Работа на литературный конкурс "Неизвестный Петербург", посвященного Году российского кино. Название конкурса 2016: "Санкт-Петербург (Ленинград) – съемочная площадка России". Работа подана на номинацию "Напиши о кинофильме, снятом в Санкт-Петербурге или о Санкт-Петербурге", написана в марте-апреле 2016. В выпущенном по итогам конкурса сборнике "По ту сторону экрана",составитель Евгений Лукин, издательство Скифия, СПб, 2016 - не опубликована.
"В конце 1960 года на экраны страны вышел фильм «Пиковая дама» - экранизация одноименной оперы П. И. Чайковского. Это была вторая подобная картина в творческой биографии Романа Иринарховича Тихомирова – главного режиссера Мариинского (в то время - Кировского) театра. Но история ее создания уводит нас еще на тридцать с лишним лет назад.
… Скромное бело-голубое, как холодное петербургское небо, здание на Шпалерной улице, с противоположной стороны примыкающее к набережной Невы. Оно было возведено специально для архива Министерства Императорского Двора, затем в нем разместили фонды другого архивного учреждения, а в начале 70-х его передали архиву литературы и искусств. Там, за тяжелыми, но изысканного рисунка железными дверями, сохранившимися со времен постройки – вся история «Пиковой дамы».
… В 1932 году, когда кинематограф только-только обрел звук, на «Ленфильме» братья Васильевы совместно с Павлом Вейсбремом задумали сделать фильм, который соединил бы оригинальную повесть и оперу. В этой идее безусловно доминировало первое. «Пиковая дама», создаваемая на излете эпохи немой актерской пластики и смелых монтажных экспериментов должна была вобрать в себя «объективную действительность – от Пушкина, внутренний мир героев – от Чайковского». Хронологическая проблема, как и во всех последующих вариантах сценария Васильевых и Тихомирова (у поэта действие происходит в 30-е годы девятнадцатого века, у композитора – в самом конце восемнадцатого), была решена в пользу повести. Накладывала свой отпечаток и государственная идеология – в документах к проекту постановки говорится и о «критическом освоении классического наследия» и «необходимости историко-политической консультации».
Основными положениями замысла братьев было частичное сохранение пушкинской фабулы в развязке: Герман убивает Лизу в припадке безумия, сталкивая ее с подножки кареты на камни мостовой, а затем отправляется в игорный дом и после роковой «дуэли» окончательно теряет рассудок. Также основной акцент делался на роль «среды» в жизни России и судьбах героев – «…Среду нужно показывать обязательно. Показывать офицерство, как чистят сапоги, как денщик пошел за водкой …». В соответствии с тогдашними законами искусства, Елецкий и Томский, как часть враждебной главному герою силы, обрели резко отталкивающие черты; «место» Томского как друга Германа, в сюжете занял конногвардеец Нарумов. Но этот замысел Васильевым не удалось реализовать в связи с тем, что их проект показался худсовету студии слишком сложным и далеко неоднозначным в художественном отношении. Уже в следующем году братья работали над сценарием «Чапаева».
По прошествии двенадцати лет, в 1945 году, братья вернулись к своему замыслу, создав по мотивам старого текста совершенно новый сценарий. Их ассистентом стал выпускник Ленинградской консерватории Роман Тихомиров, который также должен был сыграть поручика N*. Теперь это была экранизация оперы, с тактичным включением элементов повести и ряда придуманных создателями сцен. В соответствии с оперным каноном, ярко заиграла всеми гранями тема любви главного героя (в предыдущем проекте ей, в соответствии с Пушкиным, была отведена второстепенная роль).
От замысла 30-х годов сохранилось стремление подробно и красочно показать «среду». Была расширена роль аллегорий и символов – если в первом варианте использовался лишь образ Наполеона, то здесь добавились сфинкс на набережной Невы (в сцене грозы) и статуя Андромеды в Летнем саду (стоя у ее подножия, Герман пел: «…Но мысль ревнивая, что ею другому обладать, когда я след ноги не смею ей целовать, меня томит; кляну себя, но страсть земную напрасно я хочу унять. И все хочу тогда обнять… И все хочу мою святую тогда обнять…»). Также ярко и подробно была прописана вся «мистическая линия». В несколько более мягком виде было представлено противостояние Германа со «светом» и его представителями: Томским, Елецким (из его трактовки исчезли отрицательные черты) и Чекалинским – именно он был противником «демона» во всех трех карточных «дуэлях». Финал был решен в соответствии с замыслом Чайковского – Лиза бросалась в воду, а Герман закалывался после роковой игры, и, лежа на руках лучшего друга – Нарумова, шептал: «Красавица, Богиня, Ангел…».
