Жарким июльским днём Егор прибыл на автовокзал города Сургут, завершив рабочий «круиз» по северным городам. Высококлассного специалиста переполняла профессиональная гордость за блестяще выполненную работу, по итогам которой он вполне мог рассчитывать на солидную премию от руководства компании. Ехать на железнодорожный вокзал, что находится на окраине города, Егору не хотелось (поезд отправлялся поздно вечером, и торопиться было некуда), поэтому он сдал дорожную сумку в камеру хранения и пошёл бродить по городу.
Палящее белое светило перевалило зенит, но всё ещё было достаточно высоко над головой. Полное отсутствие ветра и маломальской облачной завесы усугубляло воздействие жгучего солнца на западно-сибирский город. Нещадный летний зной раскалил асфальт на тротуарах и проезжей части, отчего в воздухе витал стойкий запах плавленого битума. Редкие прохожие избегали открытых участков и спешили спрятаться в тень.
Завидев издалека шатёр из плотной ткани с надписью «КАФЕ», Егор всей душой устремился туда. Его распалённый на солнце мозг рисовал прекрасную столь желанную картину, как он будет лениво сдувать пышную пенку с огромной кружки ледяного пива в прохладном помещении уютного кафе.
Вопреки полубредовым радужным ожиданиям, летнее кафе внутри напоминало обычную забегаловку, но это не смутило Егора. Главное – здесь можно было скоротать время, сидя в тени, и смочить пересохшее от жажды горло. За стойкой стояла смуглая миловидная женщина лет тридцати с тёмными раскосыми глазами, как будто из восточной сказки, и приветливо улыбалась посетителю. Рабочий день был в самом разгаре, и кафе по понятным причинам пустовало. Лишь за одним из больших столов сидели четыре человека, по внешнему виду представители тюркских народов, и шумно общались меж собой на непонятном языке. «На гастарбайтеров не похожи, – отметил про себя Егор. – Наверное, потомки хана Кучума».
– Что будете заказывать? – радушно спросила хозяйка заведения.
– Налей-ка мне, красавица, кружку холодного пива! – расплылся в улыбке Егор, обнажая белые зубы. – И что-нибудь солёненькое на закуску!
– Может быть, чипсы? – услужливо предложила красотка, просияв от комплимента.
– Можно и чипсы, – добродушно согласился Егор.
– Присаживайтесь за стол! Я принесу!
Егор поднял бровь от удивления: такого изысканного сервиса в местной забегаловке он явно не ожидал, – выбрал столик в дальнем углу кафе и плюхнулся на сидение. По лицу струился пот. Было трудно дышать, и Егор расстегнул верхние пуговицы рубашки, нащупав пальцами обнажившийся нательный крест, задержал на нём руку и призадумался. Память унесла его в прошлое.
***
Родители Егора при советской власти состояли в КПСС и своих детей не крестили. Предки по отцовской линии были староверами. Официальную церковь они не признавали, но крестили детей по христианскому обряду и соблюдали все заповеди Христовы. Отец Егора стал атеистом, и на этом связь с двоеданами прервалась. Мама, хоть и была в свое время членом коммунистической партии, но была с малолетства крещеной и в зрелые годы обратилась к вере. После её безвременной кончины отец с удивлением обнаружил в вещах своей спутницы жизни всё необходимое для похорон по христианскому обычаю. Естественно, повинуясь не высказанному при жизни желанию матери, убитый горем, Егор заказал в местной церкви отпевание и сорокоуст за упокой души усопшей рабы божьей. К тому времени он уже был православным христианином. Решение о крещении принял самостоятельно и реализовал его в сознательном возрасте в одном из Московских храмов во время служебной командировки. Нельзя сказать, что это было выстраданное, глубоко продуманное решение. Оно пришло как-то внезапно: чего не сделаешь за компанию с коллегами. Егор имел полное право на посещение церкви, но воспользовался этим моральным правом едва ли не первый раз после своего крещения.
В памяти всплыло, как в тот скорбный день, когда заказал отпевание и сорокадневный молебен, он поставил свечку за упокой души и отстоял службу, после которой со слезами на глазах каялся святому отцу, что не успел проститься с мамой, пока та была жива. Батюшка спросил Егора, носит ли он крест. Тот ответил утвердительно, а сам устыдился, что крест надел только для посещения церкви.
С того печального дня Егор носил крест не снимая, но в храмы заглядывал по-прежнему нечасто. Наверное, опять ждал, когда клюнет жареный петух. Тем не менее, каждый год он соблюдал Великий пост. На большее его не хватало.
Поститься Егор начал, когда еще не был женат. Его супруга к этому привыкла и уже не пыталась отговаривать, тем более, что пост муженёк соблюдал только в питании. Обобщая вышесказанное, можно сказать, что Егор чувствовал себя православным христианином, уважающим и чтущим традиции своих предков, но глубоко верующим себя назвать не мог, а тем более – безгрешным.
***
Хозяйка заведения принесла литровую кружку пенистого пива и большую пачку чипсов.
