За неделю до окончания боевого дежурства в квадрате и перехода в базу, на крейсере стала твориться чертовщина.
Сначала к доктору, майору медицинской службы Давыдову, готовящему у себя в медчасти отчет о выполненной работе, зашел трюмный мичман из БЧ-5* по фамилии Ясень.
- Тэкс, с чем пожаловал? - оторвался от бумаг эскулап. - Присаживайся.
- У меня того, видения, - опустился на кушетку Ясень, комкая в руках пилотку.
- Вот как? - подозрительно оглядел его Давыдов. - Давай конкретней.
- Утром на вахте осматривал седьмой отсек, а там, в выгородке реактора, человек. Или что-то вроде того, - грустно вздохнул мичман.
- И что он там делал?
- Стоял, глядя на меня в иллюминатор, - прошептал пациент. - Голый и вроде как из воды. Так мне показалось.
- Креститься надо, если кажется, - нахмурился майор.- Покажи язык.
- А-а-а.
- Довольно.
Затем, встав, Давыдов осмотрел у Ясеня склеры глаз, а заодно проверил коленные рефлексы.
- Спишь как, нормально?
- Да вроде ничего, - кивнул бритой головой мичман.
- Вот тебе бром, - извлек из медицинского шкафа фольговую облатку врач. -Будешь принимать три раза в день после еды. Свободен.
- Благодарствую, - поднялся с кушетки Ясень.
«Конец плавания вот и видится чего нет», подумал медицинский начальник, когда тот звякнул снаружи клинкетом двери. После чего вновь занялся бумагами.
Вторым, спустя сутки, к Давыдову обратился особист*. Они всегда ходили на боевые службы с экипажами. Этот был в звании капитана 3 ранга, по фамилии Свергун. Рыжий и с хитрыми глазами.
Контрразведчик постоянно навещал отсеки рубки и посты, по каким-то своим делам, а еще был соседом доктора по медизолятору. Где они вместе обитали.
После одного из таких вояжей, нередко совершаемых по ночам, особист вернулся необычно бледным.
Давыдов еще не спал, и, сидя в амбулатории, что-то налаживал в медицинском осциллографе.
- Послушай, Владимир Николаевич - налив в стакан воды и жадно ее выхлебав, уселся Свергун напротив. - Как ты относишься к привидениям?
- Медицинская наука их отрицает, - бормотнул врач, копаясь в приборе. - Как и другие. - А собственно в чем дело?
- Даже не знаю, как и сказать,- вынув носовой платок, промокнул лоб Свергун. - Я его только что наблюдал. В первом отсеке.
«Вот те раз» мелькнуло в голове у Давыдова. «И у этого видения».
- Так-так, - защелкнув замки на приборе, развернулся он в кресле к особисту
- Пообщался я значит там с вахтенным торпедистом, - продолжил тот, - и спустился на среднюю палубу. Глядь, а в носу, у акустической ямы абрис* прозрачного человека. У меня мурашки по телу.
- Ну и что потом? - тихо вопросил доктор.
- А потом все, - буркнул Свергун. - Он шагнул сквозь прочный корпус и исчез. Словно не было.
- М-да, - почесал затылок врач. - Такое у тебя раньше случалось?
- Первый раз, - ответил контрразведчик. - Может это от нервов?
- Скорее всего, - кивнул майор. - Как - никак два месяца в замкнутом пространстве. Сейчас я дам тебе успокоительное и все пройдет. Не забирай в голову. Бывает.
- Да я и не забираю, - пожал плечами Свергун. - Просто рассказал, как специалисту.
А следующим вечером интендант Шахназаров привел хромавшего кока. Тот ковылял на одной ноге и тихо матерился.
- Вот, свалился в провизионке со стеллажа, - усадил того на кушетку. - Терпи брат. Щас док* тебя полечит.
- Как же ты так, Валега? - покачал головой врач. - Осторожнее надо.
- Будешь тут осторожней, когда всякая хрень мерещится, - поморщился тот, вслед за чем травмированному была оказана помощь.
- Перелома нет, легкое растяжение, - отойдя к умывальнику, стал мыть руки майор.- Кстати (обернулся), что ты там говорил о хрени?
