Пришёл в себя Агнияр уже в тесной камере. Лежал он на соломе, прикованный за ногу к стене массивной цепью, нож, само собой, отняли. Свет проникал снаружи через небольшое окошко, слегка разжав одно из звеньев, богатырь освободил ногу, получив возможность обследовать свою темницу. Хотя что там было обследовать? Ворох соломы, да рядышком ушат для справления нужды. Но Агнияра интересовало окно и дверь. Окно оказалось слишком маленьким – едва голова сможет пролезть, да и то было забрано толстыми прутьями. Ни стекла на нём, ни даже бычьего пузыря – зимой в этой камере околеешь. Но сейчас, пока стояло лето, данный фактор имел свои плюсы, ибо окно пропускало хоть немного свежего воздуха. И так в темнице стояла невыносимая вонь – дурно пахло из ушата и обоссаных кем-то стен, несло запахом плесени и гнили, видать солому меняли не часто. Дверь тоже ничем не порадовала - дубовая, обитая железными полосами, в ней виднелась прорезь для витиеватого ключа. Слегка надавив плечом, богатырь убедился, что дверь держит не только замок, знать ещё и несколько засовов снаружи, да и петель не две - поболе. Косяк тоже железный – не вынесешь.
Вновь надев на ногу цепь, Агнияр принялся размышлять. Если через окно и дверь выбраться невозможно, оставался один путь – дождаться, пока принесут пищу, перекинуться в беролака и разметать стражников. Но днём на княжеском дворе дружинников много, так что уйти ему не позволят. Да, заберёт он с собой немало ратников, убив ни в чём не повинных людей, выполняющих приказ, но главное – какой смысл, если самому живым не выбраться? Значит сидеть и ждать какой-нибудь оказии, может стражника ночью покликать, а там, пока дружина сбежится, появится шанс улизнуть. Хотя и тот шанс будет весьма призрачным – стены у княжеских палат высокие, на воротных башнях стража – вмиг стрелами утыкают так, что любой ёж за своего примет.
Агнияр сидел, предаваясь грустным думам, как вдруг снаружи звякнули засовы, дверь отворилась, пропуская княгиню со стражниками, нёсшими пищу и воду.
- Оставьте нас вдвоём, - повелела иноземка.
- Но княгиня, ты же видела, на что сей богатырь способен.
- Не бойтесь, ничего он мне не сделает. И сколько раз вам говорить, что обращаться ко мне следует "госпожа" и на "вы", а не на "ты"?
- Как будет угодно вашей светлости.
Стражники вышли, притворив дверь, а княгиня вновь проделала то же самое, что на помосте. Как сквозь сон доносился до Агнияра её глубокий грудной голос.
- Ты убил моего возлюбленного, единственного человека в вашей дикой Ордарии, который был мне дорог. За это тебя полагалось бы четвертовать, но я милостива и дам тебе шанс не только остаться в живых, но и пожалую тебе боярское звание. Станешь воеводой, а вскорости и князем. Лишь согласись быть со мной, как только Претич преставится – сочтёмся с тобой законным браком. Народ тебя любит, заодно и меня примет, а затем мы с тобой такие великие дела совершим, что ни одному вашему князю не снились. Лишь только дай своё согласие, просто скажи "согласен", и всё. Больше от тебя ничего не требуется.
Голова "плыла", воля забилась куда-то в дальний угол, всё Агнияру сейчас казалось таким простым и правильным – дать согласие этой милой и красивой женщине, что может быть проще? В этот момент в голове вспыхнул образ Загляды, собрав всю волю, богатырь процедил:
- Не дождёшься. Это ведь явно по твоему наущению Цветимир решил Загляду умертвить.
- Что эта деревенская дурочка могла ему дать?
- А ребёнка, его за что же? Чем он-то тебе помешал?
- На престоле должны были сидеть мои дети, а не её. Они и сядут… наши с тобой.
- Вот уж кукиш тебе с маслом.
