилотирования, полетав
с бетонной полосы, опять улететь на «грунт» и там сидеть до осенней распутицы. Плюс от такой работы был огромный — для примера, мы боевой первый класс получили ещё старлеями, что было крайне не типично для Морской авиации СССР тех времён. Но психологически это было достаточно тяжело.
Представьте, по пол года жить и работать в отрыве от семей, и это когда у вас самый дееспособный возраст 25-40 лет, т. е. пенис может ведро держать, если стоит, разумеется. Вы мне скажете, а как моряки? По пол года «ходют» по морям и не ноют. Ребята — всё правильно — но ведь они привычные, т. к. с самого начала знали, куда шли. И к тому же у них «морские» платят. Я не знаю — сколько? Но думаю, больше наших «лагерных» - рупь пятьдесят копеек в день. И хотя нас раз в месяц, в среднем, возили домой на побывку, носки поменять, да детей «посчитать», всё равно потихоньку накапливалась психологическая усталость, которую народ снимал по разному. Кто начинал заготавливать грибы и ягоды, кто ударялся в спорт или самообразование, но обычно через две недели на третью у народа появлялось страстное желание выпить. Как правило это происходило в субботу после бани. Воскресенье уходило на опохмел и приведение себя в порядок. А в понедельник все лётчики и техники были опять боеготовы и способны выполнить любой приказ родной партии и горячо любимого правительства. И поверьте, я не ёрничаю.
Подавляющее большинство нас рядовых пилотов и командиров тогда считали, что ЦК КПСС и Генсек ошибаться не могут.
Поэтому ввод в войск на Кубу, Вьетнам, в Чехословакию, Афганистан и прочие горячие точки в Африке типа Анголы — у нас такие решения сомнений их в правильности не вызывали. Это уже потом пришло понимание, что в том же Афгане 10 лет нам точно делать было нечего, и зря мы около 15 000 солдат, прапорщиков и офицеров положили, а цифру раненных и покалеченных даже приводить не хочется.
ПЕРЕЛЁТ В ДОНСКОЕ
В общем, случай, о котором хочу рассказать, произошёл как раз на пике этой психологической усталости и тоски по семье. Через неделю мой экипаж должен был отогнать «сотку» Командующего (ИЛ-28 № 100) в город Оренбург на авиационный завод на проф.ремонт. Соответственно от остальных полётов нас никто не освобождал, к перелёту готовились попутно с подготовкой к основным полётам. Дня за три до перелёта мне поручили пригнать «спарку» ИЛ-28у за завод в Донское, (Калининградская область), там взять после ремонта боевой ИЛ-28, облетать и прилететь обратно в Эстонию. Всё должен был успеть сделать в течение одной лётной смены. Но так получилось, что штурман старший лейтенант Серёга Акимов, который летал со мной в экипаже на тот момент, во время облёта обнаружил неисправность ПСБНм (локатор). Отказ техники смогли устранить, но на аэродроме наступила уже ночь, и наше стартовое время вышло.
Со штаба авиации БФ поступил приказ: «Экипажу на отдых, дать заявку на перелёт на завтра на 9 часов утра». Что мы и сделали, а вот насчёт отдыха уже не вспомню, кому первому пришла идея в голову, но не мне точно: «Командир, а чё мы будем здесь спать в гостинице, когда 40 км на перекладных до Калининрада и потом 24 км до нашего гарнизона Храброво, и мы будем спать дома в семье на белых простынях. Заодно и детей посчитаем, а то вдруг пока мы в командировке их больше стало. А утром в 6 утра впишемся на первый автобус до Калининграда, с него на такси до Донского и в 8 утра уже будем на аэродроме». Предложение было заманчивым, и я согласился сразу.
ЕДЕМ ДОМОЙ
Но в те времена это вам не сейчас, когда каждый второй таксует, подрабатывая деньги для семьи. Тогда такси с учётом цен на бензин мог позволить практически любой работающий труженик нашей великой страны, как впрочем и пролететь самолётом, поэтому машин-такси для народа явно не хватало. В итоге, мы минут сорок ловили «зелёный огонёк», чтобы доехать до Калининграда, и потом столько же, чтобы водитель согласился ехать в какое-то Храброво, с которого 100% обратно придётся ехать порожняком. Наконец уговорили одного водилу нас отвезти, посулив двойной тариф.
