Бон без труда, словно лёгкий ветерок, просочился между круглыми, ржавеющими отверстиями сливных ячеек, поскольку его туловище заблаговременно приняло антифизическое, то есть немолекулярное состояние. Тело же Сергея на протяжении всего периода путешествия, находилось вообще непонятно в каком состоянии, и, видимо, поэтому - он застрял.
Обычно, процесс перевоплощения тела отнимал у Сергея меньше времени и усилий, чем стремление здравого смысла успевало перетечь в сформулированную мысль. Практически ещё на стадии осознания необходимости совершения неких действий, организм самостоятельно приобретал ту, или иную физическую форму, оптимально подходящую к каждой конкретной ситуации.
Но в этот момент он чувствовал, как нитки его старого пиджака начинают предательски материализовываться, а сами контуры одежды - набухать, снаружи упираясь в металлические стенки сточной трубы, а изнутри наполняясь твердеющей массой физической плоти. Он превращался в кусок большого трубного засора. Его испуганные мысли вдруг панически заметались, словно ища выход с тонущего корабля. В голове стремительно пронеслось незабываемое воспоминание из детства, когда школьные друзья Сергея, ради шутки, плотно завернули его в широкий, твёрдый, пыльный комнатный палас, так, что он не мог ни пошевелится, ни нормально вздохнуть, затем подняли его вертикально, поставив на пол вниз головой, и продержали в таком положении несколько минут, не переставая смеяться.… Сейчас им овладевало подобное ощущение нестерпимой клаустрофобии. Он, боялся себе признаться, что все накопленные навыки и природные способности куда-то растерялись, рассыпались, как мелочь из дырявого кармана. Впервые, за несколько последних десятилетий он усомнился в незыблемости потустороннего мира. Он снова ощутил страх смерти. Но, что означает смерть, для того, кто уже давно умер? Новое рождение? Очеловечивание? И что может произойти дальше, сразу после возрождения? Новая мгновенная смерть от сдавливания туалетной трубой? И куда он попадёт после этого, - одному Дьяволу известно! Внезапно накатила уже даже не боязнь, а некая обида. Обида на то, что так бесславно истекают последние секунды его жизни, что опять, не успев по-настоящему себя реализовать, он вот-вот погибнет в туалете. Главное - совершенно трезвый.
Не полностью ещё отвердевшей рукой двигал инстинкт. Тающие на глазах остатки свободного пространства использовались оптимально. Кое-как он сумел ухватить бутылку, и протиснуть её наверх, ко рту. Первый же глоток горячительного напитка растопил, можно сказать, расплавил крепчающее тело. Сергей потёк.
Он сочился из сливного отверстия, расползаясь по кафельному полу густой, чёрной лужей, словно использованное машинное масло. Вскоре, на поверхности лужи «всплыла» и стеклянная бутылка.
Двое мужчин, находившихся в это время в туалете, и внешностью своей напоминавших охранников, среагировали на происходящее по-разному:
- Ну, ни хера себе! Гляди, Мишань, чё творится. Может, это нефть забила? Может у нас здесь скважина?
Это был невысокого роста, коренастенький, чуть картавый, молодой бородач. Его выпученные глаза удивлённо расширялись, пропорционально увеличению площади выливающейся, как казалось, нефти. Поправив чёрную вязаную шапку на голове, он мечтательно продолжал:
- Я говорю – ну ни хера себе! Это будет наша с тобой, Мишань, скважина! Представляешь? Будем нефтью в метро торговать, разбогатеем… Я себе Роллс-ройс куплю, бритву для бороды с насадками.… Смотри сколько нефти! Всё! Мы же уже олигархи!
- Слышь, Сашок! Какой, нахрен, Роллс-ройс в метро, и какая, нахрен, скважина? Где ты видел, чтобы нефть вместе с водкой из под земли хлестала?
