Недалеко от живописного озера стоял старый, деревянный дом под черепичной крышей. Из трубы едва сочился дымок – это было единственным свидетельством того, что дом обитаем. К крыльцу вела узкая, насыпная коричнево-жёлтая тропинка, поросшая разными сорными растениями. Над входной дверью, обрамлённой деревянным наличником, висел кованый фонарь. Впрочем, от фонаря было мало толку, так как ни лампочки, ни огня, в нём не было и в помине. Из шести фасадных окон – четыре были заколочены кривыми досками, а оставшиеся два окна закрыты полурастрескавшимися ставнями. Чёрные тени - сгустки ещё не рассеявшейся ночи, рыскали вокруг дома, точно хищные звери. Тишину разбивали какие-то неясные шорохи, слабые скрипы и шипение.
- С-с-сюда… С-с-с-сюда! – послышался едва уловимый шёпот.
Зашуршал высокий, пушистый куст сирени. Поднялся ветер, зашелестела листва буйно разросшихся плодовых деревьев. С гладких листочков единовременно слетели крупные дождевые капли. Повеяло сыростью.
- А-а-пчхи-и-и! - громко чихнул кто-то и тут же выругался:
- Тьфу ты, чёрт побери!
- Тише, тише! – послышался другой голос.
С яблони, как по команде, сорвалась стайка пугливых воробьёв и разлетелась в разные стороны.
- Уф! Ух! Уф! - испуганно заухал старый филин.
Из-за пушистого куста вышел тощий старик, в прорезиненном плаще и сапогах. Лицо его, в холодном свете луны, казалось мертвенно бледным; нос походил на клюв орла; волосы были всклокочены и видом своим напоминали потрёпанную мочалку; а из подбородка торчали пучки жёсткой щетины. Стараясь ступать как можно тише, старик прокрался к дому и попытался заглянуть в окно, через щель в ставнях.
- Ничего не видно, - раздосадовано прошептал он и оскалился, обнажая два ряда жёлтых, криво растущих зубов. – А что если…
Старик подобрался к двери и припал к замочной скважине сначала ухом, а потом глазом, изнывая от любопытства.
- Эхе-хе! – вздохнул он. – Ничего, снова ничего…
Огромная, чёрная туча, появившаяся неизвестно откуда, заслонила луну. На землю спустился мрак. Зловещая тишина сгустилась и повисла над старым домом, в котором было темно и тихо. Старик ещё больше сгорбился, вжал голову в плечи и трусцой побежал по саду.
«Шуп! Шуп! Шуп!» - послышались его шаги в темноте.
Около невысокого деревянного строения, укрытого большим листом шифера - он запутался в цепких, колючих ветвях крыжовника и заворчал:
- Безобразие! Безобразие! Какое запустение.
Из-за камней-валунов тут же появилась высокая, худющая, словно жердь старуха. Лицо её напоминало жухлый кабачок; глаза были маленькими, чёрными, как у свинки; нос – горбатым, точно клюв хищной птицы; уши торчали в разные стороны, точь-в-точь, как у тролля. Старуха была одета в зелёное платье, лохматый жилет, красный платок и резиновые сапоги.
- Коля, ну что? – нетерпеливо спросила она неприятным, скрипучим голосом. – Что там творится?
Старик пожал плечами и сказал:
- Марта, тут дело тёмное, так сразу и не разберёшь.
Старуха довольно улыбнулась, потому что больше всего на свете она любила собирать сплетни, ябедничать, совать нос не в свои дела и портить людям жизнь.
- Сегодня мы всё узнаем, - сказала Марта, имея в виду подозрительных соседей, за которыми они с мужем следили вот уже несколько дней.
Марта глаз не спускала с соседского дома, однако, как это ни странно, никак не могла толком рассмотреть его обитателей. Может быть потому, что окна были заколочены, а молодая женщина, с момента заселения, ни разу не выходила на улицу. Да и её мужчина выбирался из дома только под покровом сумерек и возвращался с какими-то мешками незадолго до рассвета.
- Марта смотри, - прошептал Николай и указал на ставни, через щели в которых засочился желтоватый, мерцающий свет, который подсветил и подчеркнул неровность внешних стен.
Старики оживились, облизнулись и потёрли руки в предвкушении новой умопомрачительной сплетни. Послышался неясный шорох. Марта и Николай насторожились.
«Брам! Бам! Бам!» - вдруг послышалось бряцанье железного ведра, в которое, видимо, кто-то наступил ногой и теперь пытался высвободиться.
«Буц! Дуц! Буц!» – раздался цокающий звук и ставни распахнулись.
В оконном проёме появился интеллигентного вида, черноволосый, чернобородый мужчина, с фонарём в руках.
- Кто здесь? – опасливо спросил он и посветил вглубь сада.