- Да мне даже неудобно, смутился Валега.- Вон, сказал Ахмеду, а он смеется.
- Шайтана увидал, - скорчил уморительную рожу интендант. - Эта ж нада!
- А все-таки?
- Ну, полез я, значит, в сухой провизионке за консервами на стеллаж, - покосился на приятеля кок. - А там, из-за обшивки скалится какая-то рожа, вроде как из стекла. Я опупел и загремел вниз. Такое вот дело.
- А почему именно из стекла? - вытер полотенцем ладони доктор.
- Ну, может изо льда, - неуверенно сказал мичман.- Я точно не понял.
Когда оба ушли, начальник медицинской службы сев за стол, задумался.
Все три случая относились явно не к медицине и образовывали уже систему.
Давыдов являлся практикующим врачом, хорошо знавшим психику подводников.
В силу особенностей службы, специального отбора и последующей подготовки, те, как правило, оценивали обстановку объективно. К тому же двое из трех обратившихся, были довольно опытными. Свергун, хотя и не являлся штатным офицером, прошел на разных лодках с десяток автономок, Валега с Ясенем были в третей.
С учетом необычности обращений, обо все следовало доложить командиру. Как всегда делается у военных.
Приняв решение, Давыдов прихватил свой ПДУ, запер медсанчать на ключ и отправился в центральный пост. Где все основное время находился Удатный.
По дороге он навестил курилку, в которой, прошлюзовавшись, выкурил сигарету, и спустя пять минут, поднялся по ступеням наклонного трапа в центральный - «прошу разрешения!».
Командир был на месте, рассматривая вместе с механиком - капитаном 2 ранга Ширяевым, разложенную на одном из пультов схему. Остальной состав БИПа тоже занимался своим делом.
- Ты никак ко мне, Владимир Николаевич? - отвлекся от созерцания инженерной мысли Удатный.
- Точно так, к вам - ответил начальник медслужбы. - Для доклада.
- Что - нибудь серьезное?
- Полагаю да. Хотелось бы переговорить конфиденциально.
- Так, Вячеслав Андреевич, я скоро вернусь, - сказал механику командир - А ты пока приготовь расчеты.
- Хорошо, - кивнул Ширяев, начав складывать розоватый лист, и с интересом покосился на доктора. После этого Давыдов с командиром спустились вниз, направившись к тому в каюту.
- Ну, давай, что там за секрет, - сказал Удатный, когда они остались вдвоем. - Я слушаю.
И Давыдов подробно рассказал обо всех трех пациентах
- Так говоришь с психикой у них все нормально? - пристально взглянул на доктора командир.
- Вполне, - утвердительно кивнул тот. - Поведение адекватное.
- И что ты обо всем этом мыслишь?
- Сложно сказать, Юрий Иванович, - пожал плечами майор. - Это за пределами медицины.
- А как насчет паранормальных явлений?
- Я в них не верю.
- В таком случае, что мне прикажешь делать с твоим сообщением? - прищурился командир. - Принять к сведению?
- Я обязан был доложить, - развел руками доктор.
- Ладно, хорошо. Если будет еще что подобное - сообщи.
- Обязательно, - встал со стула Давыдов. - Разрешите идти?
- Иди, Владимир Николаевич.
Оставшись один, командир подумал и решил пригласить к себе особиста. Оба знали друг друга давно, когда Удатный был еще старпом на другой лодке.
Тогда они вместе ходили на Полюс, а потом испытывали новое оружие. Командир считал чекиста профессионалом, а еще уважал. На что имелись причины.
Выщелкнув из штатива трубку, он позвонил в центральный пост, приказав разыскать Свергуна. Вскоре капитан 3 ранга сидел напротив.
Когда Удатный рассказал ему все, что услышал от начальника медслужбы, тот хмыкнул: «Вот жук, знал, а мне не сказал. Поостерегся».
- Ну и какие мысли у тебя на этот счет? - поинтересовался командир. - Как у «ока государева»?
- Полагаю, все связано с треугольником, - не сразу ответил Свергун, глядя на него прозрачными глазами.
-?!
- Ну да, Юра. Имею к тому некоторые основания.
- Давай Гена, поподробней.
