Далекие 30-е годы…
Вспомнились рассказы родных о далеких 30-х,- о годах сплошной коллективизации, в ходе которой государством проводились принудительные хлебозаготовки 1929 года, приведшие к голоду сельского населения хлебородных регионов страны. Для проведения ускоренного курса индустриализации требовались большие валютные вложения. Путем политического решения вопроса за счет экспорта зерна за границу, с целью получения кредитов, И.В. Сталин издал распоряжение форсировать изъятие зерна у крестьян.
Для селян, проживающих на зерновых территориях, установили невыполнимые задания по сдаче зерна в закрома Родины. Так государство решило проучить сельских жителей, саботирующих вступление в колхозы, с помощью голода, и одновременно решить вопрос с кредитами на индустриализацию страны. В селах создали специальные комиссии из надежных активистов, которые ходили по всем домам и выгребали зерно у селян, не оставляя ничего на посев и пропитание семьям.
Наиболее рьяные исполнители забирали даже испеченные лепешки со столов на глазах голодных детей, а если что и падало на пол, нередко со злостью растаптывали башмаками. В руках вершителей людских судеб имелись длинные металлические штыри, ими прокалывалась земля вокруг дома, в саду, в огороде, особенно в более мягких местах, забирали все, до последнего зернышка. Люди как могли, пытались спасти себя и близких от неминуемой голодной смерти, прятали продукты, зерно, картошку, засыпали в проемы между стен, зарывали в саду.
Семья Кандауровых, в 1930 годах проживала на хуторе Первомайском на Кубани по соседству с моим прадедом, Гридневым, кормилась за счет подсобного сельского хозяйства.
Как-то в один из осенних дней, когда, казалось, само небо насупилось над селом, взяв его, словно клещами, в свои мощные тиски, нагрянула такая комиссия и в дом Кандауровых, которые являлись кумовьями моего прадеда, крестными родителями младшего их сынишки Петьки. Бойкая девушка комсомолка громко, по-хозяйски, потребовала:
- Ну… говорите, где припрятали зерно, картошку?
- Да нету у нас ничего, кроме больных стариков, да своры голодных ребятишек, - запричитала Дарья, и заголосила на весь двор. Двое крепких мужиков обшарили все в доме, забрали продукты, попавшиеся на глаза, вышли в сад и стали искать зерно. Особенно старался один, с ярко-рыжей козьей бородкой и равнодушными, блеклыми, бегающими в разные стороны выпуклыми глазами.
- Где тут у нас зерно лежит? – весело приговаривал он, подмигивая правым глазом маленькому Петьке, который ходил следом кругами, принимая все это за увлекательную игру. Рядом с ним, открыв рты, стояли два брата одногодка, и старшая белобрысая сестра Нюрка.
И тут глупенький, тощенький малец Петька, желая показать себя взрослым и всезнающим, закричал, на свою беду, тонким голоском:
- Я знаю, где зерно зарыто!
- А ну, показывай, казак, где?
- Да, там, в огороде! – и пальцем указал место.
- А-А-А!!! – издала протяжный вопль Дарья, срывая с головы косынку.
- Хоть на посадку оставьте! - заголосила, обливаясь горькими слезами. Но проверяющие все выгребли, загрузили на телегу и увезли на пункт приема зерна.
А голодный Петька растеряно стоял и не понимал, почему плачет мамка,
почему ругается отец.
Сильно досталось маленькому Петьке от родителей, но что поделаешь, зерно не вернешь.
Семье Гридневых, повезло больше, чем их кумовьям.
- А ну, подавай мне по ведру кукурузы, а я буду высыпать. И штоб нигде не зернышка! – скомандовал муж Варваре.