- Ну, а чё? Может это месторождение такое? Уникальное. Нефте-водочное.… Получается, мы двойные олигархи! – сделал Сашок логичный вывод.
- Олигофрен ты двойной! Это не месторождение… - Мишаня с нарастающей тревогой следил за лужей, которая всё разрасталась, и, словно оживая, уже начинала шевелиться.
В этот момент из глубин «масляного» пятна наверх вынырнула стильная замшевая сумка с ремешком.
- Что, и с сумками месторождение? – Мишаня расстегнул кожаную кобуру у себя под мышкой.
- Тройные… - заворожённо вымолвил Сашок.
- Это нечисть лезет к нам. Рвать когти надо! – пятясь спиной к выходу, Мишаня выхватил ствол, направил его в центр пятна, и приготовился нажать на курок.
Всё это время, Бон, невидимый для «охранников», находился поблизости, и с нетерпением ожидал, пока Сергей сумеет совладать со своим растекающимся, словно большая кастрюля разлившегося киселя, телом. Но заметив в руке смертного пушку, Бон бросился к стрелку. Практически перед самым моментом выстрела он нанёс эффектный удар левым копытом точно по кисти руки, сжимавшей пистолет. Оружие отлетело в сторону. Пуля задела самый краешек лужи. На границе чёрного пятна образовалось несколько маленьких красных капель.
- Это чё отдача такая? – изумлённо спросил Сашка, указывая взглядом на пистолет, лежащий возле лужи.
- Ага, - соврал Мишаня.
Поднимать с пола своё оружие он не торопился, понимая, что оно там оказалось не само по себе. И, разумеется, он ощущал прямую угрозу, исходящую от этого, шевелящегося на полу жуткого разлива мракобесия.
Его опасения оказались не напрасны. Спустя всего пару секунд, из лужи вылезла рука. Или это сама густая и чёрная лужа воплотилась на одном своём участке в форму человеческой, мужской руки, высунутой вверх по-локоть. Ручища оказалась довольно крупная, можно сказать - лапа. Эта лапа несколько раз пошлёпала вокруг себя, и, нащупав бутылку с водкой, тут же сомкнула на ней свою кисть. Затем, из лужи показалась вторая рука, которая немедленно отвинтила крышку «Столичной».
Охранники не спешили уходить, а, может, просто ноги не слушались их. Так бывает во сне, когда пытаешься убежать от опасности, но чувствуешь, что только увязаешь в этом кошмаре, как в болоте. Они застыли перед лужей, не живы, не мертвы, словно два зачарованных кролика, перед огромным удавом-гипнотизёром. Они не могли сейчас с уверенностью сказать: бодрствуют они или спят (скорее всего спят), сказать, - трезвы они или пьяны (скорее всего пьяны), потому, что они вообще ничего не могли сказать. Они видели перед собой чёрную лужу с руками, и инстинктивно осознавали, что слово «лужа» является синонимом слова «опасность», а слово «жизнь» постепенно становится синонимом слова «****ец».
Что касается самой опасности, то есть лужи, то она, напротив, явно купалась в океане собственного великолепия. И если то, что сейчас происходило, для ребят было сном, то опасность – в этом кошмарном сне чувствовала себя, словно в своей тарелке. В принципе, так и должно было быть, потому что, если рассуждать о природе снов с научной точки зрения, и роли и месте опасности в человеческих снах, то опасность во сне живёт, как у себя дома. Вернее, когда вы входите в мир сновидений, то оказываетесь на её территории, рискуя угодить к ней в плен. Иногда – навсегда. Если она не голодна, - вам будут сниться секс и работа. Или ещё что-нибудь безобидное. Но если она выйдет на охоту, и заметит вас – вам конец. В пару звериных прыжков опасность вас настигнет. В лучшем случае – вы проснётесь. А опасность останется во сне, и будет продолжать пожирать тот жирный кусок вашего разума, который ей удалось отхватить.