Но «Пиковой даме» было суждено увидеть свет только через пятнадцать с лишним лет после победного 1945 года – в 1960-ом. Готовясь к ней, Роман Иринархович совместно с музыковедом Борисом Ярустовским написал новый сценарий, еще более приближенный к оригинальному либретто, с фрагментарным использованием разработок Васильевых. Была сохранена яркость «мистической» линии и аллегории (Герман – сфинкс и Наполеон, Лиза - Андромеда), в несколько ослабленном виде – тема противостояния «демона» и людей «света». Образы Елецкого и Томского давались в соответствии с замыслом Чайковского. Режиссер сделал попытку «примирить» трактовку 30-х годов, не предполагающую самоубийства главного героя, и оперный канон: Герман, как и его жертва, Графиня, скоропостижно умирал от ужаса, вызванного фатальным проигрышем и явившимся призраком старухи. Однако большей части этих сценарных находок не нашлось места в созданной кинокартине.
Когда Тихомиров начал работу над реализацией своего замысла, он не сразу смог найти достойную исполнительницу роли Лизы – предварительно намеченная кандидатура Алефтины Константиновой отпала из-за организационных неурядиц. Встреча с выпускницей гимназии для особо одаренных при институте имени Гнесиных – Ольгой Красиной оказалась счастливой. Она была поразительно красива, обладала максималистским характером и тонко понимала все нюансы аристократическо-дворянской культуры. А вот с кандидатурой ее партнера поначалу возникла незадача – «Когда Стриженову предложили играть в «Пиковой даме», он был поначалу удивлен: - Петь Германна? – А затем и обиделся: - Открывать рот за кого-то?» - так описал его первую реакцию журналист Андрей Эрштрем. Но настойчивость Романа Иринарховича и увлекающая сложность характера пушкинского героя сделали свое дело. «Как же я был неправ, думая, что придется просто открывать рот за кого-то» - признавался артист спустя всего несколько месяцев. В начале съемок Стриженову был предоставлен номер в гостинице «Европейская», а через месяц своим новым пристанищем он выбрал пронизанное историей и легендами место: «…и попросил пятый номер филиала «Астории». Это есенинская комната в бывшем отеле «Англетер». Когда взял ключ у портье и поднялся на второй этаж, долго стоял перед дверью, прежде чем открыть ее. Наконец повернул ключ и, переступив порог, остановился, осматриваясь вокруг. Так бывает, когда попадаешь в морг или крематорий (у меня, во всяком случае). Мебель, думаю, с того памятного 1925 года не уцелела. Вспомнил старую фотографию, на которой изображен покойный Сергей Александрович с неестественно приподнятой рукой на оттоманке. Все теперь другое – и тумбочки, и письменный стол, и кресла. Прежними остались лишь стены и Исаакий за окном. Я находился в закрытом мною на ключ, неуютном и мрачном номере (уже наступил вечер), но не испытывал страха, разве чувство какой-то бесприютности. Оставив чемодан у двери, подошел к письменному столу, положил на него магнитофон и присел в кресло. Может быть, оно все же осталось с тех времен? (в 1925 году здесь бывал и автор «Сорок первого» Б. А. Лавренев – Н. Б.) … Знакомый почти со всеми воспоминаниями, посвященными последним дням Есенина, я пытался представить, как он ходил по этой комнате, где останавливался, где присаживался. … Номер Есенина, где я прожил дней десять, мне очень помог в работе и над «Пиковой дамой», и в дальнейшем над поэзией Есенина. Атмосфера этого места давала нужное настроение. Я слушал здесь не только «Пиковую даму», но и «Лунную сонату» Бетховена, «Реквием» Моцарта, фортепианные этюды Скрябина и Рахманинова. Представьте, как они действовали в этой обстановке! Здесь у меня родилась мысль читать под сопровождение классической музыки поэмы Есенина «Анна Снегина» и «Черный человек». … Я почти не спал по ночам. Так что состояние и настроение Германа на съемочной площадке даже не приходилось искать.»
В самом конце съемок случилась весьма занятная история, о которой поведал читателям «Советского экрана» Андрей Эрштрем: «Вы хоть спиной ко мне поставьте человека, исполняющего арию, и, если он не певец, а просто рот открывает под музыку, я это по пиджаку определю, - говорил мне один пожилой музыкант, приглашенный посмотреть отснятый материал. (это был С. Я. Лемешев - Н. Б.) – Правда, у вас в кино есть разные трюки, когда один вместо другого к тиграм в клетку входит. Это-то вы можете. А музыка… Тут нас не проведешь. Когда мы выходили из просмотрового зала, музыкант был явно смущен. – Ничего не понимаю. Колдовство какое-то. Готов голову на отсечение дать, что поет этот…Говоруха – Мексиканец».
Определенно, фильм занял достойное место в ряду шедевров мировой кинооперы не только вследствие прекрасно сыгранного дуэта Олега Стриженова и Ольги Красиной, и талантливой режиссерской работы, но и благодаря великолепно переданной особой атмосфере времени и духа старого Петербурга."