#послесуточное
Весело звеня, к остановке подъехал трамвай. Мария Семеновна, тяжело вздыхая, преодолела высокие ступени и вышла из вагона. Поглубже натянув на глаза шапку, чтоб белый снег не слепил и без того больные глаза, неспешно пошла в сторону дома, часто останавливаясь и отдыхая. Шла и думала, что ходить уже совсем не легко, а социальная аптека в трех трамвайных остановках. И хоть выбирается она туда только раз в месяц, путешествие дается тяжким трудом. Раньше то они все с дедом, чинно-благородно, под ручку, прогуливались по заснеженным улицам, по аллеям… А в молодости то и походы, да не на один-два дня, на неделю, по горам Крыма… Но нет дедушки, оставил свою Машеньку вдовой уж поди лет десять как. Дочь Маринка вышла «взамуж» и носа не кажет в родительский дом. С подругами, такими же старухами, остались только редкие и короткие телефонные разговоры: «Жива, Семеновна?» - «Жива, Васильна!» - «Ну, Господь с тобой!».
Вот и подъезд. На двери, как и положено, домофон. Защита от воров. «Грехи наши тяжкие, - вздохнула Мария Семеновна, - брать у меня нечего, а за установку этого чуда 500 рублей пришлось выложить. И зачем он мне. Кто придет старуху грабить?» - продолжала она внутренний спор сама с собой, открывая тяжелую дверь подъезда. Зашла с белого дня в темный подъезд и на мгновенье ослепла.
- Бабушка! – вдруг откуда-то сзади раздался девичий, вроде как детский, голос. Из-за спины выпорхнула воробушком девочка в черной куртке с надвинутым на глаза капюшоном.
- Что тебе, деточка? - подслеповато щурясь, Мария Семеновна искала кнопку вызова лифта.
- Бабушка! - взволновано проговорила девочка, - я видела, как в Вашу квартиру мужчина с женщиной заходили!
- Какая женщина? - спросила Мария Семеновна, и тут же стала успокаивать себя и девочку: да это дочь, наверное, с мужем приехала!
- Нет! – уверено произнесла девочка и внимательно посмотрела из под капюшона на пожилую женщину. Я Вашу дочь знаю. А это грабители. Они Вашу квартиру обворовали. Пойдемте скорее, проверим – последние слова она произносила уже в лифте, куда мягко, но требовательно завела и Марию Семеновну.
- Да у меня и брать то нечего, - произнесла последняя и тут же схватилась за сердце, в предчувствие беды – деньги, деньги то гробовые. По копеечке, по рублику собранные. Суетливо перебирая ключи в дрожащих руках, с нетерпением ждала, когда лифт доедет до ее шестого этажа. Девочка стояла, нахохлившись, как воробышек и молчала. «Хотя, какой она воробушек, - промелькнула мысль у Марии Семеновны, - галка натуральная. Черная вся, глазищами только блестит, да звенит чем-то в кармане».
Наконец-то, родные двери. Все вроде цело. Паника начала отпускать пожилую женщину, но тут девушка показала блестящую монету: «Смотрите, это я из двери Вашей вытащила. Наверняка воры оставили!» - и сердце вновь сковали ледяные щупальца. Торопливо отперев дверь тамбура и своей квартиры, Мария Семеновна не заметила ничего подозрительного. Девушка же, по-хозяйски пройдя в зал, подошла к комоду и начала перебирать украшения в шкатулке, что стояла на нем. Различная бижутерия, которую дочь не стала забирать, покидая отчий дом.
Что же Вы стоите? – спросила девушка, - проверяйте деньги! – Мария Семеновна молча подчинилась и пошла в свою комнату. Так же, от греха, закрытую на ключ. В комнате все было на своих местах, деньги в целости и сохранности лежали в диванной подушке, где старушка, по совету своей подруги сделала тайник: прорезь в поролоне, застегивающуюся на булавку с синеньким брелком «от сглаза».
«Показалось или правда мелькнул силуэт в проеме двери», - подумала Мария Семеновна и тут же услышала звон с кухни. «Бабушка, идите скорее сюда! – посреди кухни стояла девушка, - чисто ворона, мысленно отметила Семеновна, - смотрите они и тут деньги разбросали». По всему полу тут и там лежали блестящие монеты. – Собирайте, ну! – сходство с вороной ей придавало и размахивание руками в черных вязанных, размером больше ее рук, перчатках, которые она не сняла (ну, не одного пальчика, сокрушался эксперт, слой за слоем покрывая поверхности порошком для снятия отпечатков).
Мария Семеновна принялась собирать деньги с пола. Девушка, а то, что это не ребенок, стало уже понятно, откуда-то из коридора крикнула: «Я пойду! Меня мама на улице ждет!».
Хлопнула дверь, Мария Семеновна устало присела на табурет. Сколько она просидела так, не заметила. Какая то тень промелькнула за окном. Будто бы птица пролетела. Очнулась. Привидется же! Будто сон наяву. Взгляд упал на грязный след обуви возле порога. Значит, не привиделось. «Грехи наши тяжкие», - вздохнула Мария Семеновна, - и пошла в свою комнату. Едва не упав, споткнувшись об лежащую на полу диванную подушку - сейф, сияющий пустотой и синим брелком от сглаза на сорванной булавке, она тихонько опустилась на пол и заплакала.
- Люд, ты только не ругайся, ладно? Там бабулька звонит, говорит не разборчиво, просит участкового. Я только разобрала, что адрес твой. И что помощь ей нужна, она плачет.
- Не боись, Захаровна, разберемся. Диктуй адрес.