Письменные упоминания об этом коренном индейском народе Флориды, появились благодаря дневникам Эрнандо де Эскаланте Фонтанеды, написанные им в 1575 году.
Корабль, на котором плыл Фонтанеда в 1549 году, затонул у побережья Флориды. Экипаж и пассажиры были захвачены в плен индейцами калуса, среди которых, молодой тогда еще Фонтанеда, прожил целых семнадцать лет, пока не был выкуплен первым губернатором Флориды Педро Менендесом де Авилесом.
Как мы уже знаем, калуса, во времена плена Фонтанеды, занимали господствующие положение среди иных индейских племен на большей части полуострова. Их данниками были и народы, населявшие восточное побережье Флориды, в точности территорию мыса Канаверал, и народы южной оконечности полуострова, включая архипелаг Флорида-Кис.
В описании топографии страны калуса Фонтанеда не обошел вниманием бассейн озера Окичоби, где находился город Гуаката (Guacata), вокруг которого были также расположены множество мелких рыбацких индейских деревень. «Они (калуса – И.К.) властвовали над Майаими (Mayaimi – в переводе с языка индейцев «большая земля» – И.К.), где на озере Майаими (так во времена Фонтанеды называлось озеро Окичоби – И.К.) стоял город Гуаката. Этот город был столицей туземцев подвластных калуса. Вокруг города в юго-восточной части озера располагались малые деревни этих туземцев, в которых проживало по 30-40 человек…Эти индейцы населяют весьма болотистую местность страны калуса. У них нет никаких предметов и вещей испанцев, которые в изобилии имеют калуса. Мужчины города Гуаката ходят голыми, а тела женщин покрывает шаль из пальмовых волокон».
Подлинного названия народа проживавшего на юго-востоке озера Окичоби, а также между этим озером и рекой Сент-Люсия на востоке полуострова не установлено. Неизвестен также и язык, на котором говорили вождества Гуаката. «Гуаката» – это, как указывает Фонтанеда, столица племени туземцев, которое в его время (ХVI в.) являлось вассалом короля калуса Карлоса. Поэтому по названию этого главного города, испанцы в период первой волны колонизации Флориды, определяли индейский народ, проживавший на территории от юго-восточного берега Окичоби до реки Сент-Люсия.
В ХVII веке за племенем гуаката закрепилось альтернативное название «Санталуцес» (Santaluces), которое использовалось в испанских документах даже после исчезновения племени в 1700-х годах. Термин «санталуцес» происходил от одноименного испанского форпоста Санта-Люсия, основанного в период 1565 – 1566 годы в южном течении реки Сент-Люсия.
Культура предков индейцев гуаката, как и предков их восточного соседа народа джиага, исторически, как считают некоторые исследователи относиться к археологической культуре «Восточного Окичоби». Народы этой культуры активно использовали как ресурсы океана, так и водные ресурсы внутренних районов полуострова.У восточного побережья озера Окичоби люди появились в конце архаического периода, и расцвет их культуры приходиться на 1000 год до нашей эры. Сфера культуры «Восточного Окичоби» представляла уникальное сочетание курганных насыпей, земляных сооружений и керамики, при чем большая часть последней не имела какой-либо художественной обработки. Артефактов представленных изделиями из древесины, кости, раковин и акульих зубов, в данном регионе найдено не много, поэтому ученым трудно говорить о принадлежности гуаката (санталуцес) к указанному типу археологической культуры.
Что же касается земляных сооружений, то со всей ответственностью ученые заявляют, что палеонарод на базе, которого позднее сформировалась культура охотников и собирателей гуаката, свои поселения окружал глубокими рвами.
Курганы «Восточного Окичоби», как полагают исследователи, были построены в период II-IV веков до нашей эры и имели в основном церемониальное назначение. Также на вершинах курганов индейцы располагали свои жилища, что позволяло защищать их от наводнений в сезон дождей. В целом индейцы Восточного Окичоби, практически большую часть суток проводили вне своего жилища, проводя время на открытом воздухе. Для отдыха индейцы сооружали гамаки, и устанавливали их в дубравах у воды, о чем говорят места, где находились многочисленные «навозные кучи». В районе Восточного Окичоби (округ Мартин, штат Флорида) ученые выделили сосредоточение 49 навозных куч, пять из которых являли собой довольно-таки крупные сооружения. Все это указывает на то, что в местах концентрации курганов некогда существовал комплекс целого ряда древних поселений.