Вдвоем они засыпали зерна кукурузы в трубу печи, прикрыли, присыпали золой, и комиссия, исковыряв железным прутом весь огород и сад, его не нашла. Эти небольшие, припрятанные запасы и спасли от голодной смерти всю их большую семью. Бывало, придет к ним дочка, из станицы, за несколько верст пешком, наберет немного кукурузы, и несет домой обратно. А там ее ждут голодные ребятишки, мамку выглядывают. Перемелют на ручной мельнице, просеют и пекут хлебцы, и супчики варят, разбавив зеленью. Забирали, судили, и сажали в тюрьму всех, кто брал с поля колоски пшеницы для своих детей. Некоторые села огородили от городов, вооруженные солдаты стояли и вылавливали тех, кто шел туда, чтоб обменять вещи на продукты, могли на месте застрелить, особенно это касалось мужчин. Женщин еще как-то пропускали, и те за многие километры, пешком, ходили обменивать на продукты все, что имелось ценного в хате.
Точно такая ситуация сложилась на Украине, в густонаселенных, хлебородных ее районах. Родственник вспоминает, как нагрянули к ним домой активисты и все забрали, ничего не оставили. В составе комиссии пришла деловая жена брата. И потом, спустя много лет, они не общались и обходили ее стороной.
И вот в один из холодных, зимних дней, когда отец не мог смотреть на худые, голодные лица ребятишек, он помолился Богу с просьбой о милости, вышел на улицу, и повлекла его неведомая сила далеко в поле.
Может, хоть что-то, хоть картошину мерзлую найду, - думал невеселую думу, медленно ступая по промерзшей земле, спотыкаясь о кочки. И тут вдали заметил небольшой бугорок, подойдя поближе, присмотревшись, увидел присыпанный снегом мешок. В нем лежала пшеница, это было спасением жизни всей большой семьи.
Насыпал полные карманы, поблагодарил Бога за помощь, и быстро поспешил домой. Каждый день ходил он в поле к мешку-спасителю, набирая карманы зерна. Изредка попадалась мерзлая, грязная, картошка, она не отмывалась, но и такой радовались, варили ее, толкли в супе. А там и весна подошла, легче стало, выручали разные съедобные коренья, их варили, мололи на самодельной, железной мельнице делая лепешки, потом появилась в огороде лебеда, крапива, дикий щавель и другая зелень.
Были и случаи людоедства. Об одном таком мне на днях рассказала мать, проживавшая на Кубанском хуторе, где это случилось, сейчас ей 81 год. У одной матери было 5 детей, а мужа не было, умер. Помощи ей ждать не приходилось. И вот наступила та самая последняя черта, когда закончилась вся еда, и им никто не помог, на печи сидят голодные, обессилевшие, дети, плачут и есть просят. Тогда обезумевшая мать вывела в коридорчик старшую дочку, там убила ее топором, разрезала на маленькие кусочки и варила, кормила остальных детей. Те ели и ничего не понимали. Опять закончилась еда, она вывела вторую, старшенькую, и ее съели остальные дети. Соседи заметили, что не появляются двое ее детей, заподозрили неладное, и остановили мать-убийцу. Детям начали приносить понемногу еду, кто одну картошинку, кто еще что, этим они и спаслись.
Семья казаков Гридневых, моих прадедов, до революции считалась крепкой, зажиточной. Жили на Кубани, держали стадо коров, стадо лошадей, овец, большую пасеку. Сами, большой семьей обрабатывали поля, работали у них и наемные работники, кормились вместе с хозяевами за одним столом. Работников старались сытно кормить, считалось, что если он хорошо ест, то и работать будет так же. Имели небольшую лавку, где приторговывали керосином, разными скобяными изделиями. Когда свершилась революция, братья не пошли воевать ни за большевиков, ни за белогвардейцев. Поэтому, как заходят в станицу победители, так их и бьют, и красные бьют, и белые. Как-то ранним утром, когда солнце проснулось на зорьке и птицы весело щебетали в саду, забрали большевики двух старших братьев, и повели на расстрел.
Ну вот и все, прощай, станица! – тоскливо подумал молодой казак Иван, с завистью посматривая в бесконечное, дымчатое небо с редкими, пушистыми облаками. – Сколько места на земле, а людям все мало, и нет им покоя. И почему спокойно, в мире не живется?