Молодые люди не сводили глаз с лужи, поэтому не могли не заметить, как в одном месте на ней образовалась впадина, которая тут же углубилась до размеров отверстия, диаметром (с чем бы сравнить), ну, например, с открытый человеческий рот.
Расположенная вертикально, словно мачта над поверхностью чёрного моря, бутылка водки с отвинченной крышкой, сжимаемая мощой рукой, плыла по нефтяной глади гордо, как корабль, несущий на борту партию гуманитарной помощи. Приблизившись к отверстию, танкер с водкой остановился, и начал сливать туда свой жидкий груз. Слил не полностью, а лишь половину. Этого оказалось достаточно.
Через миг всё пропало. Исчезла чёрная лужа, бутылка, сумка, рука. Двое ребят, похожих на охранников, вдруг вышли из транса, и почувствовали, что снова срочно захотели в туалет. Одновременно. Но от чего-то, они предпочли излить свой ужас за пределами уборной, оставив их невидимых противников наедине.
- Благодарю вас Бон, вы спасли мою чёртову шкуру! Я принимал вас за неженку, а вы, оказывается, бравый парень! – Сергей осматривал неглубокую рану на своём плече.
- Знаете ли, в своей прошлой жизни, в прошлом веке…. - Бон сделал некоторую паузу, во время которой ему удалось удержать нараставший ностальгический разбег воспоминаний, - я часто участвовал в уличных драках, и даже сидел в тюрьме за хулиганство.
- Это не делает вам чести, но характеризует, как мужественного человека. Я ведь и сам в те времена был гоним властями. Правда, за тунеядство.
- О кей, но, я должен заметить, что сейчас, извините, вы как-то не в форме.
- Вы правы, я это знаю. Не хотел вам говорить, но сейчас у меня по дороге отвалился хвост.
- Да, что вы? Может ещё можно пришить? У нас отлично развита хирургия, возвращаемся немедленно, где же он?
- Я его выбросил.
Сергей сидел на грязном полу туалета, держа в руке бутылку. Как бывало с ним в жизни не раз, - он испытывал неуверенность, переживал внутренний кризис, проигрывал во внутренней борьбе с самим собой. Он понимал, что с ним творится неладное, чувствовал, как жизнь уходит из-под ног, и рушатся привычные основы его духовного и физического мира. Спасало одно. Алкоголь, добрейший спутник жизни, умело сглаживал острые края режущих душу и тело противоречий.
Уперев в пояс левый кулак, а пальцами правой руки пощипывая подбородок, Бон чуть покачивался на слегка расставленных ногах, и изумлённо разглядывал своего товарища, словно доктор, оценивающий степень безнадёжности больного. Крупная зелёная туалетная муха, кружившая за его спиной, нарушала всю жизненную серьёзность момента. (Пока трудно сказать, то есть, к настоящему моменту нет подтверждённых научных данных о том, - могут ли туалетные мухи видеть и слышать призраков, обычно незаметных для людей, но, возможно, что-то такое они интуитивно чувствуют, потому, что так и норовят сесть, как на живого человека.) Не оборачиваясь, и не удостоив нарушительницу покоя даже движением глаза, он нанёс по ней точный и хлёсткий удар хвостом. Муха упала замертво. Затем он участливо продолжил:
- Без хвоста, конечно, жить неприятно, но можно. Это довольно лёгкая степень инвалидности. Но, что всё это значит? Что с вами происходит?
- Бон, приятель, - Сергей выдержал паузу, не решаясь произнести вслух свой парадоксальный вывод. - Хвост это лишь звено роковой цепи. Всё гораздо страшнее. Я превращаюсь в человека.
- Какой кошмар! – Ошеломлённый Бон скрестил ладони перед собой. - Но это невозможно!