Огромный курганный центр (14 акров земли) культуры «Восточного Окичоби» размещается на территории современной области Корбетт и состоит из 23 курганов, построенных в период 500 до н.э. – 1650 годы н.э..
Большое количество курганов расположено в многочисленных лиманах реки Сент-Люсия, на территории современного округа Палм-Бич. Именно там ранее концентрировались поселения тех индейцев, которые потом около 750 года до н.э. заселили юго-восточное побережье озера Окичоби, сформировав этническую общность, названную испанцами «гуаката».
Таким образом, территория народа гуаката располагалась между землями индейцев джиага, проживавшими на востоке полуострова и восточным побережьем озера Окичоби. Земли западного побережья озера Окичоби населяло племя майаими. Гуаката и майаими, как считают ученые, на протяжении всей истории были тесно связаны с калуса не только географически, но и в культурном плане.
Город Гуаката представлял вождество, которым управлял кацик.
В подчинении города Гуаката находились 24 деревни (города), располагавшиеся в окрестностях озера Окичоби. «Кроме города Гуаката на озере Майаими (т.е. Окичоби – И.К.) есть и другие города, – писал Фонтанеда. – Это города: Кутеспа, Тавагуими, Томсобе и Энемпа. Есть еще 20 городов, названий которых, я, к сожалению не помню».
Фонтанеда очень подробно описал рацион питания индейцев гуаката. По его словам они питались корнями озерных растений, рыбой, аллигаторами, змеями, различными видами птиц, ели мясо оленей, крыс, пресноводных черепах и других «отвратительных рептилий».
«У них (гуаката – И.К.) есть свой «хлеб» – корни какого-то растения, – писал он. – Это их обычная еда, которую они потребляют большую часть времени. Стебли этого растение поднимаются прямо из озера, но порой, когда стоит высокая вода, они не могут достать его, и вынуждены обходиться без этого «хлеба. У них также много хорошей рыбы, и других корней, по вкусу похожих на трюфель. В сезон охоты они предпочитают добывать дичь, и есть мясо оленей и птиц. Эти индейцы едят лагартос (аллигаторов – И.К.), змей, водяных крыс, черепах, которые живут в озере, и многое другое, если перечислять, то не будет конца», – отмечал Фонтанеда.
Фонтанеда за время нахождения в индейском плену изучил четыре туземных языка, включая диалекты языка калуса, но совершенно не понимал языков, на которых говорили племена восточного, приатлантического побережья Флориды. Язык соседствующих с гуаката племен аис и джиага резко отличался от языка калуса, поэтому Фонтанеда не мог точно определить, на каком языке говорили индейцы юго-восточного региона озера Окичоби. Однако в своих мемуарах Фонтанеда ссылается на некоего Педро Вискайно – пленника индейцев аис, который, как утверждает Фонтанеда, хорошо понимал речь гуаката и джиага, сравнивая ее с диалектами индейцев племени майяка, проживавшими в центральной Флориде в долине реки Сент-Джонс, и майяджака, населявшими район мыса Канаверал.
Кораблекрушения в ХVI веке являлись случайным источником доходов для племен, населявших прибрежную зону. От количества ценностей поднимаемых индейцами со дна моря зависело их благосостояние, которое порой определяло степень могущества того или иного племени на полуострове. В систему дайверовского бизнеса были вовлечены все племена, входившие в состав военно-политического союза возглавляемого калуса. Король калуса Карлос, как отмечал Фонтанеда, заставлял подвластные ему племена делиться с ним большей частью сокровищ, которые они поднимали с кораблей европейцев потерпевших крушение.
