Состав пришёл на станцию с небольшим опозданием. Билеты были куплены, супруги Космодемьянские сосредоточенно молчали. Дети не понимали, почему родители так расстроены. Они впервые ехали на поезде всей семьёй и очень радовались. Такое приключение. Зою трудно было уложить спать, она во все глаза смотрела вокруг, не переставая удивляться:
– Папа, это Россия?
– Конечно.
– Так долго едем и всё Россия!?
Анатолий Петрович улыбнулся:
– И завтра будет Россия и послезавтра.
– Ого! Большая у нас страна.
– Да. Велика земля русская.
После двух дней пути, Саша устал, начал капризничать и проситься домой.
– Не плачь Шурка, – утешала его сестра. – Как ты не понимаешь, это всё и есть наш дом. Так ведь, папа!
– Так солнышко.
Но брат был слишком мал, чтобы прочувствовать значимость Зоиного открытия. Она же смотрела во все глаза и не уставала удивляться.
Анатолий Петрович пытался развлекать сына по-своему:
– Идёт коза рогатая за малыми ребятами забодает, забодает, забодает Сашеньку.
От заливистого смеха мальчика лица пассажиров светлели, и все начинали улыбаться. Не улыбалась только старушка, сидевшая напротив, она куталась в оренбургский платок и повторяла: «Господи, господи…Что же это делается?». Космодемьянские заметили, что старушка ничего не ест уже третий день и пытались уговорить её взять хотя бы кусочек хлеба. Она отказалась:
– У вас дети, вам нужнее, а мне уже всё равно. Только бы доехать, а там сама рядом лягу.
Зоя не понимала, как можно отказаться от еды и что за тайну хранит старушка в пуховом платке. Взрослые понимали, о чём так горестно сокрушается попутчица. Про себя гадали, кто там у неё – сын или муж!? Спрашивать старушку не решались. И она молчала, не хотела тревожить этих славных людей своими проблемами. Старушка тепло поблагодарила за сочувствие к её горькой судьбе, пожелала всем счастливого пути и вышла на большой станции. Зою пугала неизвестность, то и дело возникали новые тайны. Казалось странным то, что злой охотник теперь очень далеко, но родители этому не радуются. Она поняла только одно, что у бабушки в пуховом платке случилось большое горе. Стоянка была долгой, и взрослые задремали. А Зоя решила сходить в соседний вагон, ей было любопытно рассмотреть ближе, что там. Девочка взяла за руку брата и повела за собой. Проводники и пассажиры совершали вялый променад по платформе. Кто-то курил, другие просто разговаривали. На детей никто не обратил внимания, и они беспрепятственно проникли на запретную территорию. В узком проходе купейного вагона возле окна стоял мальчик примерно такого же возраста, как и Зоя, вид у него был важный, как у пузатого самовара. Выставив ногу, он тут же преградил детям дорогу:
– Вы кто? И зачем здесь? Я видел вас ещё в Перми, вы же из общего вагона.
Гордо вскинув голову, девочка дала достойный ответ:
– Да. Мы из соседнего вагона и что? Мы решили с братом прогуляться и тебя не спросили.
Мальчишка не ожидал такой отповеди и немного стушевался, но боясь растерять свой авторитет, сказал:
– А нашего папу назначили командиром части. Вот! И теперь он большая шишка! Мама говорит, теперь заживём как буржуи.
Дверь в купе открылась, и полная женщина с южным акцентом прервала «светскую» беседу:
– Минька, шо это такое? С кем ты там разговариваешь? А ну пошли отсюдова, – добавила она в адрес непрошеных гостей.
Из тесного помещения, как из печи бабы-яги вывалился табачный дым, и запахло пирогами:
– Байстрюк, ты этакий! Сколько можно говорить, трёшься со всякой голытьбой, не хватало ещё вшей подцепить, – прошипела важная дама, и отвесив отпрыску подзатыльник, резким движением втянула сына в купе.
Значение слова байстрюк женщина не знала, а использовала при случае в качестве бранного.
Зоя убегать не спешила, она стояла перед закрытой дверью и надеялась, что дверь в купе снова отворится и тогда девочка найдёт, что ответить противной тётке. За дверью послышался мужской бас, это подал голос «большая шишка»:
– Раскудахталась, какой он тебе байстрюк, не знаешь, а городишь!
– Да я это так для солидности, Юрасик.
– Для солидности, корова. Сказано тебе, сиди ровно на пятой точке, а не бреши по сторонам. Где мой портсигар? Сколько раз повторять, чтобы не трогали.
– Юрасик, да вот же он, завалился должно, вагон же трусится.
– Трусится…
Из купе потянуло новой порцией ароматного дыма и всё стихло.
– Пойдём Саша, сами они голытьба.
Дети вернулись в свой вагон, родители только проснулись и не заметили их отсутствия. Семья «большой шишки» всё же сумела испортить Зое впечатление от путешествия. Девочка не понимала, почему в соседнем вагоне пахнет вкусными пирожками и зачем столько дверей. А у них деревянные полки, битком набитые пассажирами, к вечеру всё тонуло в сизом табачном дыме. Зою начинало тошнить от запаха дешёвых папирос, но она была взрослой и не могла хныкать и капризничать, как Шурка.