- Снится она мне, тётя Валя, снится, понимаешь, - с пьяными слезами в глазах говорил Лёха своей
тётке Валентине - родной сестре матери.
- Понимаю, понимаю я , Алёшенька, тоскуешь ты по матери - вот она и снится, - гладила племянника по
голове Валентина.
- Почти каждую ночь снится, и сон один и тот же, - всхлипнув, продолжал Лёха, - будто сидит
она на поляне, а кругом ромашки, ромашки... Молодая такая, красивая, в синем своём платье.
И зовёт меня: " Иди ко мне, сынок, иди скорей". Как маленького зовёт и руки ко мне тянет.
А я к ней бегу, бегу, тоже вроде, как ребёнок. Но никак добежать не могу, просыпаюсь весь в слезах.
- Любила она тебя очень, Алёшенька. Так радовалась, когда ты родился, - продолжая гладить
парня по голове, по плечам, говорила Валентина, - после двух-то девчонок - сестёр твоих, ты родился -
мальчик. Уж как она рада была.
- Знаю я, тётя Валя, что очень она меня любила, больше, чем сестёр. Да вот не принёс я ей
радости, - с горечью сказал Лёха. - Я всё знаю, тётя Валя. И что заболела она из-за меня - тоже
знаю.
- Ну откуда ты это взял?
- Из- за меня... Я слышал как на похоронах бабки говорили. Будто я в детстве туберкулёзом болел,
а мать ухаживала за мной, не остерегалась и заразилась тоже. Очаги у неё в лёгких остались.
А потом в них опухоль и началась.
- Не слушай ты никого, просто сейчас эта болезнь косит людей. А вот, Алёша, пить ты начал,
а мать переживала - это правда. Зачем ты с этими забулдыгами связался - с Севкой, да с Витькой?
Они же за водку мать родную продадут. Ведь ты у нас хороший был, добрый, ласковый и учился
хорошо. И потом работал, так Иван Григорьевич нахвалиться не мог. Брось ты эту водку и дружков
своих. Доведут они тебя, Алёша, ох, доведут...
- Знаю, тётя Валя, брошу я пить.
- Вот и хорошо... Ты ешь, Алёша, ешь,- Валентина подвинула ему тарелку с борщом, - клади сметанки
побольше.
Они сидели в чистой, уютной кухне в доме Валентины.
- Ешь, а потом ложись спать, я тебе в горнице постелила, на диване. До дома-то далеко, через
всю деревню идти. Мороз какой на улице... Нынче крещенские морозы оправдывают себя. А завтра и
отправляйся к директору совхоза, возьмёт
он тебя на старое место, в ремонтные мастерские. Он помнит, что руки-то у тебя золотые. Иван
Григорьевич - он человек понимающий.
- Хорошо, тётя Валя, пойду, - совсем уже спокойно, ответил Лёха, - только завтра воскресенье, а вот
послезавтра - в понедельник, пойду. И пить я тоже брошу.
- Вот и славно, Алёша, пусть мать-то порадуется, смотря на тебя сверху.
На следующий вечер, в воскресенье трое друзей собрались в доме Витьки. Уже второй год Витька
жил в доме один. Жена, из-за его пьянок, забрала детей и уехала в город к своим родителям. В доме
было грязно, неуютно, холодно. Витька достал из шкафа бутылку самогона и три стакана.
- Ты, Лёха, молодец, хвалю тебя. Бросать надо пить. Я тоже бросаю, на работу пойду, семью верну..
Ремонт сделаю в доме, веранду, наконец, дострою... А ты Севка? Как? С нами?
- Я - с вами, тоже брошу, что я, хуже всех ? Хватит, покуролесил... Женюсь может, детей заведу...
- Давайте, ребята, так, - авторитетно заявил Витька, - сегодня прощаемся с прошлой жизнью. Последний
раз выпьем и всё... Он разлил самогон в стаканы. Все выпили, потом ещё и ещё. Сначала пили,
повторяя друг другу: "Ничего, это же последний раз, завтра начнём новую жизнь", а потом забыли
обо всём и пили, как всегда. Первый опьянел Лёха. Он сидел с бессмысленным взглядом на старом
продавленном кресле, пытаясь что-то сказать, но ничего членораздельного у него не получалось.
