- Запомни, - сказал Рабиновичу московский диссидент Глейзер, - в желтом чемодане антисоветская агитация и пропаганда, в коричневом – клеветнические измышления. Не перепутай.
- Уж как-нибудь, - буркнул Рабинович.
- Сионистское возьмешь? – спросил товарищ Глейзер.
- Куда еще нафиг ваше сионистское, - возмутился Рабинович. У меня только две руки.
- Ну, возьми хоть еврейские календарики возьми.
- За какой год?
- 5741-й
- Прошлогодние. Какой смысл?
- Так что мне их выбрасывать, если они прошлогодние! – воскликнул диссидент Глейзер возмущенно. Мне их в конце года привезли. Там все еврейские праздники совпадают, а даты можно по алгоритму просчитать.
- Ты хоть Аксенова положил? – спросил Рабинович.
- В желтом, - сказал Глейзер. – Возьми календарики. Десять штук всего. В карман положи.
- Ладно, - согласился Рабинович.
- Вот тебе два билета на СВ. Все купе твое.
Пересекая черту оседлости где-то в районе Орши, - паровоз дал печальный длинный гудок. Рабинович посмотрел в окно. За окном против часовой стрелки кружился глобус Беларуси.
"Eврей в России больше, чем еврей.
Майор в России меньше, чем полковник.
Давай-ка выпьем,
И большой половник
борща горячего в тарелку мне налей."
В дверь постучали металлическим предметом.
- Я переодеваюсь! - громко сказал Рабинович.
- Белье брать будете? - спросил женский голос из-за двери.
- Возьму чистые трусы и майку, - сказал Рабинович.
- Такого у нас нет, - ответил женский голос.
- А что у вас есть? – спросил Рабинович.
- У нас только постельное.
- Возьму один комплект, - сказал Рабинович
Дверь отодвинулась в сторону и на пороге появилась женщина в темно-синем пиджаке с ромбиками в петлицах. Она оглядела Рабиновича с головы до ног и сказала:
- Так вы же ничего не переодеваетесь, что вы все врете.
- Я не вру, - сказал Рабинович и проявил готовность расстегнуть брюки.
- А как это вы один занимаете все купе? – спросила женщина в темно-синем пиджаке.
- Я оплатил оба места, - ответил Рабинович.
- Ну, так и что, если оплатили. Что вы за народ такой, думаете, что если есть деньги, то все можно. Как вы хочете, а я вам подселю.
- Не имеете права, - возмутился Рабинович.
- А мне не выгодно, чтобы вы один комплект белья брали, - сказала женщина.
- Я заплачу за второй, - сказал Рабинович.
- И чай, - сказала женщина проводница.
- И два стакана чая, - охотно согласился Рабинович.
Проводница ушла, но через несколько минут опять раздался металлический стук в дверь.
- Ну, что еще? – спросил Рабинович.
- Я вам все же подселю. Женщина будет в коридоре всю ночь сидеть, а у вас одно место свободное. Мужскую совесть надо иметь.
Из-за спины у проводницы выглянула молодая красивая цыганка.
- Мы же договорились, я заплатил! – воскликнул Рабинович.
- Не нужны мне ваши деньги, - сказала проводница. Я вам в Минске, потом, если захочите, отдам.
- Раиса Львовна Изергиль, - отрекомендовалась цыганка, когда проводница ушла.
- Чем вы на нее подействовали, что она вам так? – спросил Рабинович, указав головой в сторону проводницы.
- Гипнозом второй степени, - сказала Раиса Львовна.
- И на меня тоже гипнозом будете действовать? – спросил Рабинович.
- Вас евреев гипнозм не возьмешь, - ответила цыганка. – С вами нужно договариваться. Ну, чего ты растроился? – спросила она.
- Я не расстроился, - ответил Рабинович.
- Я же вижу, что расстроился, - сказала цыганка. – Красный стал и глаза блестят.
- Ненавижу человеческое вероломство! – театрально воскликнул Рабинович.
- Ну, ты как маленький, Вова, - сказала цыганка.
- Откуда вы знаете мое имя? – спросил Рабинович.
- Я все знаю, - сказала цыганка.
- Ну, так уж и все, - сказал Рабинович.
- Можешь проверить. Задавай вопросы.
- Что такое синхрофазотрон? – спросил Рабинович.
- Резонансный циклический ускоритель, - сказала цыганка. - Да что ты у меня всякую ерунду спрашиваешь, давай лучше спроси что-нибудь серьезное.
- Просуществует ли Советский Союз до тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года? – спросил Рабинович.
- Э-э, умничаешь, сказала цыганка укоризненно. А я между прочим, знаю, что у тебя в чемоданах.
- В каких чемоданах? – сразу же ушел в несознанку Рабинович.
- В основном в желтом, но и в коричневом тоже, - сказала цыганка.
"Вычислили, суки, - подумал Рабинович. – Кто-то сдал."
- Вы из КГБ? – спросил on у цыганки обреченно.
- КГБ ждет тебя в Минске на вокзале, а я от другой инстанции.
- От какой еще?
- Какая тебе разница, - сказала цыганка. - Считай, что я твой ангел-хранитель.
- Ангел? Почему в таком виде?
- А как я должна выглядеть, голая и с крылышками. Мы по старым описаниям работаем. А что не так. Ты скажи не стесняйся. Я поправлю.
- Ну, эти ваши зубы золотые. В таком возрасте.
- Сейчас поменяем, - сказала цыганка. Она подошла к зеркалу, что-то сделала и сейчас же улыбнулась красивой голливудской улыбкой. – Я тебе нравлюсь? – спросила цыганка у Рабиновича.
- Ничего, симпатичная, - сказал несколько смущенный Рабинович.
- Ты мне тоже нравишься, - сказала цыганка. Я бы с тобой осталась на ночь, но не могу, извини, работа. Короче. Я возьму твоими чемоданы и сойду на следующей.
- А календарики? – вспомнил про компромат из десяти еврейских календариков Рабинович.
- Календарики пусть будут у тебя в кармане. Нужно им тоже что-нибудь дать.
- А как с чемоданами?
- Заберешь их на вокзале в камере хранения. Придумай номер.
- Пять тысяч семьсот сорок один, - сказал первое, что пришло в голову Рабинович.