Индейцы гуаката, вели плотный торговый обмен с соседями восточного побережья, в связи с чем, кацик города Гуаката также имел в собственности честь ценностей с затонувших кораблей. «Я хочу сказать о том, что индейцы аис были богатейшим народом в этих местах. В их руках находилось много слитков золота, серебра и разных ювелирных изделий, сделанных руками мексиканских индейцев, – писал Фонтанеда. – Этими предметами аис, джиага, гуаката и майяджака делились с королем Карлосом, который забирал себе лучшее, или то, что ему понравилось больше. Однажды, кацик Гуаката скрыл от Карлоса некую часть сокровищ, которую выменял у аис. Когда Карлос узнал об этом, то направил в Гуаката военный отряд калуса. Прибыв в город, военачальник калуса приказал сжечь дом кацика гуаката, если тот откажется выдать часть утаенного. Кацик гуаката не стал искушать судьбу и отдал полагавшийся куш Карлосу. Забрав ценности, калуса прилюдно избили кацика гуаката палками, в назидание того, что они впредь не намерены мириться с обманом союзника».
С приходом во Флориду испанских конкистадоров, история индейцев племени гуаката развивалась сообразно изменившимся политическим условия.
В 1565 году испанцы во главе с Педро Менендесом де Авилесом попытались основать форт на территории племени аис. С этой целью отряд испанских солдат численностью 100 человек, на двух кораблях выступил на юг по реке Сент-Люсия. Однако по ходу суда сели на мель, и команда была вынуждена, после разгрузки шхун в пешем порядке добираться до города индейцев аис под названием Хобе (Джобе). В этом месте испанцы основали колонию Юпитер, и чуть севернее для защиты колонии построили форт Санта-Люсия.
Поблизости от форта находились деревни индейцев племени гуаката, которые сразу же вступили в конфликт с испанцами. Форт Санта-Люсия просуществовал всего четыре месяца, и в результате поднятого гарнизоном мятежа был заброшен. Гуаката преследовали отступавших к Сент-Огэстину испанских солдат, в связи, с чем испанцы, как полагает исследователь У.Сирс, окрестили этих индейцев как «санталуцес». Это название закрепилась за теми индейцами гуаката, которые проживали по соседству с племенем аис, и впоследствии наименование «санталуцес» постоянно фигурировало в испанских записях.
К началу ХVII века конъюнктура взаимоотношений внутри Конфедерации калуса стала мяться. В результате перенесенных массовых заболеваний, сокращения численности населения и недоверия испанской экспансионистской политике, калуса утратили доминирующее положение в Конфедерации, и были вынуждены изолировать себя от контактов с внешним миром. Этим положением воспользовались союзники калуса и некогда их вассалы индейцы аис, которые быстро укрепили свое положение среди соседствующих племен и возглавили альянс, распространив свое влияние на территорию всей юго-восточной Флориды, мыса Канаверал и испанской колонии Юпитер. Такое положение за аис сохранялось вплоть до 1702 года – времени начала войны Испании и Англии за Юго-восток Америки.
Озерные индейцы гуаката, а также индейцы санталуцес к этому времени стали частью альянса возглавляемого племенем аис. Более того, они смешались среди аис посредством смешанных браков, унаследовали их язык и материальную культуру.
Губернатор Флориды Педро де Ибара, как отмечалась в предыдущих главах в отличие от предшественника Педро Менендеса де Авилеса, рассматривал племена Флориды в качестве политических и экономических партнеров, в связи с чем, установил с аис дипломатические отношения. Река Сент-Люсия стала границей учрежденной де Ибара «Провинции Аис», официально провозглашенной еще при де Авилесе в 1565 году. Охрану границ провинции де Ибара поручил осуществлять индейцам санталуцес, которые превосходно знали не только местность, но и вели борьбу с контрабандистами. «Санталуцес сущие дьяволы, – писал де Ибара королю Испании, – не одно каноэ контрабанды не прорвалось сквозь устраиваемые ими на болотах засады. Они честны и держат слово. Они замечательные деловые партнеры, на которых можно положиться».
Помимо охраны водных границ, индейцы гуаката (санталуцес) привлекались губернатором к дайверским работам – поднятию со дна моря грузов затонувших испанских кораблей, а также использовались в качестве перевозчиков грузов, по внутренним районам Провинции.
