На мгновенье в комнате воцарилась тишина.
Казалось, что даже уличный шум не проникал сквозь оконные рамы, чтобы ненароком не спугнуть пробуждающиеся воспоминания Евгении Ивановны.
Красивые и очень выразительные голубые глаза, ещё несколько минут назад излучавшие лукавые горячие искорки, затянулись едва заметной поволокой, наполняясь грустью.
Было заметно, что женщина слегка напряглась.
Она взяла со стола салфетку и стала скручивать её в трубочку, скрывая своё волнение.
Через мгновение её лицо вдруг удивительно преобразилось, словно с него упала маска.
Глубокие морщинки чудесным образом разгладились, стали почти незаметными, а глаза засветились таким лучезарным светом,
что у Наташи сложилось ощущение полного затмения естественного освещения в кухне!
- Так, наверное, светится Счастье! – успела подумать она.
Выдержав паузу, Евгения Ивановна начала свой рассказ:
- Я никогда и никому не рассказывала о том, что сейчас открою тебе. Это – мой самый большой секрет!
Наверное, пришло время озвучить свои грехи…. Освободить своё сердце от тяжести…
Мудрые люди говорят, что признание своих ошибок и их исправление и есть путь к Очищению перед Судным днём.
Она сделала глубокий вдох и с шумом выдохнула.
- Ну, вы, и скажете тоже! Вы же не настолько старенькая, чтобы думать о покаянии, тёть Жень!
- Жизнь непредсказуема, Наташа, не знаешь, где упадёшь, где взлетишь…. Да и сердечко моё что-то зачастило сжиматься да с ритма сбиваться…
Видно годы своё берут!
В юности мы все бываем очень уверенными в себе, амбициозными, категоричными, но проходит какое-то время, и мы начинаем понимать, что не всё так просто, как кажется на первый взгляд, что в жизни есть не только белое и чёрное, но и другие краски, тона и полутона.
Только пройдя через пороги и камни, которые попадаются на жизненном пути, набив шишки и исцарапав до крови ноги, мы начинаем приглядываться ко всему, с чем сталкиваемся, выбираем безопасные маршруты, огибаем горы и ищем мосты через бурные реки….
Лишь обретя опыт, сопоставляя и сравнивая результаты наших действий и поступков, начинаем на краю жизни признаваться самим себе в ошибках. Жаль только, что времени на исправление этих ошибок остаётся порой слишком мало, а порой и вовсе нет….
На минутку Евгения Ивановна замолчала.
Она столько лет бережно хранила в душе свои самые сокровенные чувства и воспоминания, что сейчас вдруг засомневалась: а надо ли открывать этот секретный сундучок?
В какие-то доли секунды сомнения улетучились, и она продолжила:
В юности я была озорной, красивой и очень самоуверенной девчонкой.
- Простите, что перебиваю, тёть Жень, но вы и сейчас у нас в доме самая красивая и ухоженная женщина! Я всегда ставлю вас себе в пример: всегда аккуратная причёска, накрашенные брови, глаза, ногти. Ещё ни разу я не видела вас в «замызганном» халатике или в растянутом трико.
- Да будет тебе в краску меня вгонять. Я лишь видимость создаю, что не древняя рухлядь, а на самом деле давно уже стала старушкой-погремушкой! А привычка следить за собой осталась у меня смолоду.
Ну, так вот, продолжим?
- Да, конечно! Не буду вас больше перебивать.
- За мной в молодости ребята табуном ходили, отбоя от ухажёров не было, как тогда говорили, а я со всеми была одинаково дружелюбной, открытой, но ни с кем до шестнадцати лет не встречалась.
Всегда была строгой, неприступной и острой на язык.
За глаза меня называли «льдинкой», «недотрогой», и не догадывались, что моё сердце пылало от любви лишь к одному из парней, который мог растопить эту ледяную глупышку в мгновение ока!
Его звали Юра. Он был старше меня на год, и жил в соседнем селе, в четырёх километрах от нас.
Как и все девчонки в шестнадцать лет, я мечтала о большой и чистой любви.
Юра был моим идолом, выдуманным героем, принцем на белом коне.
Я мечтала о нём по ночам, я звала его в своих снах, я готова была бросаться к нему в объятья при каждой нашей встрече, но….
Глупая девичья гордость каждый раз одёргивала меня и не позволяла даже случайным взглядом выдать свою симпатию к нему!
О моих чувствах знала только одна-единственная человеческая душа – моя лучшая подруга Любка, но я строго-настрого приказала ей не обсуждать эту тему с кем бы то ни было!