- Ну, это мы ещё посмотрим, - усмехнулась заморская дева. – Всё равно ты будешь моим, никуда не денешься. И образ твоей ненаглядной я у тебя из головы вытравлю. А пока запомни – бежать у тебя не получится. Слышишь? Тебе на воле делать нечего. Повторяй за мной.
- Мне на воле делать нечего, - послушно произнёс Агнияр.
- Вот и хорошо, первый шажок сделан, - срывая у богатыря с шеи крест Макоши, удовлетворённо проговорила княгиня.
Подойдя к двери, она позвала стражников.
- Раны смазать и перевязать. Кормить вдосталь.
С того времени княгиня заходила едва ли не каждый день. Вскоре Агнияр уже действительно даже не помышлял о побеге. Единственное – быть с заморской красавицей наотрез отказывался, приводя тем самым её в бешенство. Когда образ Загляды в голове потускнел, Агнияр выудил из памяти всех своих друзей, а ещё Айку, облик которой удивительным образом совместился с ликом другой девушки, той самой освобождённой когда-то ортчанки – Малуши. До чего же они всё-таки с сестрой были схожи! А сестру Агнияр любил. Так и тянулись дни за днями, счёт которым богатырь давно потерял.
Как-то посреди полной темноты, знать ночь на дворе стояла, раздался звук отодвигаемых засовов, потом кто-то стал ковыряться в замке, видимо не умея пользоваться ключом. Но вот дверь отворилась, пропуская внутрь Проныру с Буковицем, нёсшим факел.
- Я же говорил – открою сей замок, - похвалился бывший вор. - Пять минут и дело сделано.
- Молодец, - отозвался ученик ведунов. – Ну, чего сидишь, Агнияр. Пошли уж, а то не приведи боги тревогу поднимут.
- Я не хочу на волю, - отозвался монотонным голосом богатырь.
- У-у-у, - посветил в лицо Агнияру Буковиц, - да никак тебя зачаровать успели? Вот ведь какая неугомонная баба эта заморская колдунья. Что ж, тогда так…
Одев на шею богатыря Перунов крест, Буковиц дунул ему в лицо каким-то порошком, зашептав заклинания. Вскоре взор Агнияра прояснился.
- Друзья! Вы как здесь?
- Неужто думал, что позволим тебе в темнице гнить? Пошли уже.
- Сейчас.
Разжав звено возле самой ноги, Агнияр вслед за друзьями вышел в подземный коридор с несколькими столь же массивными дверьми, а затем поднялся в комнату охраны. Там лежали четверо стражников, здесь же сидели Волк и бывшие телохранители Салима.
- Убили что ли?
- Не, живы они, – отозвался Волк. - Усыпили. Своему другу Страбе спасибо скажи.
Подземелье располагалось в отдельной башне. Выйдя из неё, Агнияр едва не захмелел от свежего воздуха. Тихо ступая, пошли к ограде. Тут послышались приглушённые голоса, появился отблеск факелов, и из-за угла показались двое дозорных. Беглецы моментально скользнули за угол.
- Увидят, - просипел Волк, – надобно подманить. Ну-ка, Проныра, шумни слегка.
Мелкий камешек покатился по двору.
- Ты слышал? – спросил один из стражников.
- Да ну, кошка небось пробежала.
- Пойдём глянем, на всякий случай.
Когда ратники подошли к углу, их там "приняли". Агнияр тихонько стукнул первого по голове, не до смерти, так – отключил. Волк сжал горло второму, тот хрипел, норовя вывернуться, пока тоже не получил кулаком по загривку.
- Вы, четверо, свяжите этих и кляпы им засуньте. Поживее, не то их хватятся.
Добравшись до стены, Проныра тихонько свистнул, сверху упала верёвка. На стене сидела Могута, Ореша с Газанфаром дежурили внизу.
- Эх, не успеть до наружной стены добраться, чтобы через малую башенку в посад выскользнуть, - вздохнул Агнияр.
- Успеем.
В ближайшем к площади переулке их поджидал Страба, держащий на поводу коней. Все вскочили в сёдла, Ореше полагался особый конь – помесь тяжеловоза с рысаком, может не столь резвый, но выносливый, к тому же способный поднять великана, на что не каждый рысак отважился бы, а коли и отважился, так не долго сумел бы его пронести. Все, кроме Страбы, надели плащи, замотав головы полосками чёрной ткани.
