1.1. Олег Дзамбаев
Направляясь к выходу, на миг мужчина остановился у зеркала, и увидел смотрящего на себя не выспавшегося человека с тёмными кругами под глазами. Времени было мало, потому любому отражению он был бы доволен. Раньше с ним никогда такого не случалось, никогда он не опаздывал настолько сильно. Всю ночь он проворочался в постели, не давая спать и своей жене, что-то тревожило его, заставляло сердце замирать, какая-то навязчивая мысль не покидала его головы. Он забылся под утро крепким и, как ему показалось, минутным сном. Благо, школа была в двух кварталах.
- Ир, я пошёл! – бросил мужчина и скрылся за дверью.
Солнце палило со всей силой, на которую способно в сентябре в этом месте. Город давно начал свой день и Олегу, пробудившемуся десять минут назад, он показался враждебным, но это ощущение тут же исчезло, когда он понял, куда идёт.
«Да, наверное, в мире не сыскать человека, счастливее меня» - с улыбкой подумал учитель.
Олег Дзамбаев был учителем литературы в школе и центром его жизни были ученики, такие разные, но всё же любимые им. В мае, едва прозвенит последний звонок, он выдыхает, думая о том, как рад, что можно наконец-то отдохнуть, но по прошествии пары дней вдруг ощущает, что уже скучает по своим детям. Дома он называл учеников своими детьми и сердце его наполнялось по истине отцовской гордостью. В сентябре он часто вспоминает о выпускниках, с которыми прошёл всё от Сократа до Санаева, в которых вложил часть своей души, в середине осени, в октябре, его захватывает калейдоскоп событий с новыми учениками, которых нужно понять и найти подход, и хорошо знакомыми детьми, вдруг показывающими себя с совершенно иной стороны. Одним словом, суматоха и недовольство, с которыми он собирался на работу, была отброшены, куда подальше.
Мужчина остановился у светофора.
«Какой всё-таки чудесный день!» - посмотрел учитель на чистое голубое небо, он так долго ждал этого дня, ждал, когда сможет направить свою внутреннюю энергию, которой не было конца, на детей, чему-то научить их, что-то донести, почерпнуть и самому узнать, - «Так мало людей в мире, что ходят на любимую работу, что спешат туда и считают дни до конца отпуска».
Светофор загорелся зелёным огнём. Учитель пошёл по пешеходному переходу. Впереди он уже видел школу, до которой оставалось несколько шагов.
Рёв шин. Протяжный автомобильный сигнал, больше похожий на вой.
Удар. Земля уходит у него из-под ног. Солнце упало, небо потемнело. Тьма. Больше он ничего не видел.
2.1. Тимур
Несколько минут мальчик уныло мешал ложкой чай, опустив голову на стол. Лучи утреннего солнца лились через занавески, делая фрукты, изображённые на скатерти ещё ярче. Сам факт того, что снова придётся рано вставать второклассника Тимура не очень радовал, но возможность встретиться с Тёмой и Альбертом, с которыми он не виделся всё лето, потому что они уехали куда-то далеко к своей бабушке, и хохотать с ними днями напролёт немного скрашивала плохое настроение. Всё началось со слов мамы: «Тимур вставай, пора в школу». Мальчик понимал, конечно, что лето не вечно и даже видел вчера на календаре «31 августа», но словам мамы очень удивился, мороз пробежал по коже, эту новость он сравнил с громом среди ясного неба. Это сравнение он прочитал в книге, и оно впечатлило его. Всё утро Тимур был насупившимся и недовольным, а сейчас с тоской глядел на полуостывший чай.
На мальчика сейчас мало кто обращал внимание. Сестра Диана проговаривала слова, которые должна сказать на линейке. Тимур недоумевал: «Всего четыре строки, а столько беготни и ненужной болтовни». Мама гладила отцу рубашку, а тот в свою очередь пытался завести машину. И только бабушка то и дело подсовывала что-нибудь Тимуру: пирожки с картошкой, печенье, яблоко, желтые груши, вафли, чтобы он хоть что-то покушал, ибо от омлета он отказался.
- Ба, я не хочу, - морщился мальчик.
- Ну нужно же хоть что-то в желудок кинуть, а то язва будет.
Тимур представил, что у него в животе образуется чёрная дыра и что потом его везут на операцию и режут холодным ножом. Он всегда это представлял, когда бабушка говорила про язву.
- Ладно, - он взял грушу и откусил немного.
- Через год мы закончим учиться, а сегодня линейка у нас… - меряла коридор сестра шагами.
- Вот и 11 лет пролетело, - вздохнула грустно бабушка, взглянув на неё, - помню, как бегала по рынку и искала самые большие бантики…
- Я больше не хочу…
- Как птенец поклевал, - покачала головой женщина.
- Приду домой – доем.
- Всё, поехали! – заглянул отец на кухню.
Тимур вышел из-за стола.
- Выпей чай напоследок, - протянула бабушка внуку кружку.
- Не, ба, не хочу, - отмахнулся Тимур.
- А потом на линейке захочешь, солнышко припечёт, - не унималась она.
- Не захочу, - бросил Тимур и выбежал во двор.
3.1. Заур Алиевич
«- И всё-таки я сделал правильный выбор», - подумал мужчина, поправляя очки на переносице.
Он стоял в окружении своих учеников, молодых и счастливых. В этом учебном году он выпускал класс и чувствовал настоящую гордость за них. Его заражала их энергия и любовь к жизни, они ещё не обжигались и смотрели на этот мир, совершенно уверенные, что им подвластно всё, море им было по колено и горы по плечо, и Заур нисколько не сомневался, что у них в жизни всё получится.
Во внутреннем дворе школы, украшенном шарами и фигурами из бумаг ещё на рассвете, уже начали выстраиваться ученики, все они были одеты в школьную форму. Первоклассники стояли с огромными букетами цветов, за которыми их самих не было видно, они восторженно смотрели на детей, которые были старше их, которые уже постигли тайну школьной жизни. Ученики переговаривались между собой, смеялись, иногда поглядывая на одиннадцатиклассников, стоявших рядом со своим классным руководителем, Зауром Алевичем, высоким мужчиной в костюме, черные волосы которого были посеребрены сединой.
Несомненно, они были вторыми по популярности после первоклашек в этот день. Заур Алиевич это чувствовал. Со своими учениками он пробыл шесть лет, знал их как своих родных детей и сейчас даже думать не хотел о том, что через год они упорхнут из гнезда. У них год впереди, и на этот год у них большие планы. Ещё летом с Аланом, старостой класса, они обсуждали поход в горы на осенних каникулах, на зимних – поездку в Домбай. Алан – очень добрый и открытый парень, он сплотил небольшой класс, никогда не допускал ссор и склок, и они стали непобедимой командой. Заур Алиевич поддерживал лидерские качества Алана и способности других учеников и сейчас, смотря на них, он понимал, что сделал всё правильно.
- Заур Алиевич, - подошёл к мужчине Алан, - Диана пришла, мы все в сборе. Можно начинать.
- Да, хорошо, - улыбнулся юноше он сквозь усы.
- Пойду, посмотрю, все ли первоклассники на месте, - ответил Алан, поправляя галстук.
В июле Зауру Алиевичу позвонили из Москвы и предложили работу в университете, говорили о перспективах и возможностях. Когда-то он сам заканчивал этот университет: красный диплом, дюжина научных исследований. Сложная наука физика для него была доступной и простой и уже на втором курсе он обращался к ней на «ты». Многие его однокашники были уже видными учёными, а некоторые даже работали за границей. Тогда, тридцать лет назад, он не смог покинуть родину и семью. Сейчас он снова категорически отказался.
- Надо довести детей до выпускного… - как-то неуверенно говорил он жене, которая была расстроена его отказом.
- А как же наши дети, Заур? Ты хоть представляешь насколько в Москве больше возможностей для них?
- Обычный город,- пожимал плечами мужчина, - мне уже поздно метаться, а наши дети сами смогут добиться, чего захотят.
- Боже! – обречённо вздыхала она и уходила в спальню.
Директор уже начал говорить вступительную речь. Солнце, возвысившееся над землёй, припекало.
«В самом деле, - Заур Алиевич посмотрел на Алана и учеников, - я сейчас мог быть в Москве и не видеть их. Разве это было бы хорошо? Я бы бросил их, не доведя до конца, не пройдя с ними этот путь. Всё же хорошо, что я остался, что сейчас я именно здесь, с ними…»
- А сейчас поприветствуем наших первоклассников!
Заиграла торжественная музыка. Все захлопали. Поднялся шум. Шум, который оказался перекрыт какими-то громкими звуками. Стуками. Выстрелами. Один. Два. Несколько очередей. Музыка прервалась.
4.1 Алан
Он стоял и не двигался – странное бессилие овладело им.
«Это розыгрыш… Чья-то шутка…»
- Алан! Алан! – Диана схватила его за руку.
Юноша проследил за её взглядом. В толпе, которая начинала рассеиваться, он увидел мужчин с оружием. Они стреляли в людей.
«Боже, в людей! Не в воздух, не по стенам, не по ногам – в людей!»
Хладнокровно и уверенно, без страха, без сожаления, будто это нормально, будто это естественно.
Рядом с ним на асфальт упала девушка из его класса. Упала с дырой в голове. Упала на раскалённый сентябрьским солнцем асфальт. Упала, словно не человек с душой и сердцем, а тело, безжизненное тело.
- Алан! – снова закричала Диана.
Её голос заставил его отвернуться от смерти. Диана, Зураб и Аслан стояли рядом с ним и не двигались.
- Что?! – воскликнул Алан, - почему вы стоите? Бегите!
- Куда?!
Юноша судорожно начал соображать. С другой стороны школы тоже послышались выстрелы.
«Мы окружены. Всё это правда. Это не розыгрыш. Это нужно понять. Принять. И спасать их. Я в ответе за них.»
Плач. Крики. Мольбы. Приказы. Кровь. Палящее разъярённое солнце.
- Все быстро в кочегарку! – выпалил он, - быстро! быстро! – Алан рванул к низкому зданию, схватив за руку Диану и толкнул в плечо Зураба, - бежим!
- Моя мама! Она с братом! – замер он.
- Я сказал, бегите!
5.1. Тамара
Резкий звук падающего микрофона из колонок оглушил женщину, она закрыла руками уши. Праздник испарился под натиском обжигающих лучей осеннего солнца. Смех сменился криками, улыбки – слезами. Она слышала выстрелы где-то в толпе и позади себя. Взрыв - часть толпы откинуло в сторону.
«Где Рустам?!» - этот вопрос пронзил её сердце.
Она оглянулась на место, где стояла колонна первоклассников, но детей там уже не было.
«Боже!» - внутри всё сжалось от ужаса.
- Рустам! – она бросилась в толпу, - Рустам!
Тамара ещё толком не осознала, что произошло. Выстрелы, взрывы, крики говорили ей только об одном – надо немедленно найти сына и уберечь его от всего этого. Она металась от одного ребёнка к другому, но так и не находила Рустама. Чувство страха за свою жизнь совсем исчезло, в голове остался лишь сын, когда она увидела в редеющей толпе человека со скрытым тканью лицом и автоматом в руках, палящего под ноги людям, детям…
- Рустам! – голос её срывался.