- Мне кажется, это мутация. Дело в том, что не все из уцелевших на земле людей, предпочитают жить в метро, уберегая себя, а значит и нас с вами, от радиации. Иной раз приходится работать с облучённым материалом прямо на заражённой поверхности. Разумеется, средств защиты у меня – никаких, вероятно, к тому же, и иммунитет ослаблен. И ещё, возможно, во мне осталась какая-то человечинка. Скорее всего, она и мутирует. Разрастается, как опухоль. Сволочь.
- Ой-ёй-ёй, неужели это конец? - запричитал Бон, - Мне так вас жаль, так жаль…. И сколько же вам осталось?
- Немного, - Сергей смерил взглядом содержимое бутылки. – И я не сказал вам главное. Я стану человеком, только если протрезвею.
- И, как вы намерены поступить? Останетесь здесь, - он обвёл глазами стены туалета, - среди людей? Или…
Это был сейчас главный вопрос для него. Буквально – вопрос жизни и смерти. Но решить его надо было как можно скорее. У Сергея появился реальный шанс не возвращаться обратно, в мрачные глубины преисподней, окутанные дымом костров, огонь в которых греет, но не больно светит, ведь он чёрен в своей основе; в те жуткие долины смерти, что наполнены стонами новоиспечённых в адовых жаровнях мучеников, бывших грешников и грешниц, обречённых на вечные, так называемые страдания.
Он мог остаться тут, обретя новую жизнь, пройти повторно земной путь. Избегая прошлых ошибок, имея богатейший опыт, живой острый ум и представительную внешность, он гарантированно пользовался бы здесь большим авторитетом у мужчин и бешеным успехом среди женщин. Без сомнений, ему были бы уготованы лавры величайшего писателя из оставшихся жить на Земле, учитывая, что их практически не осталось. Кроме того, в будущем он мог бы создать и возглавить крупную политическую партию, проправительскую или оппозиционную – это неважно, главное крупную! А то и, чем чёрт не шутит, стать главой страны, или мэром Чего-нибудь, иметь власть и собственный кабинет с кожаным диваном. Власть и кожаный диван это два огромных плюса, неизвестно, который из них манил больше. Но имелся один серьёзный минус – всё это «на сухую».
С другой стороны, у него было противоядие от возникшей мутации. И теперь он сам должен решить, кем лучше оставаться: трезвым человеком-мутантом или вечным демоном под мухой. Тут было, над чем поразмыслить. Ведь, если выбрать последний вариант, то ему придётся непросыхать, начиная с этого момента, и вплоть до скончания веков. И дома, и на работе, в обществе и наедине. Кто бы мог предположить, в какой коварный тупик загонит его жизнь. Неужели, это судьба?
- Идёмте, Бон, - произнёс он слух. – Нас уже давно ждут. Давайте сначала сделаем дело, а там - посмотрим, чёрт возьми!
В вестибюле станции метро «Достоевская» шла вялая перестрелка. Двое мужчин, укрываясь за противоположными относительно центрального прохода колоннами, поочерёдно выглядывали, и стреляли в сторону противника. Иногда выстрелы гремели одновременно. Возле каждого из дуэлянтов находилось по одному дежурному бесу. Оба они были хорошо знакомы Сергею, так как не первый десяток лет несли трудовую вахту на общей с ним территории. Задача этих коллег сводилась к удержанию обречённых душ в своих телах, с целью предотвращения самовольного оставления ими места происшествия, до прибытия ответственных по их доставке в пункт окончательного пребывания. Работа была давно отлажена и чётко скоординирована между сотрудниками. Все они предварительно получали из логистического центра на свои мобильные устройства точную информацию о предстоящей смерти, с указанием места, желательного времени смерти, а так же полного имени, пола, возраста, профессии, и фотоснимка в фас и профиль того лица, чья участь предрешена и запланирована судебным отделом (отделом судеб).
Ответственные по доставке направились к ближнему дежурному бесу в чёрном шёлковом цилиндре. Заметив гостей, тот незамедлительно принялся слагать поэтическое приветствие:
- Словно Солнце из-за туч,
Пьян, мерзавец, но могуч,
Вышел сударь удалой,
Молодца ведя с собой.
