Глава 1.
Во второе лето своей армейской службы, мы с Сашей Палатовым усиленно искали себе новые развлечения для воскресного времяпровождения. Сразу после завтрака, покидали своё подразделение, и по лесной дороге начинающей неподалеку уходили с каждым новым воскресеньем все дальше и дальше от него. Помогало нам, ставшее обычным, безделье выходного дня. Наши отцы командиры в меньшей мере, чем их коллеги из строевых частей придерживались правила, согласно которому личный состав не должен не организованно проводить свое свободное время в такие дни. Не знаю, что служило тому причиной, или общая расхлябанность присущая военно-строительным частям. Или действовала какая-то директива высшего командования, предписывающая лишний раз не «прессовать» вынужденных заниматься тяжелым физическим трудом совсем еще юношей-солдат. Только выходные и праздничные дни мы болтались по территории своей части как неприкаянные. Предусматривалась, конечно, если верить распорядку выходного дня различная культурно-массовая работа: досуговые мероприятия, спортивные состязания и игры, но лишенная офицерского присмотра, те исчезали в такие дни даже из штаба, она превращалась в фикцию. Сержанты, такие же срочники как и все остальные, закрывались в каптерках, пили в них чефир, а бывало что и покрепче, крутили пластинки и резались в карты с утра до ночи.
Фанаты спорта, играли в футбол, волейбол или баскетбол, поля, оборудованные для таких развлечений под открытым небом, надо сказать имелись в нашей как и в каждой по моему, воинской части. Как и различные спортивные снаряды: козлы, турники, лестницы. Возле них, с утра до вечера держали несколько чугунных гирь, весом 16, 24 и 32 килограммов, которые любой желающий мог поднимать до полного изнеможения. Вечером в клубе, обязательно показывали какой-нибудь военно-патриотический фильм, например про Чапаева. Зал конечно набивался под завязку, но лишь из-за отсутствия альтернативы. Кругом нас на много сотен километров, простиралась тайга, а в городке ракетчиков, неподалеку, патрули, казалось, шли один за другим, да и имеющийся женский контингент, по улицам не шастал, а, как правило, ждал своих мужей офицеров и прапорщиков со службы, в уютных квартирах.
Именно мечта о женщинах, выводила меня с моим другом, за «периметр» подразделения. Наивно конечно, но в наших воспаленных гормонами мозгах, возникали картинки в которых мы встречаем бригады косарей девушек, заготавливающих сено для колхозного скота, неподалеку от нашего места службы. Или заблудившихся, опять же девушек грибников. То, что поблизости населенных пунктов даже очень маленьких, не просматривалось, ни на каких картах, нас не смущало, мы все равно, надеялись на счастливый случай. Причем наши фантазии пока доходили лишь до момента встречи, как мы станем управляться, с той же бригадой девушек-косарей мы еще не обсуждали.
Каждый выходной мы уходили все дальше, и дальше по проложенной среди довольно редкого леса, параллельно линии ЛЭП, грунтовой дороги, пока не достигли однажды в погожий денек первого месяца лета, пологого борта широкой, уходящей за горизонт долины неведомой речушки. Всматриваясь в затянутую легкой дымкой тумана низину, простирающей за видимый горизонт, сплошь заросшую пышными кустами с фисташкового цвета листвой, наши сердца наполнились надеждой. Из очень далека, впереди нас раздавались петушиные рулады, услаждающие наш слух. Именно так мы восприняли банальный петушиный крик, ведь он оповещал нас о наличие какого-то, судя по частым и разной тональности крикам, петухов, не малого поселения людей.
Без страха и сомнений мы по едва заметной тропке стали спускаться вниз, чтобы немедленно двигаться в неведомый населенный пункт, знакомиться с умывающимися молоком доярками.
Такую басню, мне коренному горожанину, рассказал мой друг Саша Палатов проживший всю свою не долгую жизнь в деревне и призванный из нее же на воинскую службу
– Лица у них белые, белые, от того, а кожа мягкая, мягкая … – говорил он, мечтательно, отвергая мое предположение об обветренных и грубых лицах у представительниц женского пола из сельской местности.
Но такие разговоры, были лишь вначале нашей службы в рядах Советской Армии, отсутствие вообще каких-либо женщин в нашей жизни, теперь сделало бы любую из них, писаной красавицей.
Я же думал именно об умывающихся молоком доярках, когда мы плутали среди высокой сочной травы и разросшихся сплошной стеной кустарниках на плодородных почвах поймы таежной речки.
В тот первый день, занятым поиском дороги мы настрадались, как говорится – по полной программе.
Похоже, ночью здесь много часов шел дождь. Наши гимнастерки, брюки галифе насквозь пропитались водой, она стекала на нас с хлыстающихся нас растений, не желающих показывать дорогу, как нам представлялось в «женское царство». Пилотками мы вытирали лица, не понятно то ли от воды с растений то ли от пота, струящегося с нас отдельными потоками, и их приходилось даже, довольно часто выжимать. Кирзовые сапоги, и портянки на ногах, я думаю, спасли нас от неминуемой простуды, будь мы одеты в какую-то другую обувь. Здесь в долине, под сенью растений и в царстве воды не чувствовалась то тепло что мы ощущали на борту её.