- Я тоже рассказал доктору не все, - значительно сказал особист. - Когда видение исчезло, подошел к борту, там электрощит, а на нем россыпь капель воды. Совсем свежая. Взял на палец и лизнул. Соленые.
- В смысле оно явилось из вне? - расширил глаза командир.
- Получается так, - ответил Свергун. - Или что-то в этом роде.
- Ну, дела, - выдохнул Удатный. - Чем глубже в лес, тем толще партизаны.
- Теперь нужно срочно осмотреть провизионку в пятом, - продолжил особист. - Может и там какие следы. В реакторном уже поздно.
- Давай, только по - тихому, - тут же согласился командир. - Лишние разговоры на корабле ни к чему. Сам понимаешь.
- Тогда я пошел, - встал с дивана Свергун. - Позже доложу. Шагнул к двери.
Оставшись один, командир чертыхнулся, щелкнул внутренней задвижкой и потянулся к вмонтированному в переборку небольшому холодильнику. Извлек оттуда непочатую бутылку коньяка, откупорил, чуть плеснул во взятый с полки стакан, после чего залпом выпил.
В море капитан 2 ранга, обычно такого не позволял. За исключением пайкового вина в обед. Но тут был особый случай. Треугольник продолжал «фонить и квакать», что постоянно фиксировалось, а тут очередная заморочка. Врагу не пожелаешь.
За всю свою службу, подобного у Удатного не случалось. С момента выпуска из училища. Было разное, технического плана: провалы на глубину, аварийные сбросы реактора, поступление воды в отсек и даже один пожар. Тут же что-то непонятное.
Вспомнив, что его ждет механик, капитан 2 ранга вернул бутылку на место, отпер дверь и направился в центральный. Где просмотрел уже выполненные Ширяевым расчеты.
Они касались дифферентовки корабля с учетом изменения плотности и солености воды после выхода крейсера из района боевого дежурства.
Сейчас он двигался малым ходом на рабочей глубине по подводному желобу Пуэрто-Рико в обратном направлении, все больше удаляясь от побережья Соединенных Штатов.
- Добро, - сказал командир механику, тот закрыл свой журнал, после чего в жужжании приборов центрального поста и мигании датчиков, негромко зазвонил телефон на пульте вахтенного офицера.
- Центральный, - снял он трубку, после чего развернулся вместе с привинченным к палубе креслом: «вас товарищ командир».
- Да, - сказал, подойдя Удатный, приложив ее к уху.
- Юрий Иванович, это Свергун, - послышалось оттуда. - Я нашел то, о чем мы говорили. Желательно чтобы ты это увидел.
- Понял. Сейчас буду, - вернул трубку офицеру Удатный.
Чуть позже, оставив позади третий отсек, он миновал ракетные, задраил за собой люк пятого «бис» и спустился по трапу на его нижнюю палубу. Там, в одном из переходов по правому борту, находилась две провизионки. Для замороженных и «сухих» продуктов.
У металлической двери первой Удатного ждали Свергун с интендантом.
- Прошу, Юрий Иванович, - потянул ее на себя особист. - А ты, Шахназаров побудь снаружи.
Внутри металлического, окрашенного в белый цвет пространства камеры было довольно прохладно (работала холодильная установка), а по ее сторонам тянулись металлические стеллажи. Наполовину заставленные картонными ящиками с коробками, мешками и жестяными банками.
- Погляди туда, - когда они прошли чуть вперед, указал пальцем на одну из пустых верхних ниш справа, капитан 3 ранга.
Удатный поднял глаза к опушенному белым инеем металлу и вздрогнул.
На нем, едва различимо просматривались контуры человеческого лица. Как на ватиканской плащанице* лик Христа.
- Вот это да, - не скрывая удивления, протянул командир, сделав шаг туда и вскинув брови.
- Это гости из океана, - задумчиво сказал вставший рядом Свергун. - Я в этом почти уверен.
- Вопрос в том, что им от нас надо? - обернулся к нему Удатный. - Непрошенный гость, как известно, хуже татарина.
- Поживем, увидим, - ответил контрразведчик. - А это, я думаю, следует стереть (кивнул на оттиск).
- Давай,- согласился командир, после чего Свергун встав ногой на нижний стеллаж, мазнул пару раз ладонью по инею. Тот беззвучно осыпался.