Парень попался блатной, так и сыпал жаргоном, плюс наколка на руке — не знаю, насколько я прав, но про себя сделал вывод, что наш водитель часть своей жизни, несмотря на молодость, провёл в «местах не столь отдалённых». В общем, едем, он трепется, в основном, анекдотами, сразу видно, что за день соскучился по собеседникам, мы иногда поддакиваем, но большую часть дороги просто кемарим, т. к. подъём был ранний, да и целый день провели на ногах, плюс — три часа в воздухе. Я сидел рядом с водителем, а в ноги положил свой лётный планшет. Неслись на большой скорости.
Вдруг раздался скрип тормозов, одновременно резкое торможение и мат водителя. Когда остановились, все выскочили из машины. Метрах в тридцати сзади на обочине дороги лежала пышная рыжая лиса. Она была абсолютно целая, но увы, сильный удар бампера прекратил её жизнь мгновенно. Тут вдруг радист Валера Фартушный обратился ко мне с неожиданной просьбой: «Командир, у моей жены завтра будет день рожденья, а я ещё подарок не купил. Можно я лису себе возьму и подарю как будто специально приготовил?»
«Конечно, можно, Валера». Короче, у водителя нашлась какая-то тряпка, лису завернули, наказав перед вручением перевязать праздничной ленточкой, и весело поехали дальше. Было пол первого ночи, когда мы въехали в гарнизон. Поскольку мы со штурманом жили в одном доме, а радист в другом — все вышли на площади. Расплатились с водителем согласно договору и пошли по домам. И вдруг я понял, что, отвлёкшись на происшедшее, я забыл в машине свой лётный планшет. Он стоял у меня в ногах, а когда я выскочил за лисой, упал на пол, да так там и остался. Я заорал: «Стой», но куда там, такси только мигнуло задними габаритными огнями и на большой скорости умчалось вдаль.
«МАМА МИЯ» и ЧЁ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?
Честно скажу - «матка у меня опустилась». Дело в том, что наученный предыдущим опытом перегонок авиационной техники я все секретные данные основного и запасных по линии пути аэродромов записывал в специальный блокнот, подстраховывая штурмана, у которого в передней кабине все эти данные были в сборниках и регламентах, которые он перед полётом получал в секретной части. Но помимо этого, у меня в планшете лежали пара записных книжек, в которых были записаны всякие секретные и полу секретные данные (ДСП — для служебного пользования) из Инструкции экипажу самолёта, данные полигонов, бомб, мин и прочего оружия, применяемого с фронтового бомбардировщика ИЛ-28. В общем, если покопаться, на тюрьму или по крайней мере для снятия с лётной
работы за разглашение секретов вполне хватило.
КАТАПУЛЬТИРОВАНИЕ ЭКИПАЖА С ТУ-22р
Кстати, сделаю «лирическое отступление» и приведу ещё пример — крайней мыслью однокашника Виктора Савинова перед тем как катапультироваться всем экипажем с ТУ-22р была, что надо взять с собой кожанку, в кармане которой была подобная записная книжка с секретными данными. Кожанка висела в кабине, т. к. на 22-ом - «разведчике» одетым летать жарко. Виктор стал её пытаться запихнуть под лямки парашютной системы, потом понял — бесполезно, не влазит, и нажал рычаг катапульты. А вся ситуация развивалась так: он мне её пересказал в красках за «рюмкой чая», когда через неделю после моего возвращения с приёма ГОСОВ (государственных экзаменов по технике пилотирования) в Оренбургском ВВАУЛ приехал ко мне в гости из гарнизона Чкаловск, где они уже второй год с Сашей Викторенко летали на сверзвуковом ТУ-22р. Кстати, сложнейшем самолёте из всей авиационной техники, состоящей тогда на вооружении Советского Союза.
По учениям они всем полком перелетели на аэродром Остров, что в Псковской области. Всю ночь лил сильный дождь, к утру он прекратился, но после обильных осадков у Виктора произошёл полный отказ энерго системы сразу после взлёта. Он
отсёк форсаж, из набора высоты перевёл самолёт на снижение. Всё в облаках, по СПУ связи нет. Штурман принял решение катапультироваться, сбросил крышку люка самостоятельно, но потом передумал, т. к. самолёт вышел под облака на высоте ниже 300 метров. (Для справки - с этого самолёта катапультирование происходит вниз, и высота нужна не менее 300 — 350 метров, которой уже не было).