А вел их на расстрел кум, Никифор, с ружьем за плечом, он в большевиках ходил. Вывел за околицу, а они начали его уговаривать:
- Кум, Никифор, отпусти нас! Ни за что пропадаем! Мы тебя отблагодарим! Много добра привезем! А Никифор был беден, поэтому в красные и пошел. Отпустил он их с миром. На следующий день мать сложила в повозку всякого добра, и сала, и мяса, и меду, и чего только не положила, и отвезла в благодарность семье Никифора. И братья остались живы. Началась коллективизация, забрали все нажитое нелегким трудом у Гридневых, и земли, и хаты. А какие сады цветущие и плодоносящие у них стояли! А теперь на их месте выстроены дома людей. Мать часто мне их показывала, когда мимо на речку купаться ходили. И сослали семью Гридневых в далекие Астраханские земли к верблюдам, туда, где ветер пески разносит, да кусты перекати-поле гоняет. Не тронули только старшую дочь, Матрену, успевшую выйти замуж и поменять фамилию.
И вот как-то прислали родители ей весточку, мол, приезжайте и вы сюда, здесь хорошо. А у Матрены уже четверо малых детей подрастали, собрали они свои пожитки и поехали в далекие Астраханские степи, в село Романовку. Долго добирались, утомившись в далеком пути, а там после плодородных Кубанских земель встретили их пустынные степи с редкими, сиротливо стоящими, кустиками, да сухой ветер, осыпающий песком лица.Народ в жару хлопок в подвязанные мешочки собирает, да на бахче работает. Прямо там, на бахче на зиму сушат арбузы и дыни. А они росли крупные, сладкие, рассыпчатые.
Одной из больших проблем на песчаных, солончаковых землях было отсутствие воды. Ее доставали из глубоких колодцев верблюды, двигаясь по кругу. Разливали в бадьях по деревянным корытам, поили животных. Маленькая Мария до сих пор помнит, как она начала дразнить огромного, горбатого верблюда, плюнула в него, а верблюды – умные животные, этого не любят. Тот грозно взглянул на нее и плюнул в ответ, обдав все лицо липкой слюной. И еще, они не переносят многие запахи. Сидящий на верблюде мужчина издал определенный звук, объевшись дынь. Верблюд стал бить его своими горбатыми шишками, пока тот не слез с спины. Он мог плюнуть и в рядом стоящего человека, если тот издаст такой запах. Об этом знали все.
На новом месте редко перепадали дожди, не то, что на Кубани, воздух стоял сухой, раскаленный.
И вот однажды, после изнурительной жары, пошел долгожданный, сильный ливень и полностью заполнил водой большую яму. Дно ее плотно выложено из верблюжьей шерсти, так, что вода не уходила вниз в пески и долго стояла. Ведь она ценилась на вес золота, с глубокого колодца набрать ее не так просто. В эту яму с водой сбежались купаться и дети, и верблюды, всем места хватало! Такие дни надолго запоминались и детворе и животным.
Марии исполнилось 5 лет, когда ее попросили отнести обед деду на бахчу, где он работал и заготавливал на зиму сушку из арбузов и дынь. Взяв в руки небольшой узелок с едой, пошла по песчаной дорожке в поле, по пути требовалось пересечь глубокую канаву, и тут она увидела рядом с тропинкой свернувшуюся в клубок змею. Та, пригревшись, мирно спала, поблескивая на солнышке. Нерешительно потоптавшись на месте, Мария догадалась пройти дальше, обойти ров и вовремя принесла еду деду. Сейчас Марии 81 год, и она до сих пор вспоминает этот случай. Но недолго прожила ее семья в Астраханской пустыне.
- Ничего здесь нет хорошего! – в один из осенних дней разочарованно сказала Матрена своему мужу, Андрею.- И зачем они нас сюда позвали, сорвали с места? Собрали вещи и уехали обратно на Кубань.