Теперь-то я знаю, что лучшая подружка – мамкина подушка!
Но в то время я была очень доверчивой, и наивно полагала, что раз я такая правильная и честная, то и все вокруг меня такие же
непорочные.
Как же я ошибалась тогда!
Я заканчивала девятый класс и по вечерам уже бегала с подружками на танцы.
Однажды вечером Юра предложил мне прокатиться на мотоцикле. Я оказалась на седьмом небе от счастья и согласилась!
С того дня мы и стали с ним встречаться.
Я видела, что очень нравлюсь ему, но никогда, даже спустя год, он не позволял себе никаких вольностей по отношению ко мне.
Возможно, это я была такой идеалисткой, моральной чистюлей, трещала ему о «высокой любви», но он и сам был чист в помыслах, как неисписанный лист из школьной тетрадки!
Только пристойные объятья и, чего греха таить, поцелуи!
Как он меня целовал! Нежно, сладко! Так, что дух захватывало!
Я хохотала от счастья и часто пела ему частушку:
Хорошо траву косить, которая волнуется,
Хорошо того любить, который так целуется!
Мне так нравились его поцелуи! До головокружения, до «улёта» под самые облака!
И ничего более! Никакого намёка на рукоприкладство или что-то большее!
Понимаешь, о чём я? – весело рассмеялась Евгения Ивановна.- Тогда ведь другое было время. Если девка принесёт в подоле – стыд и срам всей семье….
А он меня берёг!
Наши отношения были сказочно чистыми, и продолжались всё лето.
Ты не представляешь, какое это было лето!
С цветами, стихами, бесконечными разговорами, ночными звездопадами!
Мы провожали закаты и встречали рассветы.
Мы расставались под утро и не могли дождаться вечера, чтобы снова быть вместе!
От мамки доставалось порой, но ругали меня лишь для порядка. Родители были уверены, что у меня на плечах голова, а не тыква пустая, и я не переступлю порог дозволенного.
Юра был - «сама нежность», доброта, учтивость.
Я купалась в его любви, как в океане, и бережно лелеяла такое же чувство к нему.
Может быть, я была тогда слишком юной, глупой, или слишком романтичной, но наши отношения считала неземными, возвышенными.
Эх, не зря говорят: не взлетай высоко – больно будет падать! А я взмывала белой сказочной птицей под самые облака….
Я готова была пойти за ним на каторгу, на эшафот, на край света!
Я задыхалась от счастья и восторга!
В моей жизни всё складывалось самым лучшим образом!
Любка видела, как росли наши симпатии друг к другу, как крепла наша любовь, и, конечно же, завидовала мне, а я, глупая, не придавала этому никакого значения, не замечала опасности, которая скрывалась за её горькими вздохами по поводу невезения в любви ….
Я искренне сочувствовала ей, такой бедненькой и несчастненькой серенькой мышке!
Как известно, в любящем сердце нет места злу, ненависти, коварству. Такое сердце излучает в мир только добро!
Я искрила счастьем, как праздничный салют, теряя бдительность в отношении злых замыслов Любки!
Может быть, купаясь в своём бескрайнем океане любви, я и в мыслях не могла допустить, что лучшая подруга сможет меня в нём утопить?
Тяжелый вздох снова прервал рассказ Евгении Ивановны.
Наташа понимала, как трудно даётся ей эта исповедь. Она восхищалась и одновременно сочувствовала пожилой женщине, которая сквозь прожитые годы помнила до мелочей всё то, что испытывала в юности!
Помолчав и, как будто собравшись с духом, Евгения Ивановна продолжила свой рассказ:
- В то время не принято было выставлять свои чувства напоказ, как сейчас. Мы и не афишировали нашу любовь принародно, стеснялись ходить в обнимку или держась за руки на глазах у взрослых односельчан. И в этой таинственности была своя прелесть: о силе наших чувств знали только мы двое, и когда украдкой при случайной встрече обменивались с ним взглядами, полными нежности и тепла, моё сердце готово было выпрыгнуть из груди!
Любке я, конечно же, иногда рассказывала о глубине наших чувств, но это было так естественно в моём возрасте – делиться любовными страстями с лучшей подружкой.
Только потом поняла, какую роковую ошибку совершила, впустив её в свою личную жизнь.
Говорят, что влюблённых даже чума обходит стороной.
А нам с Юрой не повезло: чума, да ещё какая! неотступно ходила за нами по пятам.