Виктор полазил под облаками, дождь, видимость 2-3 км, где он — непонятно, со штурманом связи нет. Врубил снова форсаж, залез за облака, на высоте 4500 метров стал в вираж и стал ждать помощи, типа самолёта-лидера. Но минут через 40 понял - «алес» - время вышло, как идёт выработка топлива он не знает, двигатели могут стать в любой момент. Принял решение «пора уходить» - централизованно сбросил крышки люков членов экипажа. Штурман мгновенно катапультировался, за ним оператор, который до этого ещё, как оказалось, ни разу не прыгал с парашютом. (Такие парадоксы бывают периодически, наверно, в любом полку. У меня, например, когда стал командиром 12 омрап, был КОУ на ТУ-16 прапорщик Романов, (командир огневых установок), который боялся прыгать с парашютом, но был отличным рисовальщиком, мастерски рисовал схемы. Прежний командир полка полковник Мордовалов смотрел на это «безобразие» сквозь пальцы и разрешал прапорщику летать.
Я же, став командиром, заставил его совершить первый прыжок с парашютом, в котором он умудрился сломать обе ноги, приземлившись на рулёжку, хотя каждый знает — БЕТОНКА — САМОЕ БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО ДЛЯ ПРИЗЕМЛЕНИЯ, потому что она ровная. Поставь ноги вместе, и всё будет «абге махт». Но прапорщик Романов на высоте 30 метров, увидев под собой рулёжку, заорал: «Что я наделал!» После чего закрыл глаза и шлёпнулся как мешок с «Г»… В итоге — перелом двух ног, а мне «строгий выговор» от Командующего. И это через три месяца как начал командовать полком, блин, а мне же ещё полковника получить надо. Эх, правильно говорил наш комэска Владимир Стефанович Кондрашов: «Вот ты утонешь. Тебе уже всё равно, а меня ещё очередное звание ждёт. Так кому из нас хуже?»
А ведь у прапорщика Романова был выход, если бы подошёл ко мне тет а тет и сказал как один командир корабля, который потом ушёл в испытатели и стал знаменитым на этом поприще: «Командир, разрешите мне с парашютом не прыгать, т. к. всегда есть вероятность травмы, а мне надо как можно скорее получить первый класс и уйти в испытатели. Надо будет, покину самолёт без колебаний, но требование — два прыжка в год разрешите не выполнять?» И я под свою ответственность это разрешил.
Так вот, вернёмся к оператору с ТУ-22р Виктора Савинова. По закону «бутерброда», который всегда падает маслом вниз, именно у оператора оказался не пристёгнута фала прибора КАП-3, который после отделения лётчика от кресла раскрывает парашют автоматически. И вот летит этот прапорщик, кувыркаясь над облаками, и как он сам сказал: «Вижу, у штурмана, который внизу парашют раскрылся. У командира, который падает выше меня, тоже раскрылся, а у меня нет». Короче, нашёл на себе кольцо, раскрыл вручную парашют и мастерски действовал при приземлении, причём выпустил спасательную лодку МЛАС-1 и поддул на себе « сопливчик» (там мы называли тогда спас жилет АСЖ-58), т. е. был готов к приземлению в любых условиях.
Ребята на парашютах висели долго, причём, в основном, в облаках, т. к. верхний край был 4000-4200 метров, а нижний в этом районе оказался 600-700 метров. Как выразился Виктор: «Пока спускался на парашюте я отсырел и замёрз как цуцик». Штурман приземлился во дворе монастыря, если мне не изменяет память, и о крест травмировал спину. Оператор тоже угадал неподалёку, а Виктор шлёпнулся прямо в огород какого-то деревенского жителя. Сбросил парашют, зашёл в дом, весь такой в ЗШ-3 и красной капке (спас. жилет) загадочный и невозмутимый. Видит, перед иконой в углу стоит старик и молится. Тот оглянулся на лётчика как на приведение, и давай дальше молиться.
Витя немного подождал, неудобно прерывать — человек «при исполнении», потом всё-таки решился: «Дед, а дед, нужен телефон, где он у вас?»