Чешуёй, как свет горя,
Два лихих богатыря,
Прямо из огней Геенны,
В наши метрополитены,
Путь проделали большой,
Дело стало за душой!
- Здравствуйте, здравствуйте, Александр Сергеевич, - ответственные поздоровались с дежурным, - вы, как всегда блистательны.
После обмена рукопожатиями бес сменил тон:
- Вас только за смертью посылать. Здесь двое дуэлянтов уже битый час палят из всех стволов.
- Я наблюдаю у них всего по одному пистолету, - разумно возразил Сергей. – Как же это за час патроны-то не кончились?
- А потому, что кое-кто прохлаждается, прогуливаясь под сводами подземных лабиринтов, а кто-то пульки ловит.
- Ну, бросьте. Бросьте жаловаться на судьбу, Александр Сергеевич. Все мы варимся в одном котле. А эти «своды лабиринтов» я в гробу видал. Давайте лучше быстренько сверимся. – Сергей уже держал в руках «Ад пад». Он повернул устройство внешней камерой в сторону лица «клиента», и произвёл снимок. Компьютерная программа моментально начала идентификацию, и через пару секунд выдала всю подноготную кандидата. Как и было предначертано, клиент значился под фамилией Чубакс, а родом его занятий являлась коммерция. С жизнью он действительно должен был проститься час назад.
- А что значит «пульки ловит»? – вмешался недоумевающий Бон.
В тот момент с фланга неприятеля грянул очередной выстрел. За мгновение до этого Чубакс высунул голову из-за укрытия, что бы оценить обстановку. Пуля летела ему прямо в левый глаз. Увернуться он бы не успел.
- Ну, смотри, - Александр, стоя перед своим подопечным, изготовился, как футбольный вратарь во время пенальти. Он сделал шаг вправо, затем обратно, и, наконец схватил летевшую пулю в кулак, словно муху. Ради любопытства он поднёс руку поближе к голове, - послушать: не жужжит ли больше? Пуля молчала. Александр бегло осмотрелся у себя под ногами, и поднял с пола пустую гильзу, приложил её к губам и подул, словно надувая воздушный шарик. Пробитый, вогнутый вовнутрь капсюль, чпокнул, распрямившись. Не сложно предположить, что своим дыханием бес вдохнул в него и взрывную, убойную силу. – Вот вам и патроны. – Он протянул открытые ладони, показывая свои трофеи. - Вставляешь, заряжаешь, стреляешь!
- Но, как же порох? – недоверчиво спросил Бон, указывая пальцем на пустую гильзу. – Ведь там должен быть порох!
- А сера в ушах для чего, спрашивается? Чем не порох? – той же рукой, в которой держал пулю, Александр прихватил край цилиндра, чтобы тот не упал (хотя он и без того довольно прочно сидел на рогах), склонил над гильзой повёрнутую набок голову, и чуть потряс её так, словно в ухо попала вода. Из уха прямо в гильзу просыпалось несколько тоненьких струек чёрного порошка. Затем он плотно заткнул гильзу пулей, после чего ловким движением вытянул обойму из рукоятки пистолета клиента, зарядил патрон, и вставил обойму обратно. – Вот так и воюем. А время-то уже обеденное, между прочим!
- Ничего, ничего. На том свете всем зачтётся! – Сергей с уважительным примирением дотронулся до плеча беса, затем обратился к Бону: - Будешь паковать этого, а я прогуляюсь до следующего.
Пересёкая проход вестибюля, он издали вежливо окликнул второго дежурного:
- Фёдор Михайлович, а вы, какой судьбой сегодня на вахте? Ведь ваша - прошлая смена была, по-моему? - здороваясь за руку, спросил Сергей.