Только спустя годы я поняла, что счастье надо было оберегать от посторонних глаз, чтобы его не сглазили или не украли.
Запомни и ты истину: если в сердце радость – радуйся потише, рядом ходит зависть – может и услышать!
Если бы я услышала эти слова полвека назад….
Если б я хоть самую малость знала в те годы о таком человеческом пороке, как предательство….
Евгения Ивановна вздохнула и замолчала.
Наташа поймала себя на мысли, что она не просто слушает рассказ о далёком прошлом этой удивительной женщины, она смотрит трогательный фильм о любви двух замечательных людей, которые действительно были созданы друг для друга!
Её душа потихоньку заполнялась приятным теплом, как будто исходящим от огня их пылающих сердец.
Это было непостижимо, но это было!
Любовь излучала тепло сквозь годы и согревала Наташку.
- Вот что значит - « любить!» - мелькнуло в её голове.
Короткая мысль всколыхнула перевозбуждённое сознание, образуя многократные волны, подобно кругам на воде ….
Стремительной чередой пронеслись перед глазами сцены жизни с бывшими мужьями. По телу пробежала неприятная холодная дрожь.
« Боже мой! Как же всё серо и безлико было в моей жизни! Ни костра, ни огонёчка – один дым! Вроде пытаюсь разжечь костёр, а огня нет….
Видно, поленья мои сырые - тлеют, но не горят....
И тепла-то никакого от них!
Один «пшик»!
Любовь должна полыхать огнём, как у тёть Жени.
А что было у меня? Галлюцинации? Ошибочное принятие желаемого за действительное? Животный инстинкт?
Как всё глупо и отвратительно!
Хочу такой же любви!!! Пылкой, чистой и взаимной!»
Она начинала тонуть в собственных размышлениях, но спокойный голос Евгении Ивановны вывел её из прострации:
- Вот в таком восторженном состоянии я прожила целый год!
Если бы не моя учёба, и не его служба в армии, мы бы никогда с ним не расстались….
Но….
Через полтора года, в августе, я уехала в областной центр и поступила в культпросветучилище.
Вот тогда в первый раз и узнала, что мир не так уж радужно красив и ярок, если рядом нет того, ради которого ты живёшь и дышишь!
Без Юры солнечный день мне казался пасмурным, а пасмурный - вообще превращался в кромешную ночь.
Я тосковала смертельно!
А тут ещё вдобавок в моё воспалённое сознание стали заползать неприятные мысли относительно Любки.
Она вернулась в село, провалив вступительные экзамены в сельскохозяйственный техникум.
Я подозревала, что Юра ей тоже нравится, и не раз замечала, как она с ним кокетничала, но от прямого разговора на эту тему она всегда уходила, отшучиваясь.
В душу закралась тревога…
С парнями ей всё время как-то не везло.
Не знаю, она сама была в том виной, не знаю, не попадались такие, как мой Юрочка, но она меняла ребят, как перчатки. Больше одной-двух недель отношения не длились.
За спиной ребята презрительно называли её Найдой, что означало «сучкой»!
Теперь, в моё отсутствие, я боялась, что она воспользуется случаем и «запудрит» мозги моему возлюбленному.
Евгения Ивановна неожиданно рассмеялась:
- Вот ведь какие слова подбираю! Придёт же такое в голову взбалмошной старухе! Совсем из ума выживаю!
- Да нет, тёть Жень! Какая же вы взбалмошная? Зная ваш весёлый нрав и артистическую натуру, я воспринимаю ваши слова нормальными.
- Ну, да ладно! Наверное, разворошила сознание воспоминаниями, вот и лезут из мозгов всякие тараканы. Возлюбленный!
Да, на чём я остановилась-то?
- На Любке.
- Ах, да, на сопернице моей.
Мы договорились с ней переписываться.
В своих письмах я писала, что тоскую по деревне, по подружкам, по Юре, а она сообщала мне все деревенские новости.
Первое время её письма были длинными, с подробным описанием всех событий, а потом стали коротенькими, скудными, на одной страничке….
Меня это встревожило не на шутку.
С Юрой мы тоже переписывались - телефонов тогда ведь не было!
Я перечитывала его письма снова и снова, и мне казалось, что он разговаривает со мной вот здесь, рядышком. Я слышала его голос, я видела его глаза, чувствовала его сильные руки, мягкие губы.
Я реально бредила им, мысленно разговаривая с ним повсюду, где бы ни находилась.