Луч фонаря скользнул мимо колеса – жалкого остатка от какой-то большегрузной машины и остановился на двери сарая, около которой только что разговаривали старик со своею старухой. Николай и Марта едва успели спрятаться. Они прижались к стене, и боялись даже шелохнуться.
- Андрей, скорее, кажется, началось, – послышался встревоженный женский голос из глубины дома.
Глаза у Марты загорелись. Она изо всех сил напрягла свой слабеющий слух, вытянула вперёд шею, точно морщинистая черепаха и даже поднялась на цыпочки, чтобы не пропустить ни единого звука.
- Андрей, скорее… – снова позвал женский голос.
- Коля, что там началось-то? – спросила Марта и толкнула мужа в бок.
- Откуда же мне знать?! – раздражённо прошептал в ответ тощий старик и почесал затылок.
- Ну, что же она молчит-то? - расстроилась старуха и свернула уши в трубочку.
Подул сильный ветер. В воздух взмыли сухие листочки и закружились, образовывая воронку. Небо вдруг залилось жёлто-зелёной краской и замерцало.
- А это ещё что такое? - ахнули старики и прижались друг к другу, как две бездомные, облезлые собаки.
- Это северное сияние? – предположил Николай, с удивлением наблюдая за световым представлением в небе.
- У нас? В это время года? - испуганно прошептала Марта и прикрыла рот рукой, чтобы ненароком не вылетела вставная челюсть.
- Давай уйдём отсюда поскорее, - предложил Николай. – Нечисто тут что-то, - пробормотал он. – Может быть, были сделаны какие-то химические выбросы?
- Какие ещё выбросы?
- Не знаю, может это вообще ядерный взрыв.
- А это опасно? – робко спросила Марта.
- А то! – таинственным шёпотом подтвердил Николай.
Старики занервничали, засуетились, задёргались и даже подпрыгнули несколько раз на месте, несмотря на свой почтенный возраст и больные суставы. Страх всё же не смог побороть любопытство, поэтому Марта и Николай снова подкрались к дому и заглянули в приоткрытое окно.
- Ты только посмотри, - прошептал Николай и ещё больше вытянул и без того длинную шею.
Обстановка внутри дома была пугающе таинственной. По стенам ползали серые тени, похожие на гигантских летучих мышей. Потолок перерезала пополам толстая, чёрная балка, от которой во все стороны отходили брусья, опутанные толстым слоем седой паутины. В открытом очаге трепетал огонь. Оранжевые языки пламени лизали котелок, нацепленный на железный крюк. На одной из стен раскинула свои ветвистые рога оленья голова. На другой - распласталась шкура бурого медведя. Середину комнаты занимал стол из почерневшего дерева, залитый воском от свечей. В углу находился топчан, заваленный одеялами и подушками, среди которых лежала молодая женщина. Кожа у неё была золотисто-смуглой, как у цыганки, жёсткие, курчавые волосы разметались по подушкам и напоминали змей с головы медузы Горгоны. Губы были плотно сжаты, а уголки чуть опущены вниз.
- Дана, тебе точно не нужно в больницу? – напряжённо спросил чернобородый.
- Андрей, в больницу мне никак нельзя, - простонала она в ответ.
«Ж-ж-ж-ж!» – вдруг послышалось из тёмного угла.
Губы Андрея дрогнули в двусмысленной ухмылке.
- Кто может звонить по этому номеру, а?
Чернобородый присел на согнутые колени и провёл рукой по полу, нащупал отверстие, отодвинул шаткую дощечку, достал из-под пола, из тайника, странного вида мобильный телефон и ответил на звонок.
- Ало?.. Дея?.. – узнал собеседницу чернобородый.
Он вообще всегда удивлялся тому, как этой бестии удавалось появляться там, где её ну никак не ждали, или звонить, как, например, сегодня, по номеру, который, казалось бы, никто не знал.
- Как ты нас нашла? – голос Андрея дрогнул, и он приготовился к самому худшему.
- Слушай меня внимательно… Вы в огромной опасности…
«Ш-ш-ш-ш...» - послышались помехи на линии.
- Ало?! Я тебя не слышу, - забеспокоился Андрей.
- Бегите, если можете, - прокричала Дея в трубку и связь прервалась.
Андрей бухнулся на пол и обхватил голову руками. Ничего определенного он пока ещё не решил, но мысли его принимали мрачный оборот.
- Они идут за мной, - слабым голосом сказала Дана и посмотрела на Андрея долгим, влажным взглядом.
Марта и Николай, тем временем, как завороженные наблюдали за действом. Они не пропускали ни единого слова и живо на всё реагировали. Они, то делали страдальческие лица, то закатывали глаза, то закусывали губы, а иногда беззвучно шевелили губами, как рыбы.
- Фух! Фух! - шумно задышала молодая цыганка и обхватила обеими руками живот. – У-у-у! Как же больно, - завыла она, как раненная волчица.