- Думаю, что навсегда теперь здесь прописан буду. Опять, Серёжа, я в рулетку проигрался, увяз в долгах. Хотя и так, кажется, всем должен был, чтоб их архангелы замучили, – нервно выругался Фёдор в поникшие усы.
- Что же вы, так и не научились на прошлом опыте? В азартных играх всё счатье пытаете. Умнейший же, извините, человечище, величайший писатель. Признаюсь, я мечтал бы, хоть о части вашего величия и таланта.
- Истинное величие в том, чтобы иногда отказываться от доводов здравого смысла, - изрёк мудрость Фёдор.
- Ну, а как вы теперь здесь, без отдыха, без комфорта?
- Нет счастья в комфорте, счастье покупается страданием, - глубокомысленно заметил бес.
- Что ж, я и сам, признаться, не был избалован никогда, - неопределённо поддержал собеседника Сергей, хотя и отнёсся к его словам со скрытым сомнением. – Может, давайте тогда приступим?
Фокус камеры планшета сконцентрировался на лице обречённого.
- Перезловский, Борис Авдеевич, рэкетир.
- Всё верно, как на духу, - подтвердил Фёдор. – Этот бандит и денег требовал у гражданина Чубакса.
- В топку. Обоих, - Сергей дал отмашку через проход. – Пора!
Оба беса одновременно вытолкнули соперников из-за их укрытий, и помогли нажать им на курки. С двух сторон раздались звуки выстрелов. Дуэлянты повалились наземь. Души отдались легко.
Дело было сделано. Две души беспорядочно трепыхались в холщовых мешках, словно ища спасение. Словно надеясь, что последние секунды прозрения могут перевесить десятки грешных лет.
Сергей смотрел на бутылку. Оставалось не более ста грамм. Предстоял нелёгкий выбор. Возможно, самый главный в жизни.
Бон, с пониманием, отвернулся, но затем, спустя полминуты, спросил через плечо:
- Ну, что, вы решили: пить, или не пить?
- Да я уже всё! Пригондошил фуфырик! – Он вытряхнул в рот последние капли, и спрятал пустую бутылку в боковом кармане пиджака. - Пошли домой! Нам уготован горячий приём! Я отсюда чувствую, как двери бара раскалились в ожидании. Кстати, я угощаю!
Они уходили тем же путём, которым и прибыли в этот мир.
Бон нёс свой невесомый, чуть трепещущий мешок под мышкой, точно ручную собачку, а поклажа Сергея замерла в ожидании своей участи на его могучем плече. Несколько шагов они проделали молча, после чего Сергей, вдруг неожиданно громко запел. Эхо среагировало не сразу, и, словно испуганный жонглёр, чуть не обронивший свои кольца, бросилось подхватывать падающие на пол звуки его нетрезвого голоса, унося слова песни все дальше в темноту, вглубь того коридора, где жизнь граничит со смертью:
- «Моё сердце остановилось. Моё се-е-рдце за-мер-ло...» Знаете, эта песня появилась уже после того, как моё сердце остановилось, но это же не повод молчать, правда? «Моё се-е-рдце аста ла виста, моё се-е-рдце за-мер-ло... ***
Вы неожиданно отрываете пальцы от клавиатуры, и вам кажется, что здесь можно было бы завершить эту историю. Так же считает и тот странный субъект, который всё это время стоял у вас за спиной, согнувшись в три погибели, вчитываясь в текст и, наконец, получил возможность распрямить своё громоздкое тело. Он держится за поясницу. Он немного устал. Но, зато он уверен, что нашёл способ опубликовать среди живых людей свою новую книгу.
Он достаёт из замшевой сумки планшетник и сверяет имя, адрес и время. Он чуть опаздывает, но, благо, это совсем недалеко. Сегодня пришла очередь больного циррозом печени старого алкоголика, что живёт через подъезд от вас. Уходя, субъект даёт себе обещание в том, что обязательно прибережет деньги на общественный подземный транспорт, для следующего визита к вам.