«А нет у нас телефона», - ответил старик. «Тогда нужна машина до райцентра доехать», - не унимался Виктор. «И машины у нас в деревне ни у кого нету», - разочаровал его дед, даже не соизволив повернуться. «Ну, хотя бы лошадь, лошадь-то у вас есть?» «Ой, да она уже старая, на ней никто не ездит уже».
Терпение советского лётчика лопнуло, и как какой-нибудь немецкий оккупант выразился матом, только по-русски: «А ну, запрягай, дед, свою кобылу, а то я с тобой по другому поговорю, ёксель-моксель». В итоге, старик запряг лошадь, Виктор погрузил парашют в телегу и поехали в райцентр, смотрит — их обгоняет самосвал, а в кузове парашют лежит и лодка красная МЛАС-1. Это оператор был готов к приземлению на любую поверхность. В общем, доехали до райцентра, Виктор дозвонился до КП, доложил о происшедшем, дальше его посадили в машину и повезли на место падения самолёта. Когда приехали, экипаж уже был там.
ТУ-22р упал на окраине небольшого села. Ближайшая часть самолёта, а именно - 1,5 - тонная тележка основного шасси, не долетела до дома 400-500 метров. Когда экипаж привезли, по ней уже лазили дети. У основной части обломков стояла пожарная машина и толпился народ. И вдруг у одного из мужчин Виктор увидел в руках свою почти целую кожанку и записную книжку с секретными и полу секретными данными. Мужчина оказался представителем КГБ и записную книжку сразу отдать отказался. Потом Виктору её отдали с предупреждением уничтожить и больше так не делать, т. е. от крупных неприятностей его спас геройский поступок — что весь экипаж остался жив.
Самое интересное в этой истории, что через 40 секунд после катапультирования экипажа самолёт взорвался в воздухе. Это определи по фотографиям. Так получилось, что в это село приехал корреспондент брать у председателя колхоза интервью. Сидят они в его доме, журналист задаёт вопросы, на столе закусь — грибочки, огурчики, ну и самогон, разумеется. На селе без него никакой уважающий себя колхозник на вопросы интервью отвечать не будет, а председатель тем более. А когда закончили, корреспондент предложил: «А давайте я Вас на фоне Вашего передового колхоза сфотографирую?»
Они вышли из дома, журналист начал наводить резкость фотоаппарата и вдруг увидел, что сверху что-то падает. Он быстро успел переключиться и сделал три снимка. Сначала с облаков падает вываливается целый самолёт, потом взрыв, и падает две кучи осколков, и третий снимок — тележка шасси недалеко от дома. Виктор потом добавил фото целого самолёта, и получился практически полный процесс лётного происшествия.
Мой друг Виктор Савинов после прохождения ВЛК вернулся на лётную работу, а вот штурман и оператор «по слухам» летать не смогли — последствия шока, полученного при катапультировании.
ЛЁТНЫЙ ПЛАНШЕТ
Но вернёмся к нашему планшету. Пока я шёл к своему дому мысленно прикинул варианты развития событий. Предположим, водитель отнесёт утром планшет в штаб Авиации. Там посмотрят, что в простом блокноте записаны секретные данные и всё - «кирдык» должности и снятие с лётной работы. А если водитель не отвезёт планшет, то тогда я как коммунист и офицер должен сам донести на себя, и финал будет тот же. В общем, мне было настолько паршиво, что даже объятия жены не подняли настроения. Короче, ночь я не спал.
Утром в 5.50 встретились на остановке, и вдруг штурман Серёга Акимов вручил мне мой планшет. Я не поверил своим глазам, спрашиваю: «Как?» Штурман объяснил, в третьем часу ночи его разбудил звонок. Он открыл дверь и увидел молодого парня. Тот сказал, что внизу стоит такси, и водитель просит спуститься забрать планшет, который их командир забыл в машине, когда он их в пол первого ночи привёз в Храброво. Штурман парня попросил: «Забери планшет, скажи спасибо, и пусть едет, т. к. мы ему заплатили по двойному тарифу». Когда шофёру парень передал слова штурмана, он выругался матом и сказал: «Чтобы я ещё что-то сделал для лётчиков. Да ни в жизнь, раз они такие мудаки». После чего потребовал оплатить дорогу по счётчику. Штурман через парня передал минимум миниморум денег и забрал мой планшет.
