7.3 Дом и некоторые привычки
Решая естественные служебные и житейские поездки по городу Зорге сразу начал приглядываться, изучать Токио не только с точки нахождения места для дли-тельного проживания, но в первую очередь, имея в виду удобство для осуществления предстоящих специальных мероприятий.
Взвесив все обретенные сведения, Зорге принимает неординарное решение, кото-рое на первый взгляд кажется просто неразумным, но на само деле оказалось смелым и обоснованным. Зорге арендовал дом - довольно скромное жилище, соответствующее его положению. На этой улице располагались полицейский участок Ториидзака, амери-канское и советское посольства. Странное и супротив всех правил для разведчика решение сослужило надежную службу, так как этим Зорге как бы подчеркивал свою от-крытость, благонадежность.
В московском «музее Зорге» в школе № 141 есть макет дома, в котором Зорге проживал до самого ареста. Но его описание у ряда авторов отличается. У одних, например, Зорге снимал в Токио скромный, сравнительно небольшой новый деревянный, двухэтажный дом № 30 по улице Нагасаки-шо, в уединенном районе Азабу, квартале обеспеченной буржуазии. Сегодня эта улица называется Отафкукдзака, но дом не сохранился.
А вот, по мнению писателя Колесникова, дом был невзрачным, заброшенным. К нему примыкали другие дома и это, несмотря на его секретную деятельность, ему не мешало.
По другому мнению, которое в целом не вызывает доверия, дом представлял из себя маленькое сооружение в европейском стиле давно нуждавшееся в ремонте. Мест-ность, где он стоял, когда-то была красивым пригородом, но со временем ее поглотил Большой Токио.
Наиболее достоверным можно считать описание дома в протоколах допросов Зорге после его ареста:
Это был японский деревянный двухэтажный дом. Содержались и некоторые данные о внутренности его дома. На первом этаже находились гостиная (12 кв. м), столовая (около 7 кв. м), кухня, деревянная японская ванна (офуро) и туалет, тоже японский — без унитаза. Внизу стены были раздвижными. На втором этаже располагались каби-нет, заполненный книжными ящиками, шкафами. Там была софа, большой деревянный стол, телефон, несколько красивых гравюр, клетка с ручной совой и граммофон с пластинками классической музыки, на полу ковер (12 кв. м), К кабинету примыкала спальня (9 кв. м), окна которой выходили на полицейский участок. Кровать Зорге заменяла стопка японских тюфяков — футонов. На втором этаже был небольшой балкон-чик.
Зорге была свойственна немецкая размеренность, пунктуальность. С утра вста-вал, делал зарядку, обливался холодной водой. Всегда бодрый, подтянутый, серьез-ный, он заряжал окружающих своим трудолюбием и упорством. В полной мере ему было свойственно чувство юмора, и широта натуры, непосредственность и способность увлекаться, загораться.
Несмотря на то, что Зорге был воспитан в немецком духе соблюдения порядка, в кабинете он не соблюдался, так как кругом в беспорядке на полках, на полу лежали и стояли книги, которые в переводе освещали японскую литературу, древнюю и совре-менную историю, социологию, экономику, особо сельское хозяйство и промышлен-ность. К концу его деятельности обширная библиотека Зорге содержала около 1000 различных изданий книг, журналов, газет, то есть практически почти все, что было переведено с японского на европейские языки. Не исключено, что, не соблюдая поря-док, он среди книг, статей, журналов, газет, переводов скрывал отдельные части своих заготовок для аналитических материалов для Центра.
Из чисто житейских особенностей можно отметить следующие: Рихард был фанати-чно чистоплотен, любил животных и птиц, в Германии у него была овчарка, а в Японии в клетке сова. Едва ли не единственной слабостью Зорге была восточная кух-ня, к которой он пристрастился, будучи еще в Китае. Он с наслаждением кушал са-мые изысканные и экстравагантные блюда, от одного вида которых любому другому европейцу, мягко выражаясь, становилось не по себе. Некоторые сведения о том, что Зорге курил, в частности трубку, не подтверждаются.
Организм с трудом приспосабливался к климату с дождями, влажным холодом, невыносимой жарой, а особенно духотой. Рихард страдал, задыхался, часто ощущал расслабленность, вялость. И лишь волевым усилием ему удавалось быть бодрым, весе-лым, деятельным. Об этом он писал жене Кате. Помогало богатырское здоровье, унас-ледованное от отца и матери. И все же иногда наваливалось безразличие, тоска по дому.