Кто-то с силой схватил её за руку.
- Мама!
- Рустам! – Тамара едва не зарыдала и, подняв сына на руки, прижала к себе, - ты ранен?
- Нет! – глаза его блестели от слёз, - я тебя искал, я думал, ты потерялась…
Но женщина уже не слушала его. Сейчас ей нужно было защитить его и теперь с какой-то ужасающей ясностью она осознала, что она, неподвижная, с сыном на руках, является сейчас самой лучшей мишенью. Ей казалась, что кто-то уже наставил на неё автомат, может быть, нажал на курок и именно этот выстрел будет последним. Она отпустила Рустама, взяла за руку и побежала к другому крылу школы.
- Мама, куда мы?!
- В актовый зал! – неожиданно для самой себя ответила Тамара.
Людей гнали в спортзал, и актовый зал, находящийся в другом конце школы, показался ей самым лучшим убежищем. Горячий воздух обжигал горло, она боялась, что рука сына выскользнет из её руки и она снова потеряет его, женщина сильнее сжала его руку.
- Тамара! – к ним с другой стороны подбежала Фатима с дочерью, - куда вы?!
- В актовый зал, - уже увереннее ответила она.
«Да, там мы будем в безопасности» - подтвердила для себя она.
- Что происходит?! – воскликнула она, догоняя Тамару.
Сейчас вдруг встретив в этом хаосе знакомого человека, который знает куда идти и как спастись, женщина увидела в Тамаре и свою защитницу тоже, увидела человека, который всё может, и теперь боялась её потерять.
- Сюда! – Тамара указала на деревянную невзрачную дверь.
Вместе с ними к двери приближалось ещё несколько человек: мужчина лет сорока, совсем юная девушка и дети.
- Мы в актовый зал! – крикнул им мужчина, - там должно быть безопасно.
«Да! Я была права!»
Они забежали внутрь. Приятная прохлада обняла их. Эта прохлада успокоила Тамару. Мужчина побежал вверх по лестнице.
Оказавшись у входа в актовый зал они с ужасом увидели, что дверь была заперта. Внутри всё опустилось.
- Что теперь делать? – прервала молчание Фатима.
- Так, не беспокойтесь, - мужчина опустился у замочной скважины, - сейчас я попробую что-нибудь сделать.
В здании послышались выстрелы, эхом прокатившиеся по всей школе.
- Они уже здесь! – прошептала девушка, будто поторапливая мужчину.
- Ма, кто эти люди в масках? - обратилась к Фатиме дочка.
- Я не знаю, милая, не знаю. Это всё розыгрыш. Рядом же отделение милиции, - она за подтверждением своих слов посмотрела на мужчину, затем перевела взгляд на Тамару, но никто не решился ей ответить.
- Это террористы, - прошептал Рустам так тихо, чтобы только мама услышала его, - я знаю, я их по телевизору видел.
К горлу её подкатил ком, когда она увидела взгляд своего сына. Он был уверен в том, что сказал, это его пугало, но то, как он держался при всём этом заставило её оцепенеть.
«Боже, Рустам, нет… ты не должен знать о таких людях. Я сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы ты никогда не увидел их…»
Выстрелы не прекращались.
- Всё, - поднялся мужчина, - проходите, - он распахнул перед ними дверь, - прячьтесь за сидениями и не высовывайтесь.
Они прятались за сидениями и прислушивались к тому, что происходит. Звуки то затихали, то вновь начинались выстрелы. Однажды они услышали взрыв. В этот момент мужчина поднялся.
- Это взрыв, - констатировал он, - может началась операция по захвату. Я пойду посмотрю.
- Не надо! – схватила его девушка, - это очень опасно.
- Сидите тихо.
- Мам, я пить хочу, - обратилась дочка в Фатиме.
- Потерпи ещё немного, - улыбнулась она ей, - скоро всё закончится.
- Уже полдень, - посмотрел на часы мужчина, - наверняка, помощь уже прибыла.
Раздался ещё один взрыв. Послышались крики. Рустам сильнее прижался к матери.
- А если террористы нас найдут? – озвучил он ужасную мысль, от которой Тамара старалась избавиться.
- Нет, - покачала головой женщина, - этого не будет.
Они снова замолчали, напряжённо вслушиваясь в звуки, раздающиеся в другом конце школы. Время тянулось медленно-медленно, будто нехотя, превращаясь в чёрную запёкшуюся кровь. Тамара с ужасом начала различать шаги и скрип открывающихся дверей.
«Нет, нет… это мне кажется…»
- Слышите? – прошептала девушка, - кто-то идёт…
- Это милиция? – воспрянула духом девочка, - нас сейчас спасут?
- Тихо, - грозно посмотрел на них мужчина.
Шаги приближались.
«Идёт явно один человек, значит, не спасение это, а погибель» - решила для себя Тамара.
Дверь в актовый зал заскрипела.
6.2. Тимур
Толпа увлекла его за собой, как горная река увлекает упавший в воду листочек. Беспомощный, он не был способен воспротивится течению. Мама исчезла где-то в толпе, её поглотили люди, их крик и страх. Он держался за друзей, боясь потерять, но секунда - и поток унёс и их.
- Альберт! Артём! – отчаяние овладело им, слёзы полились, обжигая щёки.
Чьи-то сильные руки подхватили его и оторвали от земли. Хаос. Сквозь слёзы он не видит ничего. Бессилие давит на него – крик вырывается из самого сердца, из души.
- Мама!
Теснота. Спёртый воздух сдавливает лёгкие. Его отпустили. Тимур распахнул глаза. Спортзал. Миллионы людей. Рядом плакал Альберт прижимаясь к отцу, держащему на руках младшую сестру. Прямо перед ним возник высокий мужчина с автоматом. Слёзы остановились.
- На колени! – раздался приказ.
«Где Диана?» - током пробежала по телу эта мысль, когда мальчик увидел его.
- Говорить только по-русски!
Девушка в школьной форме надавила ему на плечи:
- Садись, - прошептала она.
Тимур замялся, он вспомнил фильм про войну, где отважный советский воин попал в плен к немцам, его пытались поставить на колени тоже, но он не опустился. Мальчик оглянулся. Люди начали опускаться, медленно и нерешительно.
Раздался выстрел. Тимур упал на колени. Стыд со страхом ударили в голову.
«Они убьют нас…»
Стреляли в потолок.
Мальчик оглянулся и с ужасом увидел мужчину, не приклонившего колени. Женщина, что была у его ног, молила мужчину опуститься. Он смотрел прямо в глаза человеку, который отдал приказ.
«Нет, нет! Тебя убьют! Ты сейчас умрёшь!» - Тимур не осмелился закричать ему это.
Выстрел.
Мужчина упал.
Поднялся крик.
Тимур закрыл глаза.
- Если вы не заткнётесь, - мужчина с автоматом вытащил из толпы девушку в школьной форме, - я убью её!
Крики не прекращались.
- Ра-а-аз! – протянул он.
- Боже! – Тимур слышал женские рыдания, - Боже! Артур! Артур!
- Дв-а-а…
«Замолчи, замолчи, пожалуйста…»
Выстрел.
Затем снова. Ещё. Они добились тишины. Воздвигли баррикады. Разбили окна.
- А ты будешь стоять на окне! – вытащил мужчина с длинной чёрной бородой Артёма, который, оказывается, всё это время был рядом с ним.
Альберт всё рыдал подле отца, сестра звала маму.
- Тише, - успокаивал он их по-осетински, - тише. Всё будет хорошо. Не бойтесь. Я с вами.
Убили и его.
7.1. Наира Викторовна
После ночной смены она медленно шла по грунтовой дороге от железнодорожного вокзала. Каждый шаг ознаменовывался появлением облачка пыли у её ног. Сильная усталость не могла скрыть природной красоты, даже тонкие неглубокие морщинки делали лицо женщины очаровательным. Она шла, стараясь держать осанку, длинные чёрные волосы её были собраны в небрежный хвост. В голове женщины всё звучали голоса начальников, вечно нервных и вечно недовольных. Каждое грубое слово их отпечатывалось в её памяти и повторялось снова и снова. Наира хотела поскорее оказаться дома, закрыть дверь, принять душ и лечь в постель. У неё было два дня для того, чтобы восстановиться и найти в себе силы вновь идти на нелюбимую работу.
- Боже, когда лето закончится?.. – прошептала она, жмурясь от обжигающего солнца.
«Какое лето? Сегодня ведь первое сентября… А я обещала дочери прийти к ней».
Сейчас Наире показалось, что те силы, которые она берегла для того, чтобы дойти до дома, бесследно исчезли. Она остановилась.
«Пойти домой? Да, это будет правильно. Я приму душ. Посплю до вечера. Не хочу никуда идти. К тому же линейка уже час идёт. Я всё равно опоздала. Но с другой стороны… Когда я ещё увижу дочку-девятиклассницу? Может, она всё-таки решит уйти, окончив девять классов. Может, в следующий раз я буду работать в день и не смогу подмениться. Нужно идти. Ребёнок у меня один. Она будет рада менять видеть…»
Тяжело выдохнув, Наира двинулась в сторону школы.
Тревога закралась в сердце женщины, когда она шла по улице, где находилось здание школы, и не слышала ни музыки, ни голосов из колонок.
«Неужели уже всё закончилось?»
Брови её сомкнулись. Сердце начало биться чаще. Она ускорила шаг. Усталость и сонливость испарились. Головная боль усилилась.
Всё внутри перевернулось, когда она увидела здание школы. Сердце сжалось и норовило разорваться, дыхание остановилось. Глаза наполнились слезами. Десятки милицейских машин, люди в военной форме, крики местных жителей.
«Террористы…» - сжала кулаки Наира.
Осознание и понимание случившегося за секунды пришло к ней. Она медленно приближалась к оцепленному зданию.
Она услышала выстрелы и закрыла глаза, продолжая идти вперёд, обходя людей, приближаясь, как можно ближе.
«Почему школа?..» - она сжала челюсти, чтобы не зарыдать, - «Кому могла прийти в голову такая мысль? Точно не человеку. Они не люди… Они животные… У них нет ни души, ни сердца…»
Рядом с собой она услышала женские рыдания:
- Дочь! Там моя дочь! Пустите! Умоляю!
- Там опасно… - в который раз говорил милицейский, держа её за плечи.
В этой женщине она узнала свою соседку Зарину.
- Зарина! – окликнула её Наира.
- Наира! – женщина бросилась к ней, - там террористы! Всех загнали в спортзал! Там моя дочь, - он снова разрыдалась.
- Успокойся, - Наире действительно не хватало сейчас рядом такого человека, ведь именно такие люди смогут отвлечь её от страха и ужаса, которые она испытывает при каждом выстреле, - всё будет хорошо.
«У моей дочери всё будет хорошо», - решила для себя Наира, - «Она справится, мои истерики и слёзы ей не помогут. Я буду сильной, и она будет сильной тоже».
8.2 Олег Дзамбаев
Он тяжело открыл глаза. Всё вокруг было белым. В ушах будто шумел океан. Что-то сдавливало ему лицо, и он поспешил избавиться от этого.