Педро де Ибара проводил политику мирного сосуществования с индейцами Флориды, ибо отчетливо понимал, что испанские поселения целиком зависят от индейского продовольствия. Он также понимал, что силой отбирать у индейцев продукты питания, как это делали его предшественники, глупо, и поэтому, для решения вопроса о закупках писал королю: «Ваше Величество, сем свидетельствую, что для должного развития христианских колоний Ла-Флориды необходимо стабильное поступление провизии. Прошу Ваше королевское Величество внимательно рассмотреть мое предложение о выделении из казны ежегодной субсидии (situado) для покупки продовольственных товаров у индейцев аис, санталуцес и сурукуи. С гранд-капитаном (верховным вождем альянса аис – И.К) этих племен на этот счет уже имеется предварительная договоренность».
Действительно в 1605 году в Сент-Огэстине де Ибара заключил договора о мире и сотрудничестве с двадцатью вождями прибрежных индейских народов. «Я заключил договор с Гранд-капитаном аис, его заместителем (mandador – заместитель – И.К.) из племени сурукуи вождем Чико, а также вождем санталуцес Доном Луисом. Понимаю, что для поддержания отношений с указанными вождями местных индейцев требуются терпение, выдержка и дипломатия», – докладывал де Ибара королю.
Несмотря на оптимизм, который испытывал губернатор Флориды, партнерские отношения с вышеуказанными племенами были далеки от совершенства, но, тем не менее, как говориться: «Процесс пошел».
Еще в ходе визита вождей в Сент-Огэстин губернатор ознакомил их с основами христианской религии и предложил в этой связи услуги испанцев по конфирмации индейских детей при католических миссиях. Францисканский монастырь, который посетили вожди, весьма впечатлил их. Вождь санталуцес Дон Луис (настоящее имя его неизвестно – И.К.), когда ему объяснили, что христиане в своих храмах чувствуют присутствие Бога, вообще отказался уходить, и решил остаться, чтобы встретиться здесь с Богом. «Мне долго пришлось уговаривать его, чтобы он не мучил себя ожиданиями, – вспоминал де Ибара, – ибо присутствие бога, говорил ему я, человек ощущает сердцем. Разумеется, он меня не понимал и, полагаю, поэтому был несколько разочарован».
Отсутствие результатов обращения индейцев санталуцес в христианство, объясняется духовным разочарованием, постигшим в первую очередь их вождя Дона Луиса.
В конце 1605 года на юго-восток озера Окичоби, где проживали озерные гуаката (соплеменники санталуцес), де Ибара отправил экспедицию, во главе с капитаном Фернандесем. Задача этой экспедиции заключалась в установлении с этими индейцами добрососедских отношений. К сожалению письменных источников, в которых содержалось бы описание хода и результатов экспедиции Фернандеса не сохранилось, поэтому мы не знаем, какую политическую позицию по отношению к испанцам на то время занимали кацики озерных гуаката.
Используя свое влияние на кациков прибрежных восточных племен, де Ибара неоднократно выступил посредником в урегулировании возникавших между племенами альянса споров и конфликтов. Так в 1609 году санталуцес поссорились с джиага из-за ценностей, которые и те, и другие поднимали с затонувших кораблей. Конфликт кациков едва не привел к широкомасштабной войне, в которую на стороне санталуцес «впряглись» и аис. Благодаря вмешательству губернатора, задобрившего подарками кациков джиага, конфликт удалось притушить. Но, тем не менее обстановка на южной границе Провинции продолжала оставаться напряженной.
Положение ухудшилось к 1618 году, когда против испанских властей совместно выступили санталуцес и джиага. В то время губернатором Флориды был назначен Хуан де Салинас, который, по словам короля Испании «напрочь распустил индейцев». Индейцы альянса вышли из-под контроля губернатора и стали систематически нарушать достигнутые ранее губернатором де Ибара договоренности.
Санталуцес, вместо того, чтобы незыблемо охранять водные границы Провинции, пресекая контрабанду, сами превратились в пиратов и контрабандистов. Более того, они самостоятельно без учета мнения испанских колониальных властей, стали решать, торговать им с иностранными судами или грабить их. Все это озадачивало губернатора, который не видел иного выхода, как введение в действие силового варианта решения проблемы.
