Глава 14. Плановая экономика и романтика молодости

 

     Казалось бы, что общего между такими различными понятиями? Первое характеризует модель государственного устройства, посредством которой осуществляется руководство производственной деятельностью в государстве. Второе определяет состояние души и характеризуется такими признаками, как идеи, стремления, эмоции, возвышенное восприятие какой-либо стороны бытия (образа жизни, работы, таинственного уголка земли, человека). Размышляя над этой темой я пришла к выводу, что довольно массовое явление среди молодёжи в 1960-70-ые годы, называемое в те времена «романтикой трудных путей», «романтикой трудовых свершений», «романтикой Крайнего Севера» и пр., могло возникнуть только в условиях существовавшей тогда морали — потреблению и материальным ценностям в те годы предпочитались поиски необычной и непростой судьбы, странствия по огромным просторам страны: в отдалённые экспедиции, на Дальний Восток, в Сибирь, на Север и на комсомольские стройки. А существовавшие экономические условия способствовали романтическим устремлениям молодых (к примеру: распределение выпускников вузов в отдалённые края, трудовые вербовки специалистов различных профессий на крупные строительные объекты, финансовая доступность перелётов из любой крайней точки страны в противоположную и многие другие факторы)...
     Я была старшеклассницей, когда к власти в стране, после «дворцового переворота» и смещения Н.С. Хрущёва, пришёл новый лидер — Леