Наташа никогда не была мизантропом. Мизантроп — это тот, кто не любит людей. Тот, кто считает, что все — против него. И все — не правы.
Наташа так не считала. Наташа считала, что нет людей плохих или хороших — есть ситуации, толкающие людей на те или иные поступки. И даже нематериальная «цена вопроса» - то есть масштаб ситуации — тут не имеют решающего значения. Все сугубо индивидуально. Наташа была тихим неконфликтным рационалистом, исповедующим право каждого на защиту своих интересов.
Многообразие людей порождает многообразие интересов, и неизбежно — их конфликты. Так, пешеход всегда будет думать, что водители — хамы, до тех пор, пока не сядет за руль. С этого момента он станет отстаивать позицию, что водитель все же чаще прав, и слать проклятия пешеходам.
Наташа вообще не имела привычки слать проклятия кому-то вслед. Она старалась и умела абстрагироваться.
Именно поэтому она сидела в своем чистеньком уютном офисе по обслуживанию клиентов: она умела абстрагироваться. Со всеми быть милой. И быстро забывать недоразумения.
Работка была непыльной, клиенты — нечастыми. Удручало же одно - то же, что порой и радовало: график. Он был по-недельным. Искушающим в случае необходимости заработать побольше: подменить кого-то. Так Наташа и не заметила, как порой месяцами сидела на своей чистенькой милой работке без выходных.
Когда-то Наташа танцевала. Хорошо танцевала. Тобыло крутое время.
Но ей не повезло. Оттанцевав почти 10 лет, в возрасте 27 лет она оказалась не очень счастливым обладателем
врожденного порока сердца. И после обнаружения сего сюрприза следующие 4 года Наташа боялась жить,
потому что приступы сндрома WPW – это нечто крайне неприятное. Это когда у человека в сердце- дополнительный электрические пути. П Иногда можно споткнуться или чихнуть — и импульс пошел не по одному правильному кругу — а по двум одновременно. А это —сразу резко 198 ударов в минуту в состоянии покоя, когда в области груди подпрыгивает одежда, головокружение, состояние панического страха, и бесперерывные позывы по маленькому,
и скорая эти приступы снимать не умеет. Потому что нарушение — не химическое, а механическое, и врачи привыкли в таких случаях просто пожимать плечами. Параксизмальные тахикардии. Милое наследство. У мамы ее такое обнаружилось в 55, а у Наташи - в 27.
Словом, тот еще эстримчик. И резкие движения, усталость, нервы, жара в данном случае — это постоянные факторы риска.
Однако Наташа своим недугом никогда не спекулировала, и молча уступала в трамвае места бабушкам. Если только они не очень сварливы. Хотя часто сама чувствовала себя
старой.
Однажды подруга пригласила съездить Наташу в Турцию. В июне. В 44 градуса жары. Там ее, конечно, настиг приступ, который длился более 8 часов, а так же врачи скорой, которые не говорили на русском, и которые через 4 часа отправили ее в гостиницу, сказав, что ничего не могут с ней поделать. И эти жалеющие и беспомощные взгляды здоровых спутниц, которые в промежутках между сочувствием отдыхать не забывали.
Эта история заставила Наташу решиться на операцию. Радиочастотная аблация — это отдельное приключение. Она делается при местном наркозе, без усыпления. В правой ноге возле паха делается микропрокол в бедренной артерии. Туда вставляется катетер,
обошедшийся государству (ибо Наташа дождалась государственной квоты) — в 70 тысяч, (за что Наташа в принципе, своему государству благодарна),
через артерию крепится к сердцу, и начинает шарахать его током, чтоб обнаружить дефект. Потом провоцирует приступ, и прижиганием рубцует «запаивает» поврежденный участок. И еще пару раз проверяет потом, как оно получилось, шарахая сердце током.
Все это — наживую. Обезболитвается только нога в месте прокола.
Но когда Наташа ложилась в больницу, она даже обрадовалась: неужто ОТПУСК!!! Только в этот момент она поняла, как ацццки устала от этого «дня сурка» длиной в 2года. И, пускай и в страхе перед хирургией, но искренне ждала заслуженного отдыха. Она еще не знала, что больничного ей заплатят 1800 рублей за 2 недели — исходя из официальной зарплаты, а не из реальной, согласно которой вышло бы 14.000.
Но Наташа предвкушала долгожданный отдых. Иногда ей казалось, что Космос услышал ее мысли, когда она, очень ответственная покладистая девочка, думала, что единственная уважительная причина, по которой она могла бы выспаться, могла бы стать больница. И вот, сбылось!!!
Она же еще не знала, что страшней операции станет нечто другое…
Аблацию сделали на второй день, и перетерпев 4 часа, когда нельзя вставать (а после приступов, и спровоцированных тоже, аццки хотелось по маленькому!!!), она должна была наблюдаться еще 5 дней.
И вот тут только начался аДДДддд.
Во вполне приличном краевом кардиоцентре центре, где оказались чистенькие палаты на троих со своим санузлом, вежливый внимательный персонал, и вполне приятная еда, с ней поселили двух бабушек. Наташе было не привыкать быть вежливой с людьми, на которых ей было по сути пофиг.
Но не тут то было.
Всем известно, что милые старушки у нас — крайне активны, и главная их беда… это
нет, не пенсии.