- Эй, друже, - через какое-то время окликнул Страбу Агнияр, - а чего ты эту дорогу выбрал?
- К большой башне едем, что на тракт выводит.
- А почто не к малым?
- На границе с каштами неспокойно, много войск там скопилось, постоянно норовят малыми группами границу прощупать, того и гляди нападут. Так что сейчас возле каждой малой башни дежурят, а так всё меньше подозрений вызовем.
- Кстати, спасибо тебе и за целебную мазь, и за то, что стражников усыпил.
- Усыпил – то не я, я лишь зелье подогнал, да сказал, когда потребно его подсыпать. Ты не поверишь, друже, но многие ратники за тебя переживали. Да и народ в городе до сих пор неспокоен, хоть три седмицы уж минуло. Того и гляди бунт вспыхнет, бояре-то глас народа о созыве веча проигнорировали. И ещё неизвестно, на чью сторону дружина встанет. Э-эх, чтой-то наш Претич ждёт?
- Три седмицы? - изумился Агнияр. – А я и не отследил. Что ж так долго-то?
- Пока твои друзья в соседнем княжестве поняли, что здесь что-то случилось, пока прибыли, пока решили – как сподручнее тебя вытащить да подготовили всё, вот время-то и прошло.
Возле центральной башни дежурили пятеро, да на самой башне виднелся силуэт ратника.
- Стой, кто таковы? Почто ночью в таком виде разъезжаете?
- Да я это, я – Страба.
- А с тобой кто?
- Гости заморские, услыхали про события на границе, весь день в корчме просидели, а под утро вздумали дёру дать. Вот меня сотник и отрядил их спровадить.
- А ну – пущай лица покажут.
Едущие впереди Газанфар с бывшими телохранителями приспустили повязки. Газанфар на ломаном ортском начал сыпать проклятиями, грозя стражникам всевозможными карами.
- Слышь, по моему этот уже на корабле отплывал? – подозрительно заявил один из стражников.
- Да, - махнул рукой второй, - они все на одно лицо. Открывай ворота, а то нам ещё с их шахством, или что там у них имеется, проблем не доставало.
Доехав с друзьями до околицы, Страба простился.
- Ты бы поехал с нами, друже. А ну, как твой обман вскроется? Княгиня тебя не простит, явно на каторгу упечёт. А ещё того хуже, ежели в государственной измене обвинит, тогда и вовсе казнить могут.
- Не каркай, боги не выдадут – княгиня не съест. Да и куда мне, - махнул рукой дружинник. – А жена с сынишкой, а мать? Ничего, авось пронесёт. Ваших-то лиц стражники не видели – пусть докажут, что то я вас вывел.
- Тайная стража явно уж и Газанфара и этих четверых срисовала, когда мы все после судилища ко мне в избу завалились. Да и после, на пристани, когда они моих родных увозили. Кстати, а где наш корабль?
- В столице соседнего княжества остался, - отозвался Газанфар.
- Ну… поезжайте, а то меня и вправду хватятся, - решительно повернул коня назад Страба.
Уже вовсю рассвело, когда отряд решил свернуть с тракта на лесную дорожку, намереваясь обогнуть наиболее крупные города и заставы, да и погоня в первую очередь по тракту пойдёт. В этот момент Буковиц, изредка поглядывающий по сторонам, вдруг остановил коня и начал складывать пальцами печати, шепча заклинания. Стайка ворон, летевшая какое-то время вровень с отрядом, унеслась прочь.
- Ты чего это решил ворон шугануть?
- Не простые то вороны были, обнаружили нас, скоро непременно нагонят.
- Тогда лучше подыскать более удобное местечко для встречи.
Вскоре выехали на просторный луг, который, сужаясь, вновь нырял в лес. Осмотрев деревья, подступающие к лугу, Буковиц заявил, что здесь и надо поджидать преследователей.