В конце концов он уснул, откинув голову назад на спинку кресла.
Поздно ночью, когда уже всё было допито и денег не было ни копейки, а выпить ещё хотелось, Витька
вдруг закричал:
- Ура! Знаю, где нам дадут выпить... У моей племянницы Алёнки сегодня день рождения. Поехали к
ним. Серёга - брат мой всё-таки. Да и выпить любит так же, как и я.
- Ну да... Натаха у него злая больно - не пустит, - возразил Севка.
- Посмотрим, Наташка уж спит наверное, - успокоил его Витька.
- А Лёху куда, возьмём его с собой? - спросил Севка.
- Возьмём, если не пустят нас к Серёге, то уведём его к Валентине, её дом рядом с Серёгиным.
Быстро собравшись, Витька с Севкой подхватили совсем пьяного Лёху и вышли на улицу.
- Эх морозец! Градусов - 35! - поёжился Севка.
- Не боись, на машине быстро домчим, - успокоил приятеля Витька.
Машина у Витьки была особенная. Ещё когда Витька работал и не пил, купил он
в совхозе списанный газик. Перебрал каждый винтик - мотор работал, как часы. А кабину, капот, всё
остальное он сделал из фанеры. Машина его раньше очень выручала - что отвезти-привезти - всё на ней.
А сейчас, постоянно пьяный, он почти не ездил на машине.
Друзья погрузили Лёху в машину, сели сами. Как они ехали - это разговор особый. Хорошо, что ночь была,
мороз - на улице никого, да и ехать надо было с одного конца деревни на другой. Это километра два.
Уже минут через 10 были на месте. В доме Серёги горел свет на кухне.
- Пойдём, Севка, пока без Лёхи, если примут нас, то вернёмся за ним, а если выгонят, то
уведём его к Валентине, - сказал Витька и кивнул головой в сторону соседнего дома.
Чертыхаясь, и, держась друг за друга, они полезли на крыльцо.
Как и рассчитывал Витька, брат Серёга сидел в кухне один. Именинница - семилетняя Алёнка и
Натаха - Серёгина жена уже спали. Серёга обрадовался мужикам, а те ещё больше. Как тут не
обрадуешься, если перед тобой стол, полный еды и в центре бутылка самогона. Уже после
первой рюмки, про Лёху, который спал в машине, все забыли...
Выглянула из комнаты Наталья, увидев пьяную компанию, жёстко сказала:
- Будете кричать - выгоню! - И добавила, глядя на мужа: - Всех!
Пьянка продолжалась, но недолго. Первым отключился хозяин и сполз на пол около стола, тут
и захрапел. Следом за ним и оба гостя оказались там же, где и хозяин. В доме воцарилась
тишина...
Утром первой проснулась Наталья. Она, пиная мужиков без всякой жалости, проложила в кухне
себе дорогу и вышла на улицу. Мороз за ночь ещё усилился, утро было хмурое от морозного
тумана, снег громко скрипел под ногами. Проходя мимо машины, Наталья заглянула в кабину и...
вдруг закричала от ужаса... Она всё сразу поняла: " Лёха! Да что же это ? Они забыли его,
на таком-то морозе?" Она хотела бежать в дом, но вспомнила, что помощи от пьяных мужиков не
будет, и побежала к Валентине...
"Скорая помощь" уехала, констатировав смерть. Милиция забрала ещё не протрезвевших, мало что
понимающих Севку и Витьку. Рабочие ритуальной службы начали вытаскивать Лёху из машины,
чтобы везти в морг. Тело, окоченевшее и замёрзшее на морозе, буквально выскользнуло из
синтетической шубейки и со стуком упало на снег. Собравшиеся соседи хором охнули...! Несколько
женщин заголосили... Зрелище было жутким: Лёха замёрз, как сидел - согнув ноги в коленях. Руки
были вытянуты вперёд, будто он тянулся к кому-то, глаза так и остались широко открыты, а
главное, он улыбался, если считать улыбкой замёрзший оскал зубов...
- Добежал, добежал до матери-то, Алёшенька, обнял её,- плакала, причитая, Валентина, - горемычные
вы мои...