Как только схватки участились, Андрей снял котелок с огня и перелил воду в таз. К потолку поднялось белое облако пара и растаяло на глазах.
- Уже скоро, - сказал он и поднёс к топчану таз с тёплой водой, полотенца и простынь.
- Мама… дАе… – простонала Дана, и глаза её покраснели.
Превозмогая себя, она приподняла голову, едва приоткрыла веки и посмотрела на Андрея тусклым, уставшим взглядом.
- Мне жаль… мне так жаль.
- Всё будет хорошо, не останавливайся, - попросил Андрей.
Дана напряглась всем телом, лицо её побагровело.
- Ой, дАе! – истошно прокричала она.
От пылающих в очаге сучьев, комната озарилась мягким, золотистым светом. Послышался детский плач. В кухне словно повеяло жизнью и теплом. Лицо Андрея просияло живейшей отцовской радостью.
- Сын! У меня родился сын! - воскликнул он, и произвёл все необходимые манипуляции с младенцем.
Дана болезненно улыбнулась и откинула с лица чёрные, как сама ночь волосы.
- Герман… чЯво (сын), - слабым голосом сказала она и посмотрела на своего малыша. - Я отдаю тебе свою силу. Живи и исполни то, зачем ты сюда пришёл.
Младенец заплакал.
- Багала сыр чирЕклы, - на цыганском прошептала Дана.
- Что ты сказала? – спросил Андрей.
- Я сказала, что поёт он, как птица, - улыбнулась цыганка.
Штора на окне вдруг заколыхалась и бесшумно отодвинусь в сторону. В комнату ворвался жёлто-зелёный свет и озарил новорождённого. Это необычное знамение уже оповестило тех, кто ждал, и напугало других, кто итак страшно боялся.
- Они здесь, - в ужасе прошептала Дана. – Спрячь нашего сына.
- Ты мне ничего не хочешь объяснить? – возмутился Андрей.
- Пожалуйста, мы ведь договорились, что ты никогда не будешь задавать мне вопросов о моём прошлом, и будешь делать то, что я скажу.
- Хорошо. Куда мне спрятать ребёнка? – заметался по комнате Андрей.
- В подпол. И сам туда спустись.
- Что?.. А ты?
- Умоляю, сделай так, как я прошу. И чтобы ни происходило, не покидай своего укрытия.
Андрей хотел снова возразить, но не смог. Он всё ещё колебался, взвешивая решение на весах разума. Ожидание чего-то страшного, неизбежного вызвало в нём нервную дрожь и тревожило душу. Дана с трудом поднялась с топчана, отодвинула половики и открыла подпол.
- Пожалуйста, в последний раз сделай так, как я прошу, - взмолилась она.
Андрей смиренно опустил голову. Он положил младенца в корзину и спустился, вместе с ним, по шаткой лестнице в подпол. Дана закрыла крышку и задвинула половики. Со всех сторон, точно черви из земли, поползли чёрные тени. Над домом сгустилась тьма — густая, живая, тягучая. Повеяло холодом. Дана зажгла свечи в подсвечнике, рукой защищая пламя от сквозняка. Отблеск маленьких огоньков словно пронизал её исхудалые пальцы и сделал их прозрачно-розовыми.
- Ша-ш-ш-ша… - воздух вдруг наполнился странными звуками.
Это было то ли глухое бормотание, то ли чей-то неясный шёпот, то ли грустные стоны, то ли вздохи призраков.
«Шёлк!» - тихо щёлкнул замок.
Дана побелела от ужаса и качнулась. Из тёмного коридора послышался шорох шагов.
На пороге появился невысокий, коренастый мужчина в маске.
«Бом! Бом! Бом!» - зазвучали старые напольные часы, словно начав обратный отсчёт времени.
- Значит, так суждено. Делай то, зачем пришёл, - бесцветным голосом сказала Дана.
Человек в маске поднёс к губам духовую трубку – один из видов старейшего оружия индейцев и выпустил ядовитый шип. Дана вскрикнула и зажала шею рукой. Мужчина в маске погасил свечи и испарился из комнаты, словно его там никогда и не было. Послышался глухой хлопок – Дана упала на пол, широко раскинув руки.
- Что это было? - в ужасе прошептал Николай, и покосился на жену.
Густой туман, застелил всю землю, пополз по ступеням, зацепился за балки, полностью окутал дом. Марта и Николай заёрзали под окном и задрожали от страха.
- Бежим от сюда, - пискнула Марта и, несмотря на свои преклонные лета, рванула в сторону своего дома, не разбирая дороги.
Николай, будто не чувствуя старческой дряхлости, побежал за женой, не веря в то, что стал свидетелем такого, из ряда вон выходящего происшествия, о котором не то что говорить, но и вспоминать-то было страшно...