Я просто теряла голову от своей сумасшедшей любви….
Я не могла без него жить, дышать, воспринимать окружающий мир, спать….
Вскоре и учёба в училище стала мне сущим наказанием!
Я корила себя за то, что поступила именно в это училище, полагая, что выступать на сцене деревенского клуба можно и без специального образования.
У нас вся семья была музыкальная – все пели, участвовали в самодеятельности. Брат и старшая сестра играли на гармошке, гитаре, балалайке; средняя сестра – хорошо пела; младшие двойняшки тоже голосистыми были – в школьном хоре солировали.
Я была и плясуньей, и певуньей, и чтецом…
А, уж, сколько частушек и анекдотов было у меня в голове – не счесть! На каждый случай жизни - по десятку!
Весёлая была и озорная - страсть!
Накручивая себя мыслью о неправильном выборе профессии, пришла к убеждению, что пора всё бросить, пока не поздно, и вернуться в село.
Думала, поработаю зиму, а на следующий год пройду курсы бухгалтеров в районе. Чем не профессия для женщины?
За два с половиной месяца извелась вконец, а однажды утром проснулась и поняла: не могу больше тянуть эту «волынку» - забрала документы, сложила вещи в чемодан и на поезд: «К чёрту учёбу! Хочу домой!»
В селе, зная какая я «зажигалка», меня с радостью приняли на работу в школу на должность старшей пионервожатой – была вакансия. А ещё – я вернулась в нашу самодеятельность при Доме культуры.
Для меня начались интересные трудовые будни.
Целыми днями я пропадала в школе, а по вечерам – репетировала в клубе и наслаждалась волшебными часами свиданий с Юрой!
Моя любовь давала мне силы успевать везде и всюду!
Юра тоже был безмерно рад моему возвращению.
И только Любка встретила меня с нескрываемым холодком.
Я почувствовала, что между ней и Юрой что-то произошло, но допытываться не стала – не хотела сомневаться в искренности его чувств. Ведь теперь он снова оказался рядом!
Думала, что если он посчитает нужным признаться в чём-то – сам всё расскажет, а если признаваться не в чем – зачем обижать его подозрениями?
Он мой, и я ни с кем больше не собираюсь его делить!
И если вдруг между ними случайно и пробежала какая-то искра, то я её мигом потушу!
Я была уверена, что Юра любит меня так же сильно, как и я его, и не способен на ложь и на измену!
А всем друзьям и подружкам запретила вообще обсуждать мою личную жизнь, хотя некоторые и пытались делать какие-то намёки на Любку.
Любую попытку выставить её в моих глазах лживой тварью я моментально пресекала.
Даже несмотря на возникшую между нами отчуждённость, я не допускала мысли об её предательстве.
И вдруг – новое испытание на мою голову: в ноябре Юре пришла повестка из военкомата.
Реву от обиды….
Думаю: только всё наладилось, и на тебе! Манька дома – Ваньки нет, Ванька дома – Маньки нет!
И ничего не поделать: служба - не поход в кино, служба – это святая обязанность!
Договорились, что буду писать ему письма каждую неделю и ждать его столько, сколько потребуется, а после армии, как только он вернётся, мы сразу же поженимся.
На вечере, устроенном по поводу его проводов в армию, я держалась спокойно, а утром, когда стали прощаться у машины, он взял меня за руки, и с такой мольбой в глазах попросил дождаться его, что я чуть не разревелась на глазах у всех.
Хорошо, что в тот момент хмельные родственники выплясывали под гармонь.
Я вырвалась из его рук, выскочила в круг, и под гармонь весело запела:
Я иду, а мне навстречу – сорок ёлочек поврозь.
Милый, я тебя не брошу, только ты меня не брось!
Все расхохотались, а он подбежал ко мне, притянул к себе и при всех поцеловал в губы.
Кажется, тот поцелуй горит на моих губах до сих пор! Я и сейчас ощущаю его вкус ….
Евгения Ивановна отвела взгляд в сторону, прикрыла глаза и провела ладонью по губам, как будто пыталась стереть привкус того последнего поцелуя.
Сердце Наташки сжалось. Она представила эту ситуацию так ярко, так живо, как будто всё, о чём говорила Евгения Ивановна, происходило не с юной девчонкой из далёкого прошлого, а с самой Наташей.
В комнате наступила тишина.
Казалось, время замерло, остановилось на миг в тех далёких семидесятых годах.
И только настенные часы мерно отстукивали свой ритм, напоминая о реальности.