- Олеженька, не надо, - чьи-то тёплые руки вернули всё на свои места, - тебе тяжело будет дышать самому…
Голоса утонули в белом свете, а на смену им пришёл образ его жены, поглаживающей его по руке, рассматривающей его покалеченное тело.
Понимание долго не приходило к мужчине. Он не осознавал себя, а мнил сгустком слабости, сонливости и холода. Секунда за секундой этот холод опускался всё ниже и ниже и застыл в кончиках пальцев ног, сонливость куда-то исчезла, а слабость разлилась в груди.
- Ирочка, - прохрипел в кислородную маску мужчина.
- Олег, - женщина засияла и сжала его руку.
Больше он не мог ничего сказать ей, будто с её именем от него утекли последние силы. Веки сомкнулись.
«За что? За что меня Бог так наказал? Был бы сейчас в школе… Я самый несчастный человек на этой земле…»
Сознание снова покинуло его.
9.2 Алан
Темнота сгустилась над людьми, когда Алан закрыл за последними дверь в кочегарку, и с тех пор не рассекалась светом. Было тесно, душно и жарко. В помещении стояла тишина, никто не осмеливался нарушить её и лишь выстрелы в здании школы нарушали тягостное молчание.
Рубашка прилипла к телу Алана, в горле пересохло. Ему казалось, что прошла вечность тех пор, как они скрылись внутри, но несмотря на это он всё ещё ждал, что сейчас появится человек с оружием, который, вероятнее всего, увидел, как они убегают, и убьёт их.
«Нужно что-то делать» - судорожно думал Алан, - «если останемся здесь – рискуем быть пойманными. Нужно придумать план. Сколько их? Где они сейчас? Ищут ли их? Заметили ли их? Как вообще называть этих людей? Террористы…»
Юноша не заметил, как его размышления ушли в другую сторону. Он вдруг осознал, что мать и отец его остались там, что многих одноклассников с ним сейчас нет и только Бог ведает, что их там ждёт. Душа его наполнилась тревогой и страхом. Он хотел вернуться домой. Просто сорваться и побежать, закрыться в своей комнате и не выходить, пока всё не закончится. Алан попытался отмахнуться от тягучего неприятного чувства.
«Что я могу сделать, чтобы спасти семью? Может, там сотня террористов… Но я могу помочь людям, которые по воли судьбы, оказались сейчас здесь со мной».
Он оглядел их. Взрослых людей не было, только одноклассники и дети помладше.
«Нельзя давать слабину. Я не могу себе этого позволить. Сейчас я самый старший и держу за них ответственность».
Они были перепуганы, скованы страхом, глаза блестели, но никто не плакал: кто-то не осознал, а кто-то всё понял и боялся издать лишний звук. Мокрые, волосы прилипали к лицу. Руки дрожали, они не находили в себе силы шелохнуться.
Воздух сгущался, превращаясь в тяжёлую, давящую на лёгкие, горячую вязкую жидкость. Двери были заперты наглухо.
- Итак, - шёпотом заговорил Алан, горло пересохло и голос его захрипел, - нам нужно спасаться. Если останемся здесь, нас могут найти…
- Алан, - прервала его Диана, - мы ведь только привлечём внимание. Уходить опасно.
- Мы лишаем себя шанса спастись, - недоумевал Алан.
- А вдруг они сейчас прочёсывают местность? Вдруг, если побежим, то наткнёмся на них?
- Вот именно, Диана! Прочёсывают местность! Они обязательно проверят кочегарку. Обязательно!
- Я не пойду. Я боюсь, - покачала головой девушка и отошла к стене.
Алан понял, что сейчас она озвучила мысли каждого.
«Они же дети… Они боятся лишний раз двинуться с места, а тут побег… Это слишком сложно».
Алан вздохнул и отступил.
«Разве я могу бросить их? Один я не пойду».
- Ладно. Остаёмся тут. Ни звука только.
Он сел на земляной пол и протянул ноги. От земли тянуло едва ощутимым приятным холодом, она ещё не успела прогреться.
- Их убьют? – спросил мальчик из 9 «Б», имени которого Алан не помнил.
«Убьют? Убьют…»
- Нет. Скоро придёт подмога, - успокаивал юноша, - вечером все будем дома с семьёй, будто ничего и не было.
- Я не верю. Милиция была рядом и допустила это, - на последнем слове он сделал ударение.
- Тише! – прервала Диана, - слышите?
Алан подумал, что девушка хочет прервать пессимистический разговор о судьбе людей, взятых в заложники, но на самом деле услышал шаги и голоса.
«Опасность?»
- Кто это?!
Алан подскочил.
«Помещение маленькое – дверь откроют, увидят всех, не спрятаться. Но неожиданность может дать нам шанс.
- Слушайте внимательно, - заговорил юноша, - как только они распахнут дверь и войдут внутрь, я кидаюсь на них и отвлекаю, а вы бегите. У вас будет шанс!
- Нет, Алан, - не выдержала и зарыдала Диана, - нет…
Шаги приближались. Алан понимал, что умрёт, но чувствовал только напряжение, но не страх. Ему больше не было жарко. Руки стали холодными.
- Вы поняли меня?! – юноша подошёл к двери и посмотрел на Зураба и Аслана.
- Мы с тобой, - друзья подошли к нему.
«Умру?» - вопросил Алан.
- Готовьтесь, - он посмотрел на остальных, - вы поняли? Бегите.
Дети неуверенно закивали, прислоняясь к стенам.
Дверь распахнулась.
«Умру».
Солнечный свет ударил ему в глаза. Он зажмурился.
- Здесь дети! – услышали они.
В кочегарку вошёл военный.
Алан выдохнул. Он почувствовал, что совсем лишился сил.
10.2 Тамара
В актовый зал шумно ступая по деревянному полу вошёл мужчина с автоматом.
- Господи, спаси! – услышала Тамара шёпот Фатимы и прижала Рустама к себе.
- На выход, - холодно скомандовал мужчина.
Тамара поднялась первой, она понимала, что лишний раз этих людей провоцировать не стоит и решила выйти с сыном первой, не вынуждая террориста угрожать оружием ей и Рустаму.
- Пойдём, Рустам. Не бойся, - она взяла его за руку и направилась к выходу, её примеру последовали остальные.
Женщина чувствовала, что каждая часть её тела напряжена до предела и вот-вот что-то внутри неё надорвётся, она не выдержит и упадёт. Заметив внешнее спокойствие матери, Рустам и сам успокоился, в мужчине с оружием он увидел защитника и одарил его самой широкой улыбкой, на которую только был способен, отчего у Тамары сжалось сердце. Террорист никак не отреагировал на его улыбку, «и слава Богу!» подумала она.
- Вы наш, да? – остановился возле мужчины Рустам, Тамара крепче сжала его руку и скользнула взглядом по автомату, - вы спасёте нас?
- Нет, мальчик, не ваш, - снисходительным тоном произнёс террорист и бросил злобный взгляд на замешкавшуюся Фатиму, - быстрее!
Он шёл за ними, и Тамара физически ощущала близости автоматного дула.
«Куда он ведёт нас? Что ждёт нас там? Что это был за взрыв? Может, пришли на помощь? Тогда почему этот террорист так спокоен? Как вообще может быть спокоен человек, держа в руках оружие, угрожая, забирая жизни?»
Террорист привёл их в спортзал. Тамара, войдя внутрь, успела поймать юркую леденящую мысль: «мало кто выживет». Женщину обдало запахом крови, пота и страха. Там были сотни человек, над их головами висели взрывчатки, все стояли на коленях. Было смертельно жарко, у неё закружилась голова.
- Туда, - мужчина указал им на место, если это можно было назвать местом, скорее – щель, между стеной возле выбитого окна и людьми.
Тамара опустилась на колени и почувствовала, как осколки стекла впились в ноги. Женщина стиснула зубы. Рустам опустился рядом с ней, и женщина представила, как кожу его царапает стекло, отчего сердце её заметалось в груди.
Фатиму она больше не видела. Тамара искала глазами знакомых, но совсем никого не могла узнать. Она не замечала лиц – только тела, сын стоящий на коленях и взрывчатка над их головами.
11.1 Аслан.
Мужчина довёл заложников до спортзала и остался у входа, оттуда немного веяло прохладой. Автомат в руках он держал уверенно и надеялся, что достигнет своей цели. Было жарко. Аслан почувствовал, как капелька пота скользнула по его виску и смахнул её.
Он обещал сам себе не убивать мирных жителей, но одним из первых сделал это. Аслан вспомнил мужчину, что нёсся с ружьём прямо на него и кричал на осетинском языке. Наверное, был чьим-то отцом или братом. Аслан нажал на курок, пустив ему пулю в живот и выше, в сердце. Рука его не дрогнула, совесть была спокойна.
«Я отнял жизнь. Но его никто не просил угрожать моей жизни».
Недавно покрашенный пол был покрыт запекшейся кровью. Несколько трупов лежало у стены.
«Надо избавиться от них, иначе задохнёмся, - Аслан поморщился, - как долго мы здесь продержимся? Не больше суток, это явно. Разве они могут позволить детям находиться в таких условиях?
Мы добьёмся независимости. Мы выполним свой долг!»
Аслан чувствовал, что внушает страх, что его ненавидят, чувствовал напряжение и хотел как-то снять его.
«Можно ли меня назвать предателем, если я увидел убегающих к хозяйственным постройкам детей и не остановил их, не выстрелил, не погнался за ними и даже не сообщил другим?»
- Тебя Руслан зовёт, - подошёл к нему мужчина.
У Аслана всё похолодело внутри.
«Неужели узнал? Но как?»
Мужчина отбросил страх и вошёл в класс, где разместился Руслан.
- Вышли на связь? – решил первым задать вопрос Аслан.
- Вышли, вышли… - прокряхтел тот, держась за живот, рука его была в крови, ею была пропитана одежда, бледный цвет лица говорил о том, что дело плохо, - врач нужен, - каждое слово давалось ему с трудом, - Магомет вон ранен, - кивнул в сторону мужчины с наскоро перевязанной рукой, - среди заложников, наверняка, есть врач. Иди - узнай и приведи.
- Понял, - Аслан кивнул.
«Наверное, те дети уже дома и счастливы, что горе миновало их…»
Он вернулся в душный спортзал. Аслану не нравилось там находиться. Он чувствовал страх людей вокруг себя, который невольно впитывал в себя. Мужчина оглядел заложников.
«Кто из них может быть врачом? Мужчина это или женщина? Поднимется ли он? Должен, ведь он доктор, он клятву давал…»
- Среди вас есть врач? – произнёс он громко, добавив в свой голос жёсткости.
Заложники зашевелились, оглядываясь и перешёптываясь. Каждый из них хотел показать, что к медицине он не имеет никакого отношения, чтобы Аслан не смотрел на них испытующе, чтобы отогнать от себя и близкого угрозу, хотел найти в толпе того, кто понёс бы эту ношу.
- Я же знаю, что есть, - злился мужчина, - мне долго ждать?
В самой глубине поднялась хрупкая белокурая женщина. Она держала в руках совсем маленького ребёнка. Напряжение снизилось. Женщина спокойно смотрела на Аслана.
12.2 Заур Алиевич.
«Какое кощунство…»
Время тянулось медленно. С каждой минутой становилось всё жарче и жарче. Запах пота перебился запахом мочи. Дети тихо плакали; их кормили лепестками цветов и листьями. Мужчина снял рубашку и пиджак, пропитавшиеся его потом. Рядом он не видел своих детей и надеялся, что им удалось сбежать, когда весь хаос только начался. Лежащие рядом трупы, ожидание скорой смерти от неверного движения не только своего, но и других. Голые женщины и дети, запахи, жестокость, кровь – ничто из этого так не задевало его, как старик, стоящий рядом с ним на коленях. Худощавый и хрупкий, он молча переносил всё, но как же щемило от этого сердце Заура Алиевича.
Он помнил его ещё будучи учеником, учитель географии, всегда по-доброму улыбающийся сквозь усы, глядящий на мир тепло и добро, он был сердцем школы. Таркан Русланович прошёл всю войну, пешком пересёк всю Европу, видел ужасы и огонь войны, пропустил через себя, но не стал жестоким и злым. Его глаза, видевшие смерть, разрушения, несправедливость, светились добротой и пониманием. Он вёл географию больше сорока лет, Заур Алиевич помнил каждый урок, где изучение страны сопровождалось обязательно не сухими цифрами и характеристиками, а живыми историями из его жизни и жизни его знакомых, которые не могли не отпечататься в памяти.
«Тема сегодняшнего урока «Юг России»… Однажды в тридцать девятом году… И все мы закрывали тетради с учебниками и слушали. Воображение рисовало сказочные картины. Иногда он останавливался, чтобы посмотреть на нас, улыбнуться и выслушать просьбы продолжить историю».
Он был не из тех, кто сетовал: «А вот в наше время…». Любил любое время и любое место, в которое заносила его судьба.
Сейчас он стоял на коленях в одних брюках. Зауру Алиевичу было больно смотреть на сухое сморщенное тело, больно видеть, что делают с таким человеком.
«Защищал Родину, а сейчас стоит перед террористами на коленях. Да разве так можно? Почему нас ещё не освободили?! Неужели ещё ничего неизвестно?! Как это вообще возможно? Как такое допустили?»
Зауру Алиевичу хотелось разрыдаться от несправедливости.
Внезапно он услышал стон рядом с собой.
- Таркан Русланович, что с вами? – шёпотом спросил Заур Алиевич.
- Ничего страшного, Заурчик. Просто сердце.
13.2 Наира Викторовна
- Дети! Ведут детей!
«Отпустили?!»
Поднялся шум. В глубине толпы Наира увидела движение и бросилась туда, вслед за ней – Зарина.
«Там должна быть моя дочь…»
- Пропустите! Пропустите! – военные рассекали улицу, ведя детей к каретам скорой помощи.
Вот между ними мелькнул высокий черноволосый юноша, вот – девочка с белыми бантами. И все они исчезли.
- Нет! Нет! – отчаяние начинало овладевать женщиной.
«Она должна быть там!»
Зарина осталась далеко позади.
«Я должна её увидеть!»
Она рвалась вперёд, но толпа становилась всё гуще и гуще.
Секунда – она замечает их всех, но дочери среди них не было, вторая – их уносит скорая помощь, бросив её у школы.
«Её там нет…» - слёзы задрожали в её глазах.
Впопыхах построенные воздушные замки, обрушились в один миг, оставив без надежды. Женщине стало страшно.
«Она так же может и не вернуться, как сейчас её не было среди тех детей…»
- Этих детей в кочегарке нашли, - услышала она разговор рядом.
- Это Алан их привёл туда. Я его знаю.
«Почему с ним не было моей дочери? Почему её не спасли? Она могла бы ехать сейчас в машине, со мной… Боже, почему всё так?»
Она была готова разрыдаться, но выстрел в здании школы вернул её в реальность.
«Надо ждать. Я буду ждать её».
14.3 Тимур
Лучи ползущего вниз солнца обжигали лицо мальчика. Всё тело ныло. Он хотел пить. Тимур старался не замечать тошнотворных запахов. Сил не было даже на то, чтобы зажмуриться, он просто смотрел перед собой.
Едва он возвращался мыслями к тому, что происходит вокруг, на него наваливались пульсирующая боль в висках, сухость во рту, желание помочиться, запахи, вызывающие рвоту, трупы, кровь…
Тимур смотрел на мёртвых людей, но не замечал их. Он видел лишь кружку с остывшим чаем, к которому он не притронулся утром. Мальчику было обидно до слёз, что он не выпил его, считая, будто ему было бы не так плохо сейчас.
Тимуру хотелось, чтобы рядом с ним была сейчас его мама, ему хотелось поплакать у неё на руках, прижаться и не отпускать. Но мамы рядом не было.
«Наверное, с Дианой, - решил мальчик, - ей мама нужнее. Её нужно защищать».
Он вздохнул.
«Нельзя плакать – никто меня не успокоит и меня убьют».
Тимур снова посмотрел на трупы.
«Как странно. Недавно они были живыми, боялись, кричали. А сейчас лежат без дыхания. Просто тела».
Мальчика испугали эти мысли. Он представил себя на месте этих тел.
«Они больше не хотят пить. Им хорошо там, куда они попали. А я здесь».
Снова ему стало обидно и грустно. Мальчик внимательно разглядывал лица убитых. Неожиданно у одного из них распахнулись глаза. Тимур вздрогнул, почувствовал, как волосы у него встали дыбом. Мертвец несколько раз моргнул, шевельнул головой, скинув на лицо руку мёртвой женщины и снова уснул.
«Что это?! Что происходит? Я схожу с ума?»
- Эй ты! – террорист подошёл к его учителю, - и ты! – он указал на другого мужчину, - трупы – в окно.
«Он жив!» - неожиданно осенило мальчика, - он сбежит! Его сейчас выбросят!»
Бегство живого мертвеца окрылило его, словно на его месте был сам Тимур. Он улыбнулся.
15.1 Алексей Любимцев
Молодой человек внимательно рассматривал отражение в зеркале и до сих пор не мог поверить, что теперь он – лейтенант. Он смотрел на погоны и думал, какие ещё будут на его плечах.
Сейчас он в чужом далёком южном городе, но совсем скоро возвратится в родную северную деревню, где ждёт его мать. Любимцев обещал ей приехать через несколько дней. Душой и сердцем он был уже там. Когда юноша думал о доме, то сразу вспоминал запахи – свежеиспечённого хлеба и парного молока. Алексей был во многих городах России, но как счастлив он там не был, неизменно вспоминал о родном доме.
Вчера он говорил с матерью. Она спрашивала, что приготовить к его приезду. Скромный ответ: «Да борща достаточно будет» мать не удовлетворил. И к борщу прибавились вареники, котлетки, торт «Наполеон», квас, пирожки с яйцом, жареная курочка и фирменный мамин самогон.
Алексей мечтал обнять мать и почувствовать дом.
«Выйду из автобуса, а там осень уже. Сады будут полны яблоками и грушами, дом, оплетённый виноградом, будет украшен крупными фиолетовыми гроздьями. Когда приеду, будет вечер. Закат. Деревня оденется в золото. И вот мой дом – на крыльце стоит мать и больше ничего не важно. Все невзгоды останутся позади…»
Юноша поправил ремень и провёл рукой по ёжику на голове.
«Мать будет гордиться мной, когда увидит новые погоны. И Катя…»
Второй человек, о котором он думал – невеста Катя, замечательная светлая девушка, смысл его жизни.
«Этот город прекрасен: горы, чистый воздух, виды и люди. Надо её обязательно свозить сюда. Может быть, даже стоит перебраться сюда после свадьбы и мать забрать».
Алексей зашнуровал высокие ботинки, начищенные до блеска.
«Послезавтра – домой!»
Тревожный звук взъерошил всё внутри. Над дверью загорелась красная лампочка, на которой было выведено чёрной краской: «Тревога!»
- Внимание! Произошёл…
«Пожар? Возгорание?»
-… террористический акт…
Дом, мать, Катя – исчезли. Алексей бросился к оружию.
16.3 Тамара
Солнце скрылось за горизонтом, но желанная прохлада не пришла. Тьма стремительно надвигалась на них, сгущаясь, становясь осязаемой. В темноте этой таилась опасность. Террористы с оружием на перевес ходили между заложниками. Вместе с тем тьма позволила Тамаре обнять Рустама и дать ему уснуть на своих руках.
Весь ужас прошедшего дня скрылся в тяжёлой темноте, дрожь покинула тело женщины, сердце немного успокоилось.
Над головой глухо прогремел гром. Поднялся ветер. Холодная капля дождя ударила по затылку. Впервые Тамара порадовалась тому, что они сидят у окна на осколках стекла. Она подняла ладони, ловя капли, чтобы напоить сына.
17.3 Алан
Юноша сидел в пустом доме. Все родные остались в школе. В раскрытые окна потоками лил дождь. Он сидел на полу и не мог успокоиться. Алан рыдал навзрыд. Дождь хлыстал его по лицу. Молния сверкала, озаряя тёмную комнату.
Он поднялся.
«Я не могу здесь находиться».
Алан направился к школе.
18.3 Олег Дзамбаев
Онемевшее от обезболивающих тело постепенно оттаивало, согреваясь, притягивая к себе боль. Он слышал шум океана, гремящего и клокочущего. От океана у Олега болела голова. Мужчина двигал пальцами, касаясь обжигающе холодной воды. Острой болью рассёк ледяную гладь айсберг резких громких голосов, состоящих из повторяющихся слов: «школа», «теракт», «1 сентября», «учитель». Слово «учитель» становилось всё громче и громче, оглушая его, превращаясь в крик.
- Учитель!
Олег открыл глаза. Яркий свет ослепил его. В палате было больше людей. Мужчина ощутил на себе чей-то взгляд. На соседней кровати сидела Диана, девочка из 11 класса. Глаза её были красными от слёз, всё тело в ссадинах, нога перебинтована.
- Учитель, - снова прошептала она.
- Диана? Что случилось? – он ничего не понимал, ему хотелось вернуться в океан, окунуться во тьму и смыть с себя этот яркий свет.
- Террористы в школе, - пыталась не разрыдаться вновь Диана, - они убивали людей…
«Где я? Что я здесь делаю? Какая школа? Какая больница? Что она здесь делает?»
Снова океан.
- Они убивали. Они загнали всех в спортзал. Их ставили на колени. Их убивали. Их убивают…
Мужчина распахнул глаза.
Палата была пуста. Сердце щемило от какой-то тревожной мысли. Его обдало волнением и страхом.
«Где жена?»
Олег приподнялся и увидел на другой кровати пятна крови. Голова закружилась. За дверью кто-то говорил по телефону.
- Да, в первой школе. Всех загнали! Всех! Детей, родителей, учителей! Всех! Слышали взрыв, стрельбу. Мёртвых из окон бросали. Боже упаси… Какой ужас…
«Мою школу?! Моих детей?!»
Боль сжала сердце. Опьянённый обезболивающим он подорвался с постели и выскочил из палаты.
18.4 Алан
Чернильная тьма обволокла город. Дождь холодными потокам стирал воспоминания. Алан стоял обессиливший напротив школы, всматривался в серый силуэт здания, пытаясь понять, почему всё это случилось. Страх леденящим металлом проникал в сердце. Юноша не чувствовал себя живым, ощущающим. Капли стекали по нему, как по бесчувственному камню, он стоял не двигаясь, опустошённый. Единственная мысль, на которую он был способен, это повторяющийся вопрос: «Почему?». Вопрос этот с каждым биением сердца ударялся о страх, не найдя в темноте ответа.
«Как это возможно? Обитель знаний и детства сейчас стала убежищем смерти. Этого не может быть. Почему? Сколько там людей? Там моя семья. А я тут. Что я могу сделать? Почему я тут? Почему я так беспомощен? Эти люди, что стоят у школы, так же бессильны? Что делают эти военные? Почему они бездействуют? Они, как и я, беспомощны?»
Он взглянул на кучу тел у окна.
«Трогает меня их смерть? Трогает меня смерть? Или я камень, бездушный и беспомощный?»
Алан вглядывался сквозь поток дождя и различал руки и головы, одежду…
«Там могут быть мои мать и отец… Почему я здесь? Почему я не с ними? Я хочу лежать там, в самом низу…»
Его внимание привлекло пятно на стене возле мёртвых, похожее на огромную чёрную кляксу, прилипшую к белоснежной бумаге. Алан щурился, силясь различить очертания. Неожиданно пятно упало на асфальт и поползло от школы.
«Это бред. Я сошёл с ума. Я – камень. Пятно поглотит меня…»
Пятно двигалось всё быстрее и быстрее, приобретая в сознании Алана очертания паука.
- Человек! – раздался удивлённый возглас, - там человек!
Паук поднялся на задние лапы. Покрытый кровью с головы до ног на них шёл человек.
Военные ринулись к нему.
- Я – мирный! Я – гражданский! – прохрипел мужчина и упал в грязь.
19.2 Алексей Любимцев
- Любая наша позиция будет неудачной…
Алексей отвернулся от карт и планов и посмотрел на школу, которая была сейчас непреступной крепостью для них. Если они решат действовать, то подвергнут большой опасности заложников. Скрыться невозможно. Террористы просматривают все точки.
«Заложники… Сколько их там? Кто-то говорит триста человек, кто-то -больше тысячи… Почему мне так страшно, будто я никогда не видел террористов? Почему так тревожно? Сейчас составим план, слажено сработаем и закончится это всё. Но что не даёт мне покоя?»
Юноша поднял глаза на небо. Ему казалось, что вот-вот случится что-то важное и трагичное. Он смотрел на звёзды и чувствовал, как отпечатывается на них его душа, как запоминали его.
- Хорошо они там устроились, да? – старший лейтенант Андрей Волков подошёл к нему,
- Мне кажется, нужно подождать.
- Всё одно, - отмахнулся от него Андрей, - только в твоём случае люди будут больше страдать, если тянуть. Но решили тянуть…
Слова Андрея резанули его. Он показался сам себе совсем зелёным и неопытным.
«Действительно, они, наверное, ждут спасения. А мы решили тянуть. Мы-то здесь, у нас воды и еда, нам не угрожают смертью. Там даже нет моих детей и родителей, нет любимой. Нам легче ждать…»
На сердце стало совсем тяжело. Андрей закурил.
- Будешь?
- Нет.
- Знаешь, мне кажется, гиблая это операция. Я много их пережил, но эту, чую, не переживу, - он глубоко затянулся.
Алексей почувствовал предательскую дрожь в руках. Было в этом вечере нечто роковое, в этих тревожно мерцающих, умытых осенним дождём, звёздах.
Алексей взглянул на командира. Обычно полковник наставляет, подбадривает, шутит, а сейчас стоит над картой изваянием.
- М-да… - затушил сигарету он, - нельзя тянуть, нельзя.
Юноше было трудно осознать это тяжёлое ожидание смерти, сердце стучало, как пулемётная очередь.
«Я не могу умереть… Я же обещал матери и Кате, что вернусь…»
20.4 Олег Дзамбаев
Он не помнил, как оказался в своей машине.
Океан опускался на плечи и голову, и мужчина снова забывал обо всё.
Он жал на газ и с огромной скоростью летел ко дну. Иногда океан освобождал его рассудок, и Олег понимал, что едет в верном направлении, снова погружался в холодную воду. Вокруг была тьма, даже свет фар не рассекал её. Чёрный холодный океан неожиданно коснулся тёплым красным дуновением его губ и подбородка, а затем груди. Касание становилось вязким и обжигающим.
Олег открыл глаза. Он стоял напротив школы с отключёнными фарами. Кровь шла носом. Неосторожным движением мужчина смахнул кровь с лица и вышел.
Было тихо и пусто. Олег почувствовал в карманах брюк пистолет и двинулся к входу.
- Я убью их. Убью их всех.
Океан превратился в тёплое море, ласкающее ноги, мешающее идти. Он прислонился к стене и вошёл.
Олег слышал голоса и шаги, шумевшие будто прибой. Мужчина шёл, опираясь о стену. Кровь, не останавливаясь, текла, покрывая всё тело.
Холодная металлическая ручка двери кабинета литературы вытянула его из густой чёрной крови. Олег ввалился в кабинет.
Там горел свет. Человек, опутанный оружием, удивлённо посмотрел на него и схватил автомат.
- Мерзкая собака! – воскликнул учитель, оскорблённый присутствием террориста в кабинете литературы, - я убью тебя!
Но он не успел направить дуло и спустить курок. Террорист сделал это раньше.
21.4 Тимур
Всю ночь мальчик не смыкал глаза. Тимур держал ладони на полу, сдирая свежую краску. Он верил, что таким образом дольше продержится, что чем сильнее он схватится за крашеные доски, тем меньше риска, что его заберут, как его друга на окно или выкидывать трупы вниз. Мальчик не понимал, сколько прошло времени, но было совсем тихо, люди вокруг давно задремали. Террористы изредка ходили туда-сюда, принося с собой мягкие потоки тёплого воздуха. Он помнил, что в начале ночи услышал гром и шёпот дождя, но запах сырости давно стёрся из его памяти.
«Как давно это было? Когда закончится эта ночь?»
Тимур смотрел в окно, надеясь увидеть, что небо хоть немного посветлело. Он чувствовал, что совсем лишён сил, что может упасть, уснуть, но страх был сильнее, и Тимур вцеплялся в крашенное дерево. Щепки прокололи кожу под ногтями и боль, что он ощущал, возвращала его в реальность от секундной дрёмы.
Мальчик не мог понять, были ли те кошмары, которые являлись ему, едва он засыпал, кошмарами или реальностью, он видел за ночь несколько смертей, слышал плач и мольбы, стоны и молитвы, ощущал взгляды террористов, хотел исчезнуть, испариться, стать этим потоком воздуха, следующим за мужчинами с оружием.
«Что если я не увижу больше рассвета?!»
Эта мысль заставила его глаза наполниться слезами.
«Что если не ощущу больше прохлады?»
Тимур посмотрел на свои окровавленные пальцы.
«Может, я не увижу, как они заживают? В моей памяти на пальцах всегда будет кровь…»
Слеза скатилась по щеке.
«Нет! Нет! Нет!»
Мальчик смахнул её, в ужасе озираясь, и почувствовал на себе взгляд террориста, того, что увёл женщину-доктора.
«Заметил?! Что я творю?! Не думать! Ни о чём не думать…»
Головная боль, желание забыться, уснуть, пот, стекающий по спине, нестерпимая жажда, вонь, духота, смерть слились воедино и окрасили в болезненно-зелёный цвет краешек неба, совсем рядом с землёй, но Тимур этого не увидел.
22.4 Тамара
Никогда Тамара не видела настолько бледного, будто уставшего солнца. Рванные слабые лучи заскользили по спортзалу, касаясь лиц пленников. Женщина уже не чувствовала боли от осколков, силы покинули её, забрав и боль. Она посмотрела на лицо спящего сына у неё на руках.
«Сколько ему ещё придётся вытерпеть? Сколько мы ещё будем здесь?..»
Рассвет не принёс желаемого спасения, лишь отнимал с каждым новым лучом надежды.
- Что вы сделали?! – услышала Тамара тихий мужской возглас и внутренне сжалась, - Ироды! – голос становился громче, террористы направились к человеку, стоявшему на коленях в нескольких метрах от неё, - да разве так можно?! – послышались рыдания.
Женщина увидела без чувств лежащего рядом с мужчиной старика.
- Он Родину защищал, чтобы вы, твари, могли жить в мире! – крик его оборвался ударом приклада в голову.
Тамара прижала сына к себе.
- Пусть валяется, собака, - произнёс один из террористов, - а этого – за окно.
Маленькое сухое тело легко дотащили до окна и сбросили вниз.
23.5 Алан
Едва лучи солнца поползли по земле, она задышала паром. Стало душно. Алан почувствовал, что его лоб покрылся капельками пота. Глаза резало, но спать он не хотел. Он не ощущал собственного тела. Юноша желал исчезнуть, раствориться в стенах школы камнем и больше ни о чём не думать, не жить в мире, где столько боли и насилия.
Руки юноши коснулись тонкие холодные пальцы и уверенно переплелись с его.
- Всю ночь тут простоял? – услышал Алан мягкий голос Дианы и не нашёл в себе силы даже кивнуть, - видела в больнице Олега Викторовича Дзамбаева, - продолжала говорить она. – Представляешь, он утром под машину попал.
Он попытался вспомнить лицо учителя литературы, но уставшее воспалённое сознание не позволило ему это сделать.
- Пойдём домой, - девушка сильнее сжала его руку и потянула на себя, - здесь мы не нужны.
Внутри Алана всё запротестовало. Он твёрдо решил, что не двинется с места, и поплёлся за ней.
24.5 Олег Дзамбаев
С выстрелом на него накатила рычащая волна, ледяными брызгами окропившая горячее лицо. Мужчина распахнул глаза, ошарашенно оглядываясь по сторонам. Рядом сидела жена. Было тихо.
- Что произошло?! – подорвался учитель, - что случилось?!
- Олег, всё хорошо. Ложись. – Женщина слегка надавила ему на плечи, чтобы он лёг.
- Нет, нет… Школа? Что с ней?
Глаза Ирины наполнились слезами.
- Я так благодарна господу, что ты попал под эту проклятую машину, - она всхлипнула, пытаясь подавить плач.
- Что? Что случилось?
- Там террористы. Детей держат в заложниках…
- Боже мой! – прервал её Олег, - значит, это не сон? Значит, сюда привозили детей?
- Да, тех, кому удалось спастись. Сейчас привозят тех, кого отпустили: матерей с младенцами…
- Я не могу здесь оставаться! Я не могу просто лежать здесь!
- Даже не думай! У тебя сломана нога!
- Не смертельно, - мужчина избавился от капельницы и сел.
- Олег! – воскликнула жена, - ну что ты творишь? Олег!
Мужчина увидел костыль и потянулся за ним.
- Отвези меня к школе, пожалуйста. Я должен быть там.
- Ты никому ничего не должен!
- Я должен себе. Я не могу здесь оставаться. Будут привозить раненых, я не хочу занимать место.
Голова у него закружилась, когда он, опираясь на костыли, поднялся с постели.
- Возьми обезболивающих. Откажись от дальнейшего лечения и поедем. Я иду к машине.
Голос его был твёрд. Он решительно не хотел оставаться в больнице. Ирина это понимала. Она знала, что ничего не сможет с этим сделать, и вышла из палаты в поисках лечащего врача.
25.5 Тамара
Для мальчика, молча переносящего все трудности, крик взрослого мужчины был последней каплей. Тамара почувствовала, как его тело задрожало в ее руках и горячие слёзы мальчика упали на её ладони.
- Тихо, - сильнее прижала Тамара Рустама, - всё будет хорошо
Из его маленькой груди вырвались громкие, полные отчаяния и страха, рыдания.
«Нет, нет, нет!» - ужас сковал всё её существо.
- Рустам, тише, успокойся…
- Мамочка! – слёзы лились по щекам мальчика, - Мама! Я хочу домой! Мама!
- Заткни его! – услышала женщина чей-то испуганный голос позади себя.
- Рустамчик, тише, - руки Тамары дрожали, она заметила приближающегося к ним террориста, - мальчик мой, сынок… Скоро всё закончится…
- Мамочка! – голос его становился хриплым, - мама!
Женщина прижимала сына к себе до боли в руках. Сердце разрывалось от боли. Она закрыла глаза.
С силой и жестокостью, не похожими на человеческие, ребёнка оттащили от матери.
- Мама!
- Нет! – Тамара бросилась за ним.
Пулемётная очередь прервала их жизни.
26.3 Заур Алиевич
В ушах звенело. Голова болела, будто в черепе была трещина. Мужчину тошнило. Заур Алиевич открыл глаза. Заложники, террористы, трупы – всё слилось в бесконечный водоворот, вертясь, сливаясь и образуя ужасные картины. В памяти появилось сухое слабое тело старика в груде мертвецов.
- Нет! – взревел он, поднимаясь с закрытыми глазами, чтобы не упасть, - я вас голыми руками задушу! Я вам глотки перегрызу!
Сильная душевная боль налила его тело огнём и яростью. Учитель сжал руки в кулаки и двинулся к одному из террористов.
«Убью! Я убью его! Убью их всех!»
Что-то сбило его с ног и схватило за грудки. Мужчина увидел перед собой черные как сажа глаза, наполненные злостью.
- Сиди и не высовывайся! – говорил Аслан так, чтобы слышал только Заур Алиевич, в нём учитель узнал террориста, что увёл женщину-доктора из спортзала. – Слышишь?! – он с силой тряхнул его, - молчи и не рыпайся! Тебе жить не для кого?! – он швырнул мужчину в толпу и взглядом, полным ярости, оглядел заложников.
27.3 Наира Викторовна
Белое бесчувственное солнце высасывало из людей все силы, но никто и не думал отходить от школы. Наира смотрела на людей в военной форме, которые, как ей казалась, только изображали деятельность, чтобы их лишний раз не трогали. Она начала ненавидеть их больше, чем террористов, за их бездействие.
«Каждая секунда важна! А они уже сутки стоят здесь и ничего не делают!»
Женщина хотела подойти к ним и разобраться, но к военным никого не пускали.
«Почему ничего не происходит? Почему спасения нет? Почему число трупов у окна увеличивается. Почему никто их не останавливает?»
Наира ходила в исступлении из стороны в сторону, ломая руки.
«Если бы я поспешила, я могла бы быть с ней. Моей дочери не было бы так страшно, я могла бы её защитить, обнять… Когда я её увижу? Неужели они позволят ещё ночь террористам творить этот ужас?..»
Женщина не могла понять, куда подевалась её уверенность и почему ей сейчас так тревожно на сердце, почему сейчас, как никогда за сутки, ей хотелось ворваться в школу и обнять своего ребёнка. Сердце билось так сильно, что в груди было больно.
«Что происходит? Что со мной?»
Она посмотрела на школу. Из окна выбросили худенькое тело в школьной форме. Сердце женщины остановилось. Это была её дочь.
- Нет! – закричала она, не веря своим глазам, и упала на землю, теряя рассудок, за мгновенье осознав, что жизнь её больше не имеет смысла.
28.6 Алан
Алан пришёл в себя, когда они уже были в его саду, откуда он уходил несколько часов назад счастливый, восторженный и уверенный в себе и мире. Сейчас, как и в то утро, птицы вели громкий, не прекращающийся спор между собой. Кроны яблонь сохранили ночную прохладу, защищая Алана и его спутницу от жгучих утренних лучей. Земля под ногами была влажной от вечернего ливня. На секунду юноша ощутил спокойствие и умиротворение, но взгляд его упал на кирпичный дом с распахнутыми дверью и окнами и внутри снова стало гадко. Дом будто потускнел, упуская силы через окна, а дверь больше не защищала жителей от неприятностей и пускала внутрь всех, кто только захочет. Они взошли по ступеням. Диана взяла из-под коврика ключи и затворила двери за Аланом. Тишина дома заглушила крик птиц, пустота болью отозвалась в сердце.
- Давай, - Диана опустилась у его ног и, расшнуровав ботинки, стянула их с него.
Голос её звучал непривычно для этих стен. Юноша это заметил. Девушка, держа Алана за локоть, отвела его в спальню, полы которой были залиты дождевой водой. Шторы сменили цвет с тёмно-синего на чёрный.
- Ложись, - Алан, повинуясь ей, присел на краешек кровати, а затем лёг на одеяло.
Девушка уложила его удобнее, укатала одеялом и легко коснулась лба.
- Попытайся уснуть, - назидательно произнесла она и покинула комнату.
«Попытайся уснуть… Что она делает? У неё в школе осталась вся семья: брат, родители, бабушка… А она тут со мной…»
Диана вернулась в его спальню с ведром и тряпкой. Девушка закрыла окно, задвинула шторы и комната погрузилась в тишину и успокаивающий полумрак. Алан закрыл глаза, вслушиваясь в непривычные звуки родного дома. Постепенно он начал теряться во времени. Юноша слышал её тихие шаги в других комнатах, шум воды из крана, звук открывающихся дверей.
«Мама и отец звучали иначе… Её звуки такие уютные…»
Сердце Алана наполнилось теплом, и он уснул.
29.3 Алексей Любимцев
Солнце взвилось над землёй. Тревожное утро сменилось изнуряющим днём. Люди умирали, а они ничего не могли с этим поделать.
В кармане завибрировал телефон. Алексей со страхом увидел: «Мама».
- Слушаю, - постарался он придать голосу спокойствие.
- Сынок, как ты?! – женщина была взволнована.
- Всё хорошо, мам.
- Ты где?
- Там же, где и всегда, - соврал он, - скоро обед будет, - Алексей посмотрел на часы, лихорадочно вспоминая, что он обычно делал в это время.
- Точно?
- Точно.
- Мне такой сон страшный приснился, Лёша…
- Какой, - сердце его сжалось.
- Я захожу в избу. Не знаю, чья она. Просто маленькая, деревянная, вся перекошенная, без окон… А там грудой навалены иконы: большие и маленькие, старые и новый, с разными святыми. Я стою, не понимаю, что происходит – и они возгораются. Сами. Начинают гореть – и я просыпаюсь.
- Да, странный сон, - Алексею стало не по себе, - может, завистники? – сморозил он первое, что пришло в голову.
- Не знаю, не знаю… Второй день хожу сама не своя, какое-то неприятное предчувствие. А сегодня ещё включила телевизор, а там ужасную новость передают… Ты знаешь? – женщина замолчала.
- Ты про Беслан?
- Да. Террористы школу захватили. Я сразу подумала, что тебя туда направили.
- С чего бы это? Мы далеко, - он не знал, что ещё сказать, - к тому же у меня отпуск скоро. Кто меня отправит?
- На сердце так нехорошо…
- Ничего, скоро я буду дома.
- Мы с Катей так ждём тебя.
- Приеду, - продолжал он, - выкопаю тебе картошку, забор покрашу…
- Да, забор давно надо покрасить.
- Вот, - он засмеялся, - в дом не зайду, сразу красить начну…
- Извините, - прервал разговор мужской голос, - я могу вам чем-то помочь?
- Я перезвоню, мама, - Алексей положил трубку.
Перед ним стоял мужчина на костылях с перебинтованной ногой.
- Меня зовут Олег Дзамбаев, - он протянул руку, - я преподаю здесь литературу.
30.5 Тимур
Воздух пропитался солью. Голова была одной лишь болью. Чтобы оставаться мало-мальски в сознании приходилось часто дышать кипячёным острым воздухом, который резал горло и проникал глубоко в лёгкие. Перед глазами бегали чёрные пятна. Слишком много крови, слишком много людей, слишком много мёртвых… Тимур не понимал, что происходит вокруг, он думал лишь о не выпитом чае, о том, что наверняка уже остыл, что отдал бы всё, чтобы допить его сейчас. Мальчик пошатнулся, не заметив, как из его груди вырвался тихий стон.
«Я не хочу умирать после того, что пережил… День, ночь и ещё полдня… Разве можно позволить себе умереть после такого? Нельзя. Ни за что. Я должен упасть. Я не должен заплакать. Я не должен издавать лишних звуков…»
- На! – услышал он рядом голос и ощутил щекой что-то холодное и гладкое, - быстро пей!
Сквозь чёрные пятна Тимур увидел кружку с водой, которую ему протягивал террорист.
«Что?»
- Давай, давай, - он опустился перед мальчиком.
«Это же он ударил учителя автоматом!»
Снова Тимур вспомнил про гордость солдат на войне и непоколебимость, вспомнил, как они не принимали подачек от фашистов… Мальчик припал губами к кружке. Холодная вода вернула к жизни рот, горло и всё тело. Никогда ещё вода не казалась такой прекрасной на вкус. Он жадно глотал её, боясь, что в любую секунду кружку могут отобрать.
- Не торопись, - тихо шептал Аслан.
Кружка опустела. Тимур нерешительно протянул её мужчине.
- С-спасибо… - мальчик непонимающе посмотрел на террориста.
31.6 Олег Дзамбаев
Учитель смотрел на застигнутого врасплох молодого парня в военной форме и понимал, что помощь нужна, но точно не от него. Алексей протянул ему руку.
- Лейтенант Алексей Любимцев. Учитель? – он посмотрел на ногу мужчины.
- Меня машина сбила, - горько усмехнулся Олег, - вчера утром.
- Повезло вам, - военный перевёл взгляд на школу.
День утекал стремительно и неотвратимо, как частицы песка в песочных часах.
- Хорошо, что они отпустили женщин с маленькими детьми, - произнёс учитель, смотря в окно своего кабинета.
- Почему вы здесь?
- А где бы вы были на моём месте?
Слова Олег заставили военного задуматься.
- Случайно услышал, что у вас отпуск скоро.
- Да, - вздохнул Алексей, - мать места себе не находит, чувствует недоброе, а я ей ничего не говорил… Думаю, если убьют, она не переживёт, - знаете, - мужчина удивился, что так легко может говорить на такие тема с человеком, которого совсем не знает, - ей забор нужно покрасить. У неё кроме меня никого нет…
- Угадай, лейтенант, какие новости, - подошёл к ним военный, на груди у которого он увидел фамилию: «Волков».
- Ну? – Алексей постыдился своей откровенности и перевёл всё своё внимание на старшего лейтенанта.
- А никаких! – был раздражён мужчина, - ждём, ждём, ждём! Будто это как-то поможет! Они же не от пуль там умирают, а от того, что мы тянем!
- Не дураки же те, кто нами командует…
- То-то и оно! Понятно же, что мы – смертники, а они тянут…
От этих слов Алексей стал бледнее смерти.
- Мы – не смертники, - возразил Алексей, - нет. Мы спасём их.
- Сутки назад мы должны были спасти их! Сутки! Вслушайся. Сколько тел выбросили из окон за эти сутки? Десятки?
- К чему ты клонишь? – после разговора с матерью Любимцев не мог думать об этом, душой и сердцем он стремился домой, хотел закрыться от этого ужаса, хотел не замечать всего.
- К тому, Лёша, что все они – на нашей совести.
- Если бы начали действовать, жертв было бы больше.
- Вы с командиром – идиоты. Держу пари, мы ещё сутки будем тянуть.
Слова Волкова очень задевали Алексея. Олег не знал, что ему делать. Он чувствовал себя неуместно в этом разговоре, будто маленький ребёнок, подслушивающий разговор взрослых.
- А ты кто такой? – посмотрел на него старший лейтенант.
- Я – учитель. Я хочу помочь…
- От тебя помощи не больше, чем от нас.
- Но я знаю хорошо школу, - попытался придать себе значимость Олег.
- У нас есть подробный план этого здания…
- Пойдём покурим? – неожиданно предложил некурящий Алексей учителю, понимая его состояние и желание помочь.
Олег кивнул и поковылял за военным.
32.7 Алан
Рой светлых и тёмных образов составлял его сон. Юноша видел сад в цвету, полы залитые кровью, мать и отца, смотрящих на него с грустной улыбкой. Он касался руки Дианы и шёл уверенно между заложниками и террористами, которые почему-то не замечали его. Он пил молоко солнечным летним утром, он лежал в траве и смотрел на звёзды, а рядом с ним была она. Алан тянулся к родителям, но они растворялись в ярком свете, оставляя его с ней. Гремели взрывы, слышались выстрелы, шумел дождь и пели соловьи.
Покидая игру сознания, он открыл глаза и заметил, что за окном было совсем темно. Диана, свернувшись калачиком, тихо спала рядом. Он почувствовал себя лучше. Ему захотелось есть. Алан присел на постели.
- Проснулся? – подскочила Диана, протирая сонные глаза.
- Их больше нет, - уверенно произнёс Алан.
- Кого?
- Моих родителей, - он посмотрел на свои руки, которыми тянулся к семье во сне.
- Почему ты так думаешь?
- Я чувствую, - скорбь тяжёлым камнем осела на сердце, - я знаю.
Диана понимала его. Что-то подобное она ощущала тоже.
- Это трагедия коснётся каждой семьи в нашем городе, - девушка подсела к нему, - знай, что ты не одинок. Я буду с тобой.
33.2 Аслан
День догорел. Аслан, не понимал, как такое возможно. Он был уверен, что сегодня уже всё закончится, но нет – они проведут здесь ещё одну ночь.
«Почему власть допускает это? Почему они не выполняют наши требования? Хотят взять измором? А как же дети? Мы выбрали школу, потому что рассчитывали на быструю победу, потому что были уверены, что они не позволят детям страдать… А они? Как такие люди могут стоять у власти?»
Он не мог не давать детям воды, пока никто не видит, не мог позволить людям сходить с ума от горя, ему было больно видеть это кощунство. Аслану противен был запах металла, идущий от автомата, собственное отражение в глазах испуганных измученных людей.
«Сколько жертв… Мы не этого добивались. Почему они не выполняют наши требования? Почему?»
Аслан хотел сбежать как можно дальше, забыть об этом и никогда не вспоминать, содрать с себя маску, кожу, лицо, чтобы о нём тоже никто не вспоминал. Он думал, что начинает сходить с ума от того безумия, что творится вокруг, чувствовал, что не сможет жить после того, что сделал, допустил, чему позволил свершиться.
Школа погрузилась во тьму.
34.1 Катя
Девушка сидела на веранде в плетённом кресле, укутавшись в тёплый плед. Чашка горячего чая с корицей, что заботливо принёс отец, согревала её руки. Солнце давно скрылось за вершинами густых сосен, но она никак не могла найти в себе силы подняться и уйти домой, Катя смотрела в южную сторону, будто это могло приблизить Алексея к ней. Янтарные сосны, горящие в последних лучах алого солнца, погасли, остыли и немыми великанами охраняли покой жителей. Корни деревьев, словно мощные щупальца, вырывались из-под земли, покрытой густым слоем хвои, и снова ныряли в самую глубь. Девушка вспоминала, как сидели они с Лёшей на этих корнях совсем маленькими детьми, играли в пиратов и ели смолу сосен, чтобы никогда не болеть и жить вечно. Тихо шелестели крыльями совы, боясь потревожить торжественное молчание великанов.
Катя не верила словам Лёши. Она понимала, что его не могли не направить туда и отпуск его никого бы не остановил, да и человек он такой, что сам бы попросился туда…
Чай стремительно остывал, но девушка так и не прикоснулась к нему. Оставив кружку и плед на веранде, она зашла в тёплый дом и включила телевизор, зная, что сейчас должен быть выпуск новостей. Ведущая сразу начала с событий в южном городе. Катя ждала, когда начнут показывать репортаж.
- К школе стянуты силы МВД, ФСБ и МЧС, - кадры с детьми и женщинами, стоящими возле школы, сменились кадры с военными, девушка напряглась, - на месте президент Северной Осетии, школа окружена, - показали танк и идущих рядом спецназовцев, - выезды в город перекрыты, аэропорт города тоже закрыт. Создан оперативный штаб по освобождению заложников…
- Боже! - воскликнула Катя.
Она увидела Лёшу, своего родного милого Лёшу. Он стоял в группе военных и говорил с ними. Он был напряжён, взволнован и серьёзен, в руках он держал оружие. Затем снова показали школу.
Катя без сил опустилась в кресло, ей было страшно видеть его там, отчаяние и беспомощность впустили в голову рой пугающих лихорадочных мыслей, но одна вырвалась вперёд: «Мать Лёши не должна об этом знать».
35.6 Тимур
«Ещё одна ночь… Неужели я смогу её пережить?»
Мальчик вспоминал, как приятно ему было пить холодную воду, как вернула она ему силы. Тёмных пятен перед глазами больше не было. Только ужасная духота и отвратительные запахи, на которые, если постараться, можно не обращать внимание.
«Интересно, где мои родители, где Диана? Моих друзей больше нет в живых… Наверное, и семья погибла, и бабушка… Разве я смогу без них? Я же маленький…»
Он посмотрел вокруг: замученные люди, взрывчатка, террористы, лужи крови…
«Это неправильно. Так нельзя. Не для этого существуют люди. Не для того есть этот мир. Почему никто этого не понимает? Почему? А террористы? Они же тоже люди. Зачем они это делают? Ни одна идея не заслуживает таких жертв…»
Тимур нашёл глазами Аслана.
«Ему жалко меня. У него есть сердце. Как и у любого здесь. Никто не получает от всего этого удовольствие… или получает?»
Всем сердцем мальчик пытался понять, почему это происходит.
«Они просто не понимают!» - вдруг осенило его, - «все они не осознают, не хотят или не могут. Люди, понимающие весь ужас происходящего, никогда бы не допустили этого…»
Тимур закрыл глаза.
«Я обещаю, что постараюсь достучаться до этого мира, что покажу, что всё, что здесь случилось и случиться, не могут и не должны делать люди, покажу, какой это был ад…»
- Я обещаю, - прошептал мальчик, - сделать этот мир лучше.
36.1 Виталий Игоревич
На другом конце страны, в Мурманске, резкий звук будильника оторвал мужчину лет сорока от подушки. Он сразу вспомнил, что вчера снова не заплатил за комуналку и что у него совсем не останется денег после выплаты алиментов двум своим дочерям. Виталий снова не выспался, а завтра нужно было опять идти на работу. Мужчина мечтал о субботнем вечере, когда сможет спокойно сесть перед телевизором с банкой пива и смотреть что-то убаюкивающее до поздней ночи, совсем не думая о проблемах, что сковали всю его жизнь.
Было ещё темно, но во дворе многоэтажки уже заводились машины. Виталий подошёл к холодильник и, обнаружив там последнюю сосиску, взял привычным движение пульт и включил телевизор.
- До сих пор разняться данные о количестве погибших и раненных. По последним данным МВД…
Мужчина переключил на другой канал, там рассказывали о сёрфинге в Австралии. Вид пляжа и лазурного моря больше понравился Виталию, он отложил пульт и кинул сосиску в воду.
О той новости он не вспоминал.
37.4 Заур Алиевич
«Почему я не послушал жену? Почему не уехал?» - слова Аслана оказались для него эдакой пощёчиной. Он вспомнил всё: свою холодность, иногда даже грубость, вечную усталость, силы, отданные ученикам, вдохновлённость школой, но не семьёй, свой отказ от лучшей жизни. Ему стало стыдно, что в этот момент, в момент отказа, он ни на секунду не задумался о своей жене и детях.
Сейчас стоя на коленях во мраке со взрывчаткой над головой, рискуя в любую секунду быть убитым, он как никогда прежде захотел к семье. Заур Алиевич почувствовал любовь к женщине, с которой связал свою жизнь.
«Если бы я мог, я бы попросил прощение за всё, я бы исправился… Когда окажусь дома, позвоню в Москву и начну собирать вещи. Моя жена, мои дети достойны большего, и в моих силах подарить им лучшую жизнь».
Осознание того, что не всё потеряно, что он может всё исправить, придало мужчине сил. Он решил, что завтра уже будет дома и начнёт менять свою жизнь и жизнь своей семьи.
38.1 Андрей Волков
Было зябко и тяжело на душе. Мужчина хотел курить. Он подошёл к тополю, тихий шёпот листьев которого чем-то напоминал приглушённый разговор людской толпы. Андрею казалось, что воздух буквально звенел какой-то мыслью, будто природа что-то пыталась ему донести. Мужчина искренне силился понять, услышать, но ничего кроме просто неба и просто тополя он не видел. Зарождающееся на востоке зарево освещало его загоревшее лицо мягким белым светом, делая заметнее морщинки, подчёркивающие доброту его карих глаз. Андрей прикоснулся к грубой коре дерева пальцами, уставшими держать оружие.
Неожиданно услышал у своих ног скуление собаки. Дворняга опустила морду на высокие берцы и посмотрела на мужчину.
- Что ты делаешь здесь? – старший лейтенант опустился к ней и потрепал по голове. - Кажется, у меня остался хлеб, - он засунул руку во внутренний карман и достал хлеб с кусочком сыра, - вот, вообще есть не могу. Может, хоть ты поешь? – мужчина протянул собаке сыр, но та лишь грустно опустила глаза, - тоже не хочешь? Вот закончится все, заберу тебя с собой.
Андрей сел спиной к тополю и прислонился затылком к коре.