На выходе Удатный приказал Шахназарову запереть дверь и помалкивать о том, что видел.
- Слушаюсь, товарищ командир! - вытянулся тот.
- Да не ори ты так, - скривился контрразведчик. - Не в бане.
Через десять минут оба сидели в провентилированной курилке, куда при посещении командира никто не входил, дымя сигаретами.
- Что думаешь предпринять? - глубоко затянувшись, поинтересовался Свергун. - Ты у нас как-никак «первый после Бога»*.
- На ночном сеансе связи доложу в штаб, - выдул Удатный из носа дым. - А пока нужно убираться отсюда.
- И чем быстрее, тем лучше, - согласился особист. - Не нравится мне все это.
При очередных радиообменах доклад ушел на материк, оттуда последовал приказ ускорить выход из района.
Не нарушая скрытности, крейсер увеличил ход, приближаясь к выходу из подводного желоба в Северную Атлантику.
Несмотря на принятые меры по скрытию факта прямого контакта с неизвестным явлением, команда о нем в той или иной мере знала. Так всегда бывает на военных кораблях и в замкнутых пространствах.
Поползли разные слухи, в том числе о посещении его инопланетянами, которые командование пресекало, ибо это не способствовало боеготовности, нагнетая обстановку.
В один из таких вечеров, сменившись с вахты, в своей шестиместной каюте пятого «бис», отдыхали три мичмана. Другие отсутствовали, заступив в очередную смену.
Двое, из них: Виль с Диденко были радиометристами*, а третий, Журов, химик. Из стоящего на столике магнитофона звучала музыка еще советских «Песняров». Тихая и расслабляющая.
- Скорее бы прийти в базу, - закинув мускулисты руки за голову, мечтательно протянул с верхней койки Виль. - А потом в санаторий в Сочи. Милое дело.
- Это да, - согласился Диденко. - Правда, там еще зима. Но зато можно погонять на горных лыжах.
- В базу еще надо дойти, - хмыкнул скептик Журов, разбирая постель. - Вы же в курсе, что на борту творится.
- Травят больше, - сладко зевнул Виль. - От скуки и ради хохмы.
Потом Журов вырубил свет, и в каюте наступила ночь.
«..Александрына, цяпер прыйшла зима…
Александрына, шукаю я няма,
Александрына, и з песняй ты цвила,
Александрына, якою ты была…
мягко лились слова песни.
Но ее моряки уже не слышали. Им снилась весна, березы и Александрина.
В другом мире.
На следующее утро крейсер стал терять ход. Приборы это сразу зафиксировали. Турбины работали в обычном режиме, число оборотов не уменьшалось, однако движение корабля замедлилось.
Механики предположили изменение вязкости воды вследствие изменения температурного режима за бортом, а штурмана - возможность появления встречного подводного течения.
Нагрузку на турбины увеличили до полной, скорость на несколько часов нормализовалась, а затем снова упала.
Посовещавшись с Ширяевым, Удатный приказал повысить мощность реактора для чего механик связался с пультом ГЭУ.
- Есть! - ответил вахтенный инженер из своей рубки под центральным постом, но стрелка лага, дрогнув минутами позже, так и осталась на прежнем месте.
- Ощущение, что корабль что-то тянет назад, - покосился Ширяев на командира.
- Похоже, - согласился тот, сжав губы.
Еще через минуту боцман тревожно доложил, что стало трудно выдерживать глубину, а затем крейсер стал проваливаться в пучину.
- Увеличить обороты турбин до полного! Рули на всплытие! - вскочил со своего места командир, но ничего не изменилось.
Крейсер, теряя управление, с нарастающим дифферентом на корму погружался все ниже.
- Глубина 500, 550, 600 метров! - с размеренностью метронома докладывал боцман.
- Срочное всплытие! Продуть главный балласт!! - выдал очередную команду Удатный.
В следующую секунду крейсер изнутри потряс закладывающий уши рев, продолжительный и тоскливый; падение на мгновение замедлилось, а потом с нарастанием дифферента усилилось.
Из ниоткуда в центральном возник плотный капельный туман (расчет БИПа, дергаясь, обвис в креслах), последнее, что увидел катившийся по палубе капитан 2 ранга, была яркая, как солнце вспышка.