Сообщение о том, что у берегов юго-восточной Флориды сел на мель галеон «Нуэстра Сеньора де Аточа» (Nuestra Senora de Atocha), заставило губернатора Хуана де Салинаса спешно выдвинуться к месту происшествия с отрядом солдат, дабы опередить появление там индейцев, охотившихся по побережью на потерпевшие крушение корабли. Когда де Салинас прибыл к месту, то застал там уже останки сожженного корабля, команда которого была перебита индейцами санталуцес. Груз с корабля также отсутствовал.
«Увидев это, я забеспокоился, – писал де Салинас в 1622 году, – корабль с сокровищами, которой проходил по каналу (имеется ввиду искусственный, построенный индейцами канал Хиллсборо – И.К.) не рассчитал фарватер и сел на мель. Тут-то их (команду корабля – И.К.) и поджидали коварные санталуцес. Я направил сержант-майора Гариба к мысу Канаверал с 40 солдатами, куда по всей видимости двинулись санталуцес, для того чтобы сбыть груз гранд-капитану аис, а сам пошел к другим городам этих индейцев, в надежде отыскать груз. Но по дороге, кроме опустошенных разбитых сундуков, разбросанных тряпок, гниющего табака и трех ветхих индейских лодок, я ничего существенного не нашел».
В период 1622 – 1623 годы, по данным испанских источников, в гаванях, на территории, принадлежавшей племени санталуцес, испанцы постоянно обнаруживали останки своих кораблей, подвергшихся разграблению индейцами.
В 1699 году севернее острова Юпитер, как указывалась в главе повествующей о индейцах аис, потерпело крушение английское судно «Реформация», на борту которого находился купец из Ямайки Джонатан Дикинсон и его семья, следовавшие в Филадельфию. На берегу, как известно, путников повстречали индейцы джиага и аис, которые разделив между собой добычу, поделили и пленников. Дикинсон и его семья попали в город Хобе (Джобе) откуда пленников, подумав, что они испанцы, индейцы аис отправили в Сент-Огэстин через территорию союзного им племени санталуцес.
В своем дневнике Дикинсон писал: «Город санталуцес лежал севернее города Хобе. Индейцы (аис – И.К.) сказали нам, что до этого города два-три дня пути, и что по прибытию туда санталуцес сначала перережут нам глотки, отрежут головы, а потом поджарят и съедят».
Но по прибытию в город индейцев санталуцес, стоявший на берегу реки Сент-Люсия, Дикинсон и еже с ним нашли его абсолютно тихим и безмятежным рыбацким селением, где индейцы для того, чтобы накормить путников приготовили им «барбекю» из мяса аллигатора. Угощение англичане принимали в доме кацика, где также присутствовали советники вождя санталуцес и представитель союзного племени аис. «Кацик санталуцес, закончив часовую речь, взял небольшую паузу, которой воспользовался странный индеец из Хобе (аис). Сделав церемониальное движение, он вышел из дома и отправился к своей лодке, взял подарки, которые привез кацику и вручил их ему под аплодисменты окружающих», – писал Дикинсон.
Жест уважения, которое сделал представитель племени аис по отношению к кацику индейцев санталуцес, говорит о том, что последние занимали в военном альянсе равноправное положение наряду с племенем аис, несмотря на то, что аис, по сути, являлись доминирующим племенем в этом альянсе.
По подсчетам Дикинсона в то время на территории племени санталуцес находилось десять городов, один из которых был столицей, где восседал «верховный король» санталуцес, которому, по словам Дикинсона кацик города Джици (город индейцев аис – И.К.) «привез много корзин сушеных ягод».
Журнал Дикинсона фактически отражает последний взгляд на свободных индейцев санталуцес, до того как они исчезли из анналов истории. Меньше чем через семь лет, после встречи с Дикинсоном, племя санталуцес подверглось нападениям направляемых англичанами индейцев ямаси. В период 1702 – 1703 годы сводный отряд из воинов ямаси и английских солдат под командованием капитана Томаса Найярна пришел во Флориду из Южной Каролины и опустошил практически все города санталуцес, располагавшиеся на территории современного округа Палм-Бич. Тех санталуцес, кого Найярн не уничтожил, захватил в плен, и продал на невольничьем рынке в Чарльстоне.