Потом я выяснил. Водитель в пол второго ночи приехал в Калининград. Его зафтрактовал какой-то грузин ехать до Светлогорска, заплатил сразу деньги, а когда поехали, грузин и обнаружил в ногах мой планшет. Показал его водителю, и тот сразу высадил грузина и помчался опять в Храброво. На что он рассчитывал — непонятно? Ведь точного адреса он нашего не знал, он же высадил нас на площади в гарнизоне, и вокруг уже не было никого.
Он примчался в Храброво, стал под фонарём и стал ждать, а пока раскрыл планшет и посмотрел его содержимое. Наткнулся на полётный лист, где были записаны фамилии членов экипажа. И вот дождался этого парня, показал фамилии: «Командира не знаю, радиста — не знаю. А вот с сыном штурмана мы в одном классе учимся, его адрес знаю». И показал таксисту подъезд штурмана, а тот его так жестоко обидел.
Когда я вник в ситуацию, выругался самым отборным матом, на который был способен, а по прилёту из командировки домой купил самый дорогой коньяк, который нашёл в магазине. Написал в открытке: «Друг, я тебе обязан по гроб жизни. Ты меня просто спас, вернув планшет. Иначе меня сняли с лётной работы. Короче, ты только приедь. Марочный коньяк с праздничным «банкетом» тебя ждёт, а ещё моя благодарность в виде суммы денег, которую назовёшь сам, чтобы компенсировать моральный ущерб. В общем, жду в любое время дня и ночи».
Открытку вложил в конверт, на котором написал: «Шофёру такси, отвозившем лётный экипаж в 23.30 ночи такого-то числа с площади города Калининграда в посёлок Храброво, и вторым рейсом доставившим забытый лётный планшет». Потом приехал в таксопарк города Калининграда, отдал конверт диспетчеру и попросил, чтобы конверт с моим адресом и этими словами, которые я написал был всегда виден под стеклом, когда водители забирают свои путёвки на день.
Водителя такси я ждал пол года. На кухне в тумбочке стоял коньяк и пачка денег, приготовленная в качестве компенсации морального ущерба. Но увы — он так и не появился, но я надеюсь, что конверт всё-таки дошёл до него, и он изменил своё мнение о лётчиках.
Когда я вспоминаю таких случайных на первый взгляд людей и их бескорыстные поступки в отношении себя (того же врача-женщину, которая при повышенном давлении, написала мне справку «ГОДЕН», а я даже фамилии её не знаю), то всегда в благодарственных молитвах вспоминаю эти случаи, и с особым волнением говорю им тёплые слова. И таких случаев в моей жизни было достаточно много. Вот я и думаю — или это результат моих праведных поступков в предыдущем воплощении, или они мне даны авансом? Но как бы там ни было, я стараюсь в свою очередь помогать людям, если представляется такая возможность, не требуя, точнее — не ожидая за это никакой платы. Ведь всё в мире взаимосвязано...
ВСПОМНИМ ДРУЗЕЙ И САМОЛЁТЫ, НА КОТОРЫХ ЛЕТАЛИ
https://ok.ru/video/24588651028
https://ok.ru/video/246419557003
П.С. Для расширения кругозора. (У кого широкий - может не читать) НОВЫЙ ОПУС
Виктор Феофанов
Кому: Василий Чечельницкий
вчера, 16:35
Даааааааа, брат. Видно у каждого из нас есть аген-хранитель, плох ты или хорош.
До поры до времени.
Я зашел в Актюбинске в общественный туалет в 70-х, пописать, поставил портфель,
сделал дела, сел на рейсовый попрыгунчик и улетел в Гурьев. Выходя из самолета
понял, что чего-то не хватает:) Ахнул, в двух словах сказал командиру и, прыг назад
в Ан-24, возвращавшийся тем же макаром. Час с копейками полета был взведен
как пружина у подводного ружья. Выскочил в Актюбинске и, в туалет на улице....
Захожу и боюсь в тот угол смотреть. Все же набрался смелости, глядь, а он - стоит
как стоял у стеночки. Я чуть не сел в загаженной прихожей туалета, ведь в нем была
папка с картами и данными аэродромов, нашими полетными заданиями и т.д.
Когда вернулся назад, командир по моей морде понял всё, и показал рукой: в чепок!
Что и было сделано. Пузырь выжрали без меня т.к. я был непьющий,... с некоторых
пор:)))