Утром Давид проснулся с той же мыслью, с которой заснул, но она быстро рассеялась из-за удивления, которое он испытал, увидев Макса на соседней койке. Его давно не было в общежитии, так как обычно он ночевал у друзей.
Макс учился в городском профессиональном училище, работал, занимался волейболом, ездил на соревнования, а также успевал провести время с друзьями.
Давид встал, заправил постель, выполнил утренние процедуры, позавтракал и вернулся в комнату, где Макс уже проснулся и оделся.
— Привет! — сказал Макс.
— Привет! — сказал Давид. — Давно тебя не было!
— Да, занят был, — говорил Макс, собирая вещи. — Надо кое-какие вещи забрать. Хочу квартиру в городе снять, не хочу в этой дыре оставаться. Здесь как в склепе — можно умереть. Так, всё не получается взять, значит в следующий раз приеду. Ну, ладно.
— Как у тебя дела? — спросил Давид.
Макс быстро протараторил то, что случилось с ним за последнюю неделю. Было видно, что он торопится уйти.
— …вчера, после тренировки, мы с другом пошли к нему домой. Я думал, что останусь у него ночевать, а к нему, значит, его девушка пришла, и он меня выгнал, представляешь? Вот я сюда и приехал.
— Значит, тебя вчера друг выгнал?
— Да, друг. Тебе этого не понять, когда твой друг в час ночи выгоняет тебя. У тебя есть друзья? Я не помню, чтобы ты с кем-нибудь общался. Ты какой-то странный. Так, вроде, всё взял на первый раз, ничего не забыл. Мою койку не занимать, я ещё приеду. Всё, надо бежать, я пошёл. Пока!
Дверь закрылась, а Давид всё также продолжал сидеть на кровати, словно в оцепенении. Его будто ударило током.
Максу абсолютно ничего не стоили эти слова, ведь он каждый день произносил их очень много, а вот Давида они очень больно ударили. Макс отличался прямолинейностью и не хотел никого обидеть, но разве хорошие намерения меняют результат в данном случае?
Больше всего Давид боялся, что кто-нибудь со стороны укажет ему на недостатки или другие неприглядные стороны его жизни. Говорят, что на правду не обижаются, но Давиду было больно. Как бы он не старался отделаться от мнений людей, говорить себе, что ему плевать на мнение окружающих, всё же он сильно зависел от чужого взгляда или слова, и если ему показалось, что кто-то, даже незнакомый ему человек, посмотрел на него, а потом посмеялся, то Давиду становилось не по себе.
Прокрутив ещё раз в голове слова Макса, Давид медленно встал и пошёл прочь из общежития. Он решил прогуляться, скоротать время до работы. Он уже знал, куда идти: конечно же, на мост. Давид оказался на месте, как обычно облокотился на перила и стал вглядываться в волны, отражение себя и всего остального на воде. Обычно это успокаивало, но не в этот раз: Давид продолжал накручивать себя. «А из чего состоит моя жизнь? Ни друзей, ни подруг, брату со мной не интересно, родители в другом городе. У Макса учёба, работа, друзья, так он ещё и на соревнования ездит, медали выигрывает», — думал Давид.
Пока он думал обо всём этом, в воду капали слёзы. Он чувствовал себя подавленным, прокручивая снова и снова слова Макса. Он не знал, что делать в данном случае.
В последнее время он всё чаще мечтал в один миг стать таким же, как Макс, при этом понимая, что это невозможно даже за долгий промежуток времени. Эта мечта замещала мысли о том, что пытаться стать кем-то другим неправильно, однако Давид всё больше и больше терял себя. «Если бы всё поменялось, у меня было бы много друзей, много знакомых, и, наверное, я бы смог завоевать Лену. Тогда я был бы счастлив», — думал Броненберг.
У Давида разболелась голова. Он бы с удовольствием пошёл домой и отдохнул, но ему надо было идти на работу. Он вытер слёзы, встряхнулся и пошёл.
— У тебя что-то случилось? Что с тобой? Тебе помочь? — спрашивали люди с работы, увидев его красное лицо.
— Всё хорошо. Всё нормально. Спасибо не надо, — наперебой отвечал всем Давид.
«Боже мой, какой позор!» — думал в этот момент Броненберг.
По окончанию работы он быстро направился домой. Ему больше ничего не хотелось, кроме как забыться сном.