- Как думаешь, что принесёт этот рассвет? – собака заскулила ещё тоскливее, - вот и я не думаю, что что-то хорошее…
Небо становилось всё ярче. Солнце вот-вот снова вырвется из-под земли. Мужчина заметил, что было тихо. Слишком тихо.
- Ты слышишь? – собака повела одним ухом, - как тихо.
- Ты понял, да? – услышал он у себя в голове.
Иначе посмотрел он на это небо, на солнце, еще не решающееся появиться над землёй, на тишину вокруг.
- Понял, да… - повторил Андрей, - понял… - он ещё раз потрепал собаку по голове, - не заберу я тебя к себе.
Краешек солнца озарил город.
- Это мой последний рассвет.
39.4 Алексей Любимцев
Мощный взрыв прервал тягостную тишину города. Началась перестрелка.
«Спасти как можно больше заложников!»
Крики. Испуганные бегущие полуголые люди. Беспорядочная стрельба.
«Устранить боевиков!»
Алексей и несколько товарищей ворвались внутрь. Густой едкий дым пресёк дыхание.
Волной ещё одного взрыва его отбросило к стене и оглушило. Прежде чем на секунду позволить себе закрыть глаза, чтобы прийти в себя, он увидел вспышки от выстрелов в чёрном дыму и десяток взрывчаток над собой. Волосы встали дыбом.
40.5 Заур Алиевич
Он ничего не слышал. Дым застлал глаза. Мужчина пытался вобрать в лёгкие воздух, но вдыхал лишь чёрную горечь. Люди бросились к выходу. Пучину криков, выстрелом и крови рассёк дневной свет. Учитель поднял голову. Мужчина не успел понять, что является источником яркого света и чистого воздуха. Он и несколько десятков человек погибли под завалами.
41.7 Тимур
Мальчик знал, куда нужно бежать. Несколько взрывов превратили школу в ад на земле: огонь, дым, кровь и трупы. В ушах он слышал звон, оглушающий и дезориентирующий его, Тимур мог надеяться лишь на глаза. Мальчик бежал по коридору и чувствовал, что силы его на пределе.
«Главное – не упасть! Только не сейчас!»
В груди жгло. Тело немело.
«Вырваться отсюда!»
Рядом с ним бежали дети его возраста. Тимур следил за своим телом, боясь, что вдруг его ноги забудут, как бежать, а руки, как помогать при этом им. Выстрелы за спиной вернули ему слух. Несколько человек, бежавших рядом, упали замертво. Тимур оглянулся.
«Никогда не оглядывайся!»
Мальчик встретился взглядом с разъярённым террористом и ощутил, что теряет равновесие.
- Нет! – люди бежали вперёд, выигрывая время, а он лежал, закусив язык от боли в щиколотке.
«Подняться! Я должен подняться!»
Слёзы лились по чёрным от копоти щекам. Он подскочил, хватаясь руками за подоконник, и выпрыгнул в окно. За ним, как муравьи по проторенной дороге, рванули остальные, обгоняя мальчика. Тимур бежал, наступая на повреждённую ногу и испытывая адскую боль при каждом новом шаге. Он отставал, как в кошмарах, что ему иногда снились, где, убегая от кого-то, ноги будто увязали в зыбучих песках.
Взрыв. Сзади снова послышалась пулемётная очередь. Перед ним упали дети, и мальчик чуть не врезался в них.
«Что если мне сейчас целятся в голову?!»
От этой мысли слёзы снова полились по щекам.
- Нет! – Тимур старался чаще наступать босыми ногами на горячий асфальт, чтобы хоть немного ускориться.
Из-за угла появилось несколько человек в военной форме.
«Это спасение!»
- Сюда! – крикнул один из них.
На губах у Тимура появилась улыбка. Пуля поцарапала плечо. Мальчик вскрикнул.
- Закрывайте их! – командовал тот же мужчина, - собой закрывайте!
Военные стали под огонь. Тимур заметил нашивку «А.В. Волков» и добрые карие глаза. Кто-то подхватил его на руки. Мальчик оглянулся.
42.2
Андрей упал лицом на раскалённый асфальт, обагрившийся его кровью. Погружаясь в темноту, он видел перед собой зареванного, улыбающегося ему, чумазого мальчишку.
43.5 Алексей Любимцев
Они миновали шквальный огонь боевиков. Алексей посмотрел на своих товарищей: все они были ранены. В эту секунду он ощутил боль в животе, только сейчас он ощутил пулю, прилетевшую прямо под бронежилет.
«Какой здесь ад…»
Под ногами было море крови. Они не могли не наступать на мёртвые тела. Ему было страшно. Обезумевшие от ужаса заложники метались из стороны в сторону, не зная, как защитить себя или своих детей от нескончаемого потока пуль.
«Нам нельзя стрелять! Мы можем задеть мирных…»
- Что делать?! – подскочил к нему один из товарищей.
- Надо вывести их отсюда! Иначе мы не сможем обезвредить боевиков, - ответил за него старший по званию, - я займусь этим. Вы - прикрывайте. Гошкин, идёшь со мной!
Алексей напряг зрение. Боевики сидели в укрытии. Движение – и он должен обезвредить их.
Что-то маленькое, словно камень, полетело в толпу заложников, где были его товарищи.
«Это не камень…»
- Граната! – услышал он крик.
«Чеки нет…»
Люди в ужасе заметались ещё сильнее.
«Я ближе всех. Я должен это сделать. Иначе все они погибнут…»
Он вспомнил, чему его учили, сухие слова о том, как правильно закрывать собой гранату, вспомнил, что его жилет может выдержать взрывную волну. Никогда он даже представить себе не мог, что ему предстоит сделать это не на учениях.
Алексей выскочил из-за укрытия и бросился к гранате. Никогда секунды не были настолько долгими. Он почувствовал металл у себя в руке, прижал гранату к себе.
«Мама… Катя…»
Взрыва никто не услышал. Алексей сработал грамотно.
44.3 Аслан
Мужчина бежал, как ему казалось, уже больше часа, без остановки, по чьи-то садам, избегая дорог и высоких зданий. Он нацепил на себя одежду одного из заложников, которая была чересчур большой для него, но кровь на рубашке всё равно привлекла бы внимание. Всё своё оружие он оставил в школе, будто это могло как-то облегчить тяжесть на сердце, будто таким образом он справил ситуацию. Аслан понимал, что так просто его не оставят, что его убьют, что дороги перекрыли и всё население предупредили и призвали быть бдительным. Его союзники остались в школе или тоже рвались к границе поодиночке.
«Только покинуть пределы Северной Осетии – вот моя цель. Как можно скорее. Оставаться незамеченным… Если бы была ночь, у меня было бы больше шансов. Ждать нельзя…»
Никогда он не был настолько напуган. Даже когда он был ребёнка и его отца убили на его глазах, сердце его билось не так часто, как сейчас.
«Может, переждать? Но где?..»
Лай собак заставил внутри всё перевернуться.
- Стой!
«Черт!»
Аслан завернул за какое-то здание.
- Стоять!
Выстрел.
Мужчина упал, схватившись за ногу. Пуля ружья раздробила кость. Кровь пульсировала в голове. Он откинулся на спину.
Словно из-под земли появилась толпа жителей и набросилась на него, женщины и мужчины, старики и совсем маленькие дети.
- Собака! – удар ногой в живот.
- Сволочь! – в висок.
- Там были мои дети! – в спину.
Аслан чувствовал, как его тело превращается в бесформенный мешок. Сломаны рёбра и позвоночник. Глаза залились кровью.
- Мой сын!
- Милиция! Остановитесь! – услышал он вдалеке мужские голоса, - отойдите от него!
На миг у Аслана мелькнула мысль о спасении.
- Гори вечно в аду! – прижал старик ствол ружья ко лбу террориста и нажал на курок.
45.7 Олег Дзамбаев
Учитель, прихрамывая, шагал по тающему снегу. Грязь чавкала под его сапогами, звенели ручьи. Небо было необычайно чистым, оно сияло лазурью в глубоких лужах, которые меряли дети, бегая в высоких сапогах по воде. Степенные сосны не так радовались приходу весны, как птицы, возвещающие о её приходе в своих самых прекрасных песнях, они чинно принимали её в своих вечнозелёных старых одеждах, позволяя ей прикоснуться лишь к кончикам пальцев, где появились нежные светлые иголочки. Олег волновался. Он несколько раз прокручивал у себя в голове слова, что должен сказать, но сейчас, оказавшись в этом месте, он не мог думать ни о чём кроме своего волнения. Взгляд его упал на маленький незаметный цветок, скромно опустивший голову в тонком слое снега.
«Как такое возможно?» - улыбнулся учитель, - «холодно ещё кругом, снег лежит, а он уже тут. Неужели, чувствует весну? Чувствует, что мороз позади и можно начать жить?»
Он аккуратно провёл пальцами по белым лепесткам и поймал себя на мысли, что раньше никогда не видел подснежников, а только читал о них.
Олег продолжил свой путь, переложив ведро с синей краской из одной руки в другую. Дома сменяли друг друга, во дворах кипела жизнь: люди развешивали бельё, занимались цветочными клумбами, красили окна, чинили крыши, из открытых окон неслись приятные запахи обедов.
Мужчина увидел пожилую женщину, сидящую на лавочке. Она не чувствовала прихода весны и общего торжества жизни. Рядом с ней сидел полосатый кот и нежился в теплых лучах. Он смотрела вперёд, на сосновый лес, будто ожидая кого-то увидеть. Забор позади неё накренился, краска давно облупилась. Дом был тусклым и совсем безжизненным.
Олег остановился, не доходя до неё пары шагов. Волнение ушло. Он был очень рад, что нашёл эту женщину здесь. Она подняла на него потухшие глаза, затем посмотрела на краску.
- Вот я и добрался, - улыбнулся он женщине.
Лицо её засияло, она закрыла глаза и заплакала. Учитель сел рядом и взял женщину за руку.
46.8 Тимур
Спустя 11 лет.
Здесь всегда было тихо. Золотой свет октябрьского солнца лился на надгробия. Было раннее прохладное утро. Ветерок носил серебряную паутинку и волочил тяжелые золотые листья по дорожкам.
Высокий худощавый юноша стоит у памятника спецназовцам и перечитывает строки на граните: «Вы навсегда в самом сердце Беслана – парни закрывшие сердцем детей». Каждый раз, приходя сюда и читая, их он вспоминает тот день, 3 сентября, и всякий раз ком подступает к горлу и он держится, чтобы не пролить слёз. Навсегда отпечатался в его сердце взгляд добрых карих глаз.
В руках Тимур держал книгу.
«Я обещал, что постараюсь достучаться до этого мира, что покажу всё, что произошло за эти три дня… Я показал ад глазами ребёнка, наивного и испуганного. Знаете, Андрей Викторович, я подумал, что остановить жестокость можно словом, а не ответным насилием. Я всё думал, как я исполню свою клятву… Мне кажется, что если моя книга заставит лишь на миг задуматься кого-то о ненужности войн, насилия и жестокости, то я сдержал своё слово…»
Он посмотрел на обложку. Снова эмоции клокотали внутри него.
- Спасибо вам, Андрей Волков, - он положил свою бумажную книгу рядом с бронзовой и прикоснулся к бронежилету, - спасибо.