Наконец после нескольких часов, героической борьбы главным образом с представителями богини Флоры, мы оказались на небольшом песчаном пляже, прилегающем именно в месте нашего выхода к неширокой и быстрой речке бегущей среди нависающих над ней кустов, и вниз и вверх по течению. Причем и на другой стороне, довольно большой участок берега не имел никакой растительности. По небольшим кратерам, испестрившим всю их видимую нам поверхность, я догадался, что это следы коров, да и наверно другой домашней скотины, пьющих воду из речки в этом месте.
Дальше же за невысокими кустами видимо уже культурных посадок, и видимых местами участками заборной изгороди из переплетенных веток, возвышалось несколько крыш жилых или хозяйственных построек. По крайней мере, одна, из них, точно принадлежала жилому дому. Она была покрыта, не соломой и досками как другие, а шифером. К тому же из неё торчала невысокая печная труба, выложенная из красного кирпича.
Девушки красавицы, не встречали нас хоровым пением, стоя плотными рядами на противоположном берегу, они не пускали венки в воду, и даже ни одна из них не поласкала белье в водах реки. Не то, что девушек, из людей видно не было никого. Но где-то уже совсем рядом брехали собаки, мычали коровы, петухи продолжали разрывать тишину своими криками и даже стало слышалось кудахтанье кур. В отдалении, тарахтел двигатель трактора «Беларусь», что однозначно разрушало наши сокровенные надежды, на открытие нами неизвестного племени дальневосточных амазонок. Тем не менее, какой-то энтузиазм в нас ещё оставался.
– Ну что? – Спросил меня мой друг, – в воду полезем?
– Придется! – Без тени сомнений ответил я. – Что же мы, пяти минут, не дойдя повернем назад?
– Может мост, где есть? – Саша показал пальцами вверх и вниз по течению речки. Мы одновременно оценили высокие кусты, стоящие перед нами в обоих направлениях и Саша выразил нашу общую мысль:
– Нет, давай уж лучше вброд пойдем, у меня сил нет, сквозь эти джунгли пробираться!
Мы разделись до трусов. Как оказалось - на них оставались большие островки сухого материала, и они нас как-то согревали. Не мудрено, они чуть не доходили до коленок, и прикрывали довольно большую часть наших тел.
Переглянувшись, мы осмотрелись и скинули с себя последние предметы, связывающие нас с человеческой цивилизацией.
Растолкав свою одежду по сапогам, при этом свои военные билеты, завернутые в целлофановые мешочки, сигареты и спички разместив на самых доньях, разных сапог, а портянками заткнув каждый плотно сверху, на случай непредвиденного купания, мы полезли в воду. Сапоги мы подняли над головами, причем я держал сразу оба в правой руке, а Сашка нес сапоги по отдельности.
– Ааааа! – заорал сразу Сашка, он после первого же шага погрузился в воду по самое горло.
– Что ж ты орешь сердешный? – спросил я, друга, остановившись, едва зайдя в воду, и опасливо шаря ногой впереди себя, боясь последовать вслед за другом. – Ты хочешь, чтобы сбежались аборигены и сожрали нас, как не званых гостей?
– Ты знаешь дубак какой!– Ответил Сашка, изображая нарочито, лязганье зубов и двигаясь упорно в направлении противоположного берега. Он попал в яму, но сразу выбрался из неё. Теперь вода едва доставала его ребер. Тем не менее, течение сильно сносило его в сторону.
– Терпи, помни, что мы в разведке, и наша задача взять два языка!
Сашка захохотал и поправил меня:
– Тогда уже две язычки! – Он тут же добавил нужные слова для мобилизации моей решимости, все больше возвышаясь над водой у противоположного берега. – Давай Андрюха, смелее, а то я всех доярок испорчу, пока ты будешь здесь буксовать!
Я сильно сомневался, что мой друг сможет без меня налаживать отношения с аборигенками, но нехорошая тревога: – «А вдруг?», придала мне смелости, и я лишь ненамного позже своего друга вышел на сушу рядом с ним. При этом я тоже вначале погрузился в воду почти весь, бережок с которого мы отправились вброд, подмывало течение реки, образуя на дне вдоль него яму.
Мы, опасливо озираясь, надели свои черные армейские трусы, сразу ощутив вернувшую связь с миром людей. Разворачивая гимнастерки и брюки из сапог, мы поняли, что одевать их в таком виде, а уж идти «на люди», в них никак нельзя. Сжатая в сапожных голенищах, наша одежда стала равномерно мокрой полностью, редкие сухие пятна, бывшие на ней до перехода реки, исчезли. Кроме того материал приобрел вид, как если бы неведомое гигантское, животное пережевав его выплюнуло, побрезговав глотать.