Очень многое в жизни зависит от точки зрения . Что для сторонних наблюдателей окрашено в иронические , весёлые тона, то для участников порой бывает ох как не весело.
Но я хочу рассказать о нескольких любопытных случаях, произошедших с моими сослуживцами,именно как сторонний наблюдатель.
Все эти случаи не связаны друг с другом ничем кроме того, что они произошли в нашем проектном институте, и каждый по своему нас развлёк.
Одна из наших сотрудниц отличалась от других тем, что многократно выходила замуж. Была она самой обычной молодой женщиной, особой красотой, как это можно было бы предположить, не отличалась, и в чём была её привлекательность, оставалось только гадать. Быть может в безотказности.
Все свои справочники и другие профессиональные книги она аккуратно подписывала.В очередной раз выходя замуж, она зачёркивала предыдущую фамилию и под ней вписывала новую. Таким образом собралась техническая библиотечка с пятистрочными столбиками на каждой книге, и по любой из них вы легко могли проследить матримониальную историю хозяйки.
Кстати о многобрачии. Был у нас некий Юра Смирнов, парень неплохой, хотя и с некоторыми странностями. Возможно поэтому две его предыдущие женитьбы закончились для него неудачно. Обе жены его оставили. Поэтому вопрос о женитьбе был для него больным вопросом.
Наша коллега Тамара Ткаченко, которой было уже к тридцати, замужем не была. Внешне выглядела она не хуже других, ну, может быть, несколько высоковата, но отсутствие штампа в паспорте постепенно развивало в ней комплекс неполноценности.
И вот она твёрдо решила выйти замуж за Юру. Ему такая идея тоже понравилась. Не понял он своей прагматичной роли в этом деле.
Накануне свадьбы он спросил невесту: ты останешься на своей фамилии или возьмёшь мою?
-Возьму твою.
Он так и сообщил родственникам.
При регистрации, на вопрос какую фамилию она возьмёт, Тамара не задумываясь ответила: Ткаченко. Это был первый сюрприз. За ним последовали и другие. Вскоре после свадьбы молодая жена стала появляться домой всё позже и позже, а потом и вовсе перестала приходить.
Причиной, очевидно, был её начальник, он же её любовник Боря, этакая дамская принадлежность.
Сослуживцы однажды зло подшутили над ним. Боря, как правило, на вечерах напивался до положения риз и тихо лежал где-нибудь в уголке на стульях. В один из вечеров, вымазав два пальца губной помадой, его, всего «обцелованного», отправили на вызванном такси домой к законной жене.
Но вернёмся к Юре. Его третья женитьба вскоре потерпела крах, как и две предыдущие. Тамара получила заветный штамп в паспорте и за ненадобностью оставила Юру с очередной душевной травмой. И не только душевной. Ведь в то время количество женитьб (и выходов замуж) было ограничено.
Долго Юра не мог оправиться от своей третьей женитьбы, но время всё лечит. И вот мы узнали, что Юра женится в четвёртый раз.
Невесту мы увидели только на регистрации. Худая, некрасивая, со злым тонкогубым лицом.
Дальнейшее стало нам известно из рассказов очевидцев.
Юра пошёл примаком в семью жены. Семья жила в старой большой коммунальной квартире. Поскольку с жилплощадью было туго, возникла идея выгородить в просторном коммунальном коридоре комнатку молодожёнам. Соседи оказались покладистыми дело житейское, пусть живёт молодая семья. Юру каким-то непостижимым образом прописали к жене в эту самую комнатку.
Но прошло время, Юрина половина ухитрилась поругаться с соседями.
-Ах, так,-сказали они,-убирай к чёртовой бабушке свою халабуду из коридора!
Пришлось убрать.
Семья распалась, и остался наш бедный Юра без четвёртой жены, прописанным у неё в коридоре.
А вот ещё одна душистая история брачных отношений.
К нам в учреждение пришёл работать молодой человек по имени Боря, по фамилии Нявро.
Такая звучная фамилия из пяти букв неизвестного происхождения.
Через какое-то время он женился на Тане, коллеге по работе. Она взяла фамилию мужа. Но характер У Бори оказался не сахар, и они благополучно развелись.
Трезвые молодые люди на дороге не валяются, и вскоре на холостого Борю нашлась новая любительница, он женился вторично. Жена взяла его фамилию. Может быть в пику первой жене.
Вскоре и Таня вышла замуж, всё у нас же. Её мужу, по каким-то причинам, собственная фамилия не нравилась, (такое бывает), и он взял фамилию жены. Ничто, как говорится, не вечно под луной. И в этой семье отношения не заладились. И они разбежались.
А второй Танин муж возьми да и женись ещё раз. Жена, естественно , взяла его фамилию.
В институте стало уже рябить в глазах от Нявр. И самое смешное, что они не только не были родственниками, но половина даже не была свойственниками. И ведь исконный носитель фамилии ничего не мог сделать с этой Нявролиадой - всё происходило законным путём. И бедный Боря потерялся в сонме законных однофамильцев. Породить-то он их породил, а вот убить – шалишь.
А ведь к тому времени они ещё не начали размножаться.
Были у нас и более удачливые мужья.
Один из них, приходя на работу, сразу же бросался к телефону.
-Тасюньчик, ты уже встала? Поешь. Кашка на плите, творожок и сметанка в холодильнике. Юбку я твою погладил. Будешь садиться, садись аккуратно, не замни. Ну, целую, я ещё позвоню.