Рейды во Флориду индейцы ямаси продолжали еще на протяжении последующих одиннадцати лет, результатом которых было все тоже опустошение деревень коренных индейских народов. Испанские власти никак не могли противостоять начавшемуся процессу их истребления племенами пришельцев. В обращении к королю Испании губернатор Флориды Франсиско де Карколес Мартинес писал в 1708 году: «У нас не хватает сил и средств, чтобы воспрепятствовать серии постоянных налетов союзных англичанам индейцев. Их отряды беспрепятственно вторгаются во Флориду и проводят боевые действия в отношении населения наших поселений и миссий. Англичане снабжают своих индейских союзников ружьями, пистолетами и кинжалами. Они призывают индейцев опустошать всю территорию по побережью и к югу».
В качестве убежища для коренных индейских племен Флориды, подвергшихся нападениям племен-пришельцев, испанцы в начале 1700-х основали недалеко от Сент-Огэстина миссию Индиос-де-ла-Коста (индейцы побережья), где в 1711 году поселили 137 человек коренных флоридцев, в том числе и остатки санталуцес.
Согласно испанской переписи 1759 года оставшиеся в живых 9 представителей племени санталуцес, были переселены в миссию
Номбре-де-Диос, откуда в 1763 году в составе остатков иных коренных племен Флориды, были перевезены испанцами на Кубу.
Что же касается гуаката, проживавших на юго-восточном побережье озера Окичоби, то они, как и их восточное соплеменники санталуцес, также подверглись истреблению со стороны племен пришедших с материка.
Миссионеры иезуиты в 1740-х года попытались определить остатки озерных гуаката в миссию, которую хотели основать в заливе Бискайн, но эта попытка оказалась неудачной, по причине того, что остатки гуаката к тому времени мигрировали в районы южной оконечности реки Сент-Джонс. Миграция произошла по причине уничтожения городов и миссий Провинции Аис, где окормлялись местные племена, отрядом капитана Найярна.
Иезуит отец Джузеппе Савара Алана писал в 1743 году: «Все они (индейцы которых иезуит попытались поселить в миссии в заливе Бискайн – И.К.) являются остатками народов некогда входивших в империю короля Карлоса (калуса – И.К.). Такие малые группы этих племен (более 100 душ)
как маяими, санаталуцес (гуаката), майяка, сегодня слились между собой, и трудно представить, что еще 20 лет назад они воевали друг с другом. Через несколько лет, как я полагаю, они исчезнут вообще, по причине того, что не желают отказываться от своего варварского образа жизни, или из-за того, что пьют ром, в таких количествах, пока не лопнут, или от того, что их выкосили наши болезни, которых они переносить не могут, или же потому, что многие из них попадают в рабство к ючи (племя пришельцев – И.К.)».
Последнюю точку в письменной истории гуаката (санталуцес) поставили записи британского геодезиста и картографа Бернарда Романса, который по заданию английских колониальных властей в период 1769 – 1770 годы исследовал район реки Сент-Люсия.
Романс, в своей работе «Краткая естественная история Восточной и Западной Флориды», опубликованная в 1775 году, указывал на факт того, что один из его проводников был захвачен в плен дикарями, селения которых располагались на юго-востоке озера Окичоби. «Этот человек рассказывал мне позже, что индейцы везли его по реке Сент-Люсия в свое поселение на берегах озера, называемое Майякко. На мой взгляд, по этому тракту ранее перемещались враждебные дикари, которых называли гуаката или санталуцес».
Как полагают, ученые город Майякко, ко времени описываемом Романсом, был поселением, где проживали индейцы смешанных племен, и располагался на территории, ранее принадлежавшей народу майяка, то есть округе Мартин. Позже и это поселение исчезло, а его жители, как думают исследователи, в том числе и гуаката (санталуцес), часть которых по каким-то причинам не эмигрировала на Кубу, просто слились с народом семинолов, хотя документов подтверждающих данное предположение у историков нет.