– Что-нибудь ещё желаете? – кокетливо спросила она, сверкнув плутовским взглядом.
– Спасибо, хозяюшка! Пока не надо! – рассмеялся Егор.
Он рассчитался за пиво и хозяйка грациозно удалилась. Провожая её восхищённым взглядом, Егор пригубил из кружки прохладного золотистого напитка. То ли удушающая жара так подействовала, то ли пиво и впрямь было чрезвычайно вкусным, но Егор почувствовал, как по пересохшему горлу прокатилась живительная волна непередаваемого блаженства. Он прикрыл от удовольствия глаза и приложился снова. Пил не спеша, смакуя каждый глоток, ощущая, как тело наполняется сладкой истомой.
Внезапно какое-то шестое чувство заставило Егора насторожиться. В кафе происходило что-то неладное. Шумная компания, создававшая привычный фон, вдруг разом стихла. Егор повернул голову в их сторону и встретил недобрые взгляды колючих глаз, которые смотрели на него пристально, не мигая. Делая вид, что его это нисколько не заботит, Егор медленно отвёл взгляд и стал лихорадочно соображать: «В чём дело? Чем я мог навлечь на себя такую немилость? Уставились на меня, будто я их пиво лакаю… Хреново… Силы не равны… Что делать?... Так! Если что, одному плеснуть в рожу пивом, другому заехать кружкой по башке и сразу к выходу… Главное – не ждать, когда бить начнут…»
– Эй, ты! – прервал его мысли один из четырёх азиатов, по виду самый старший. – Иди к нам! Поговорим! – голос прозвучал на русском языке, пусть не очень вежливо, но без угрозы.
Егор счёл благоразумным принять нелюбезное приглашение. Захватив кружку с пивом и чипсы, он подошёл к столу азиатов и присел на скамейку с краю, готовый в любой момент вскочить.
– Угощайтесь чипсами! – предложил Егор с каменным выражением лица, без особого успеха пытаясь проявить дружелюбие, но азиаты пропустили его учтивые слова мимо ушей и упёрлись в него испытывающим взглядом.
– Скажи! Ты в бога веришь? – прервал молчание старший азиат.
«Ах, вот оно что! Мусульмане… Неприязнь на религиозной почве… Нательный крест заметили», – мгновенно понял Егор и ответил как можно спокойнее:
– Верю!
– А теперь скажи! Бог один? – злобно прищурился старший и, по-видимому, самый авторитетный азиат. Его хмурые товарищи наблюдали молча, готовые в любой момент постоять за свою веру, применяя любые средства.
«Провокационный вопрос! Не надо быть шахматистом, чтобы понять, какой ход будет следующим, – промелькнуло в мозгу Егора, – несомненно, спросит имя бога».
– Бог, конечно, один, – твёрдо произнёс Егор и продолжил, чеканя каждое слово, – но зовут его по-разному! И поклоняются ему по-разному!
Мусульмане ожидали услышать всё, что угодно, но только не это. Их лица вытянулись в изумлении. Они смотрели на Егора так, как будто тот открыл Америку. Медленно переварив услышанное, старший азиат произнёс, растягивая фразу:
– Ты или очень умный, или очень хитрый! – на последних словах он прищурил и без того узкие глаза, отчего те превратились в щели, словно амбразуры, и погрозил собеседнику пальцем. Егор в ответ только повёл бровью.
На этом религиозные прения закончились, не успев начаться. Инцидент был исчерпан. Азиаты не только успокоились, но даже прониклись к «неверному» уважением. Они угостились чипсами, допили своё пиво и ушли. Хозяйка заведения, следившая за происходящим с нескрываемой тревогой, наконец вздохнула с облегчением и подошла к Егору. Глаза её светились восторгом.
– Ещё пива хочешь? – спросила она, перейдя на «ты».
Егор улыбнулся. Больше одной кружки за раз он никогда не выпивал.
– Спасибо, хозяюшка! Я ещё эту не допил!
– В командировку приехал?
– Точно! А ты глазастая, всё примечаешь!
– Надолго? – с надеждой в голосе промолвила красотка и положила свою мягкую тёплую ладонь на руку Егора.
– Нет. Сейчас пиво допью и поеду на ЖД-вокзал.
– Жалко! – грустно вздохнула хозяйка и, потупив взор, удалилась.
***
Уже сидя в купе скорого поезда, Егор вспоминал прошедший день и, конечно, прокручивал в мозгу ситуацию в летнем кафе. Его совесть была чиста. Он не покривил душой и сказал мусульманам то, что думал, в чём был абсолютно убеждён. А стал бы юлить или настаивать на православной вере как единственно верной, мог бы запросто получить по шее. Мусульмане всем своим видом показывали, что готовы биться за свою веру до конца.
«Просто удивительно, как ситуация сначала мгновенно накалилась, а потом так же быстро всё успокоилось, – думал Егор. – Нужно учиться жить в мире с иноверцами и уважать их обычаи, разумеется, не забывая при этом о своих традициях и вере».