Тяга к прекрасному

 

 Спиридон Пафнутьевич Куралескин по привычке потянулся за зубочисткой после ужина, совсем забыв про недавно поставленные протезы. Рука застыла в полете, как крыло чайки. Нет, как коряга в болоте-мысленно поправил он свою неудавшуюся аллегорию.
На мониторе, как пасьянс "косынка", в который он очень любил развивать мозг, были разложены фотографии лиц женского пола. Разные. От и до. В смысле фотогеничности.
Другими словами от -дцати и до -десяти.

Куралескин был тот еще ходок по разным сайтам, в смысле где можно задарма познакомиться с женским полом. Любил он это дело. Ходить и знакомиться. Дальше не заходил, не рисковал. Регулярно насмотрелся на передачу по телевизору " Аферисты в сетях". Правда, аферисты. Но там, где есть аферисты, запросто бродят и аферистки, логично рассуждал он своей жидко-лысо-волосистой головой.

Итак, отсортировал 589 фотографий, потратив на это нужное дело пять чайников с невкусным, но полезным курильским чаем, по случаю купившем его у знакомого проводника, черт знает куда так далеко всё время ездившим.
Еще потребовалось пять кофейников с очень полезно-гадким напитком, сделанным собственноручно из выкопанных на даче и высушенных на чердаке дачи, кореньев, названных им девятисилом.
Оставил четыре фотографии. Была бы воля, со всеми бы любовь закрутил, мелькнула молнией по всем мужским местам, мысль.

Девчата были хороши. В соку. Одной-двадцать, второй-сорок, третьей-шестьдесят, четвертой-восемьдесят.
Последние две выбрал для контрасту. Чтоб всё по-честному.
Надо было решать, с кем любовь затеивать.
Но прежде надо честно глянуть в зеркало правды. То есть на себя.

Спиридон Куралескин к себе был очень критичен. Ему всего-то -десят помножить на -десят. Всё в себе нравилось. Это желто-изможденное лицо, с бороздами морщин говорило о тяготах одинокой голодной от недопития жизни. Одинокие волосья, бывшие ранее седыми от рождения прядями, ниспадали на скулы. Бороды почему-то не было, хотя она и подразумевалась. Про зубы известно. И глаза. Как угли, на которые за ненадобностью, после того, как сделан шашлык, вылили остатки чего-то.
Хватит о грустном и печальном. Очень даже благородное лицо.

Дамы с интересом взирали на него с фотографий и ждали-кого же он из них выберет, чтоб закрутить любовь. Особенно та, которой было двадцать. Кажется.
Не отставали и остальные. Так ему казалось.
Решил перемешать эту колоду, и которая первая фотомордия выпадет, та и будет обречена на затею любовью. Выпала восьмидесятилетняя.
Спиридон всегда отличался упертостью в хорошем смысле этого слова. Начал дело-доводи до конца.
Это качество его характера не подвело и сейчас. С ненужной радостью начал всматриваться в лицо девушки. Ну и что , что возраст! А на сайте все -девушки, и все-парни. Хоть тебе 18, хоть 180 лет. Так там принято. Очень миленькая приятность.

Дама была прелестна в свои восемьдесят.Брови на пол-лица, губы на всё остальное.
Подозрительно. Так не бывает, чтоб в восемьдесят и такие брови!
-Аферистка!-угадал парень Куралескин.
Сомнения начали терзать то, что осталось несгоревшим от молнии-мысли, недавно пробежавшей по всем мужским частям тела.
Сомнения были на тему-хочу-не хочу, надо-не надо. В смысле затеивать любовь.  Затеивать надо надолго. Но ей всего-то восемьдесят, а ему-то...столько не живут, в смысле -не затеиваются любовью.
Совсем забеспокоился Куралескин и плюнул.
На чертА надо! Бабе восемьдесят, за губы еще поймать надо, брови будут всё время мешаться, не говоря уж о других частях тела...

Вон на первом этаже паспортистка Зульнухра живет, паспорта всем подряд выдает, правда сама неопределенного возраста. Ну и причем здесь возраст, когда нижняя часть тела от сидения в паспортном столе , стала на этот стол похожа?
Спиридон Пафнутьевич Куралескин с облегчением вздохнул. Тяга к прекрасному победила. Взяла своё.
Решил назавтра к паспортному столу подкатить. Решено.