Скука.
И только попав в больницу женщины, которым «немного за...» и которые еще в полном соку, понимают, что вот она — СВЕТСКАЯ жизнь! Вот где суждено им стать звездами, найти слушателей, ВНИМАНИЕ и понимание.
И вот, уже год живущая одна, и наслаждающаяся своим одиночеством и тишиной Наташа, оказалась на центральной кровати, в этом окружении ведьменного шабаша с приветливыми улыбками и заботливыми голосами.
Наташе повезло на одну дамочку возраста ее мамы, к счастью ведомую, закомплексованную, и отягощенную некоторой застенчивостью, и совсем уж бабулю с одуванчиком на голове, которая со своим ритмоводителем, который и прибыла менять, готова была пуститься в пляс по первому зову.
Впрочем, без зова — тоже.
Бабуля оказалась отличницей-передовицей, героиней, заводилой, активисткой, и просто умницей. Мужа она, как водится, схоронила, Дети и внуки разбежались. Почему-то.
А вся прожитая жизнь — осталась при ней, и рвалась наружу. Вместе с недюжинной энергией и оптимизмом.
Наташа же вознамерилась воспользоваться своей привилегией передышки, и выспаться еще на год работы без выходных — вперед. Она это заслужила.
Уже этим вечером, после многих попыток уложить веселящихся бабулек стать в полночь, обессиленная Наташа пошла жаловаться на соседок дежурной. Шумят. Та удивилась, но сделала провинившимся почтенным дамам внушение. Она еще не знала, что будет сталкиваться с этими жалобами каждый день.
Следующим утром уже в 5 утра Наташу разбудил «ой мороз мороо-ооозззз» звучным голосом, которым коня на скаку…
убивает.
Наташа ненавидела повышать голос. Всегда считала превышение любых децибелов прежде всего низким уровнем культуры, а так же - распиской в беспомощности, и умела обходиться без этого. Годами. У нее на вооружении всегда была отлично поставленная речь, находившаяся на отличном счету на ее претенциозной работе, умение объяснять, терпение, логика, опыт. У нее всегда все было ровно.
но тут... Она вновь обнаружила, что детский голос и милые манеры попросту позволяют не воспринимать ее всерьез.
Неуважать.
После уговоров, подробных объяснений и демогогий, ругани и угроз, когда каждая ее попытка поспать немедленно пресекалась извне, (при чем, именно в палате, и в полный голос!!) она обессиленная уходила в столовую, и засыпала сидя, уронив голову на стол, на свои руки. Там ее находили медсестры, сопровождали в палату,
и ад начинался снова. Самым страшным подозрением Наташи оказалось то, что бабкам не просто скучно, они не просто нашли свободные уши, они…
находят ее приятной собеседницей!!!!! Той, кому благородно готовы передать свой бесценный опыт. От этого открытия хотелось рыдать. Навзрыд. Или выкинуться с третьего этажа. Уже даже будучи здоровой, полноценной, жить хотелось все меньше.
Наташа говорила им, что у нее сложная работа почти без выходных, что это ее единственный шанс отдохнуть. Ей возражали: а мы — не устали!!
Она говорила: можно потише? «я глуховата» - говорила бабка-одуванчик, и ей как прихвостень вторила вторая.
Она говорила: давайте уважать друг друга, если я сплю, разговаривайте в коридоре! - «Там холодно!» - находился ответ. Не имевший под собой оснований.
Она говорила: можно утром хоть недельку повставать не под будильник? - «дык в регламенте написано — в 6 утра подьем!!! Вот, читай!!»
«а не петь — можно, если встали в такую рань??» - ты так всю жизнь проспишь, девонька! - говорили ей бабки покровительственно.
На 3й день на обходе с Наташей очень серьезно поговорила лечащий врач. Ее тревожило не оперативное вмешательство, а анализы крови: у Наташи оказался очень низкий гемоглобин. Очень. При норме 120-130 единиц у нее было 83, тогда как при показателе 70 уже назначают переливание крови. Врач говорила «надо лучше питаться, и прекратить худеть». Наташа возражала: «Это — переутомление! Гемоглобин — не причина, а следствие!».И поглядывала на сторону, на неизбежно присутствующих.
но бабок не убедил и поставленный диагноз. Им нужно было веселье. И Наташа.
На 4й день очень сонная разбитая девушка в халате, прихрамывая на правую ногу, спустилась на первый этаж, и взяла в аптеке снотворное.
Когда она сыпала в стакан таблетки, они падали одна за одной. Потом растворялись, и само по себе это усыпляяло, усыпляяяло.
Бабку-одуванчик нашли без дыхания на следующее утро. Рядом с ней на соседней кровати сном младенца спала Наташа. И кажется, наконец-то выглядела довольной.
Экспертиза тут же подтвердила наличие в крови пострадавшей передозировки снотворного,
а продавщица опознала, кому она продала препарат.
Наташа так и знала, что нужно было попросить принести таблетки — подруг. Извне. Просто терпеть уже не могла. Поспать оставалось всего 2 дня.
На суде Наташа плакала, и говорила только одно. Я просто УСТАЛА. Устала. Я так устала!
Ей было жаль только себя. Она никому не хотела зла. Она просто пыталась отвоевать хоть немножко жизненного пространства — себе.