- Да не особо-то удобное местечко ты подыскал, - проворчала Могута. – Надобно выбрать такое, где они не сумеют всей ратью развернуться. А здесь вона что – луг. Оставь уж сие дело воинам.
- Зато здесь солнечно и сухо, а наша колдунья особую силу имеет в сумраке, да в худых местах, вроде болот. А теперь извините, мне надо подготовиться.
Буковиц принялся расчерчивать на земле фигуры. Расчерчивал он долго – вначале вывел один круг в другом, вокруг второго ровненько прорисовал двенадцатилучевую звезду. После покрыл надписями пространство между кругами и начертал руны на каждом луче, присыпав всё это травой.
- Ну вот, - удовлетворённо произнёс ученик ведунов, - сие ограничит её силу и не даст вырваться за пределы внутреннего круга. Надобно только её заманить внутрь.
- Полагаешь, что ты с ней справишься?
- Я – нет. Её можно взять исключительно зачарованным оружием, серебряное не годится. А из такового у нас лишь секира Ореши, да Семарглов меч. Им-то точно можно сию колдунью укокошить. Но имей в виду, Агнияр, когда я произнесу заклинания, войти в круг можно будет, а вот выйти из него – нет.
- Ничего, справился я с её полюбовником, и эту чертовку одолею.
- Смотри, станешь колдунью заманивать, не потопчи конём рисунка.
- Видно же, где ты его травкой присыпал. Лишь бы она сама его не попортила.
Пока Буковиц трудился, все остальные тоже не дремали – вытачивали колья, укрепляя их на козлах, по внутренней стороне плотно обвязывая жёрдочками – всё защита от стрел. Когда приготовления завершили, позавтракали тем, что нашлось в перемётных сумах.
- Ров бы ещё выкопать, - мечтательно произнесла Могута.
- Не успеем, вон – скачут уже. Расставляйте жерди, по центру пока оставьте проход.
Вдали показался довольно крупный отряд. Более полутора сотен всадников, возглавляемые колдуньей, шли рысью. Агнияр, вскочив в седло, выехал вперёд. Погоня остановилась, княгиня тоже выехала на своём гнедом жеребце.
- Ну что? – прокричал богатырь, - не удалось тебе меня на себе женить? Я те не Цветимир, это его ты быстро окрутила, ну да твой полюбовник своё получил. А вот княжичей и сына воеводы ты зря погубила.
- Не прибавляй к своим преступлениям ещё и клевету! – раздражённо выкрикнула колдунья. – Лучше сдавайся, тогда твои товарищи смогут уехать, никто их не тронет.
- Как же – клевету! А почто ты тогда ко мне чуть не каждый день захаживала? Не слишком ли много чести простому преступнику от княгини? Да токмо зря ты мне всё рассказала, про то весь город вскоре узнает!
- Ты лжёшь, пёс, - глаза заморской девы полыхнули бешенством.
- Ага, лгу. Вскоре сама убедишься! И не бывать тебе ортской княгиней, старуха проклятая!
Такого оскорбления княгиня уже не стерпела, пустив коня в галоп. Агнияр тоже развернул своего. В два скока одолев круг, Агнияр спешился, встав у границы. Колдунья, подъехав, тоже спешилась, но круга пока не пересекла. Буковиц быстро начал шептать длинное заклинание, остальные сзади задвинули проход.
- Как думаешь, любый мой, сдюжим ли на сей раз? – обратилась к Ореше Могута, в первый раз при всех назвав великана любимым.
Тот тяжко вздохнул.
- Более полутора сотен. Кабы в общей сече, там по очереди можно и полтора десятка уложить. А ежели всем скопом навалятся…
- Да уж, - прошептал Волк. – Нас, не считая Буковица, десяток. Одна надежда, что Агнияр быстро с колдуньей справится, да в беролака перекинется. Да и то вряд ли со всеми совладать.
А враги уже приближались. Сотней княжеских дружинников командовал молодой боярин, другой, слегка постарше, вёл за собой почти шесть десятков, по-видимому личных воинов. Ореша натянул тетиву, четверо телохранителей достали метательные полудиски, Могута изготовила свою сулицу.