Через полчаса:
-Тасюньчик, ты позавтракала? Чем будешь заниматься? Хорошо. Я позвоню.
И так несколько раз на дню. Прозвище к нему приклеилось само.
-Ты не видел Тасюньчика? Его начальник ищет.
Были прозвища и повеселей.
Прислали к нам несколько девочек-практиканток. Одну из них звали Джузепа, (не знаю сколько «п» в этом имени, не видел его записанным). Послали их в колхоз на уборку картошки, откуда она приехала с прозвищем Джузопа.
Другую коллегу, Калерию Заабурную, насмешник Швачко тут же переименовал в Зауборную.
Трудился в нашей сантехнической группе высокий худой мужчина с плохими зубами.
-Послушайте,- говорили ему,-откуда у вас такое странное, нерусское имя – Рэкир. Оно, случаем, не из скандинавских?
-Да нет, что вы, самое что ни на есть русское. Аббревиатура. Родился эпоху коллективизации, индустриализации России. – Рэкир.
Группу нашу возглавлял главный специалист Михаил Николаевич Шахдинаров, проще говоря Шах. Пришёл он к нам из проектного института «Гипростекло» и каждый свой разговор он начинал так:
-У нас в Гипростекле…
Шах отличался непоследовательностью по отношению к подчиненным. Иногда это было труднообъяснимое упорство, в другой раз непонятный либерализм.
Рэкир, и это ни для кого не было секретом, страдал запоями. Но Шаха это не убеждало.
-У нас в Гипростекле к людям относились внимательно,-заявил он и лично отправился домой к загудевшему Рэкиру. На следующий день Шах заявил: -Он отсутствует по уважительной причине.У него душевная депрессия.
Когда через несколько дней , по завершении «душевной депрессии», Рэкир появился на работе, то девочке-технику задание он объяснял так: сидя слева от неё, он правой рукой прикрывал рот, смягчая распространение «депрессивного» выхлопа, а дальней левой рукой водил по чертежу, кося глазами, но не поворачивая головы.
Иначе Шах обошёлся с нашей коллегой, старшим инженером Этель Браво (ударение на последнем слоге, чтобы не путать с выкриками завзятых театралов).
Тэта, воспитанная в зажиточной семье, никакому домашнему ремеслу обучена не была, поскольку всю работу у них выполняла домработница-прибалтийка, называвшая всех в семье: пан, пани и молодые пани и считавшая себя знатоком медицины, ибо была твёрдо убеждена, что все болезни происходят «от нэрвы и от сквознюк».
Тэта настолько была далека от плиты, что когда нас пятерых послали в совхоз, то мы, четверо мужчин, решили, что поварихой будет, разумеется, она, но получили категорический отпор.
Пришлось всем поварить по очереди. Совхоз был птицеводческий и иногда с нами расплачивались живностью. На долю Тэты выпало варить курицу. Она её и сварила вместе с невырезанным гузном и другими несъедобными онёрами, от которых хозяйки предварительно перед закладкой в кастрюлю избавляются.
Так вот Шах решил отправить старшего инженера Браво в командировку. Она наотрез отказалась. Несколько дней он настаивал на её выезде и в результате всё-таки вытолкнул её, причём в последний перед выездом день не поленился в 12 часов ночи спуститься в автомат (дома телефона у него не было) и ещё раз потребовать её отъезда.
Другой главный специалист, экономист, порадовал нас своей непроизвольной репликой.
У нашего директора один глаз был стеклянный. И вот главспец вошёл к нему в кабинет с отчётом.
-Анатолий Александрович, взгляните, пожалуйста, на наш отчёт.
-Мне сейчас некогда, Юра,мне нужно уезжать.
-Ну, Анатолий Александрович, ну, пожалуйста, хоть одним глазком…
Но больше экономиста нас порадовали сметчики. В нашем большом зале сидели по двое от центрального прохода: два стола слева, два стола справа и с каждой стороны четыре человека располагались спинами друг к другу. Двое спиной у стенки, двое у прохода.
Сметчица Анна Ивановна Иванова сидела у прохода. И поэтому, когда одной из двух соседок необходимо было выйти в проход, то она иногда протискивалась в узкое пространство между двух спинок стульев, дотрагиваясь до спинки стула Анны Ивановны. Пожилую сметчицу это крайне раздражало, словно дотрагивались не до спинки стула, а до её спины. Она нервно дергалась и ядовито выговаривала проходящей.
Анну Ивановну побаивались. Она была раздражительной и резкой и к тому же ещё плохо слышащей. Никто не хотел с ней ругаться. А тот же насмешливый, большой и грузный, главный конструктор Швачко полушутя-полуопасливо именовал её Анна Иоановна.
Сотрудники подходившие к ней по делу, зная её глухоту, форсировали голос.
-Что вы орёте!- одёргивала она их, ставя людей в неловкое положение.
Однажды, в очередной раз её соседка, проходя мимо стула пожилой сметчицы, коснулась его и получила причитавшийся ей выговор.
-У-у, глухая тетеря,-тихо, почти про себя, проговорила проходящая. Но Анна Ивановна услыхала.
Она вскочила и вцепилась в волосы выходящей. Та ответила тем же.
И пятьдесят сотрудников могли наблюдать сеанс женского кетча, без отрыва от рабочих мест.
Согласитесь, в таком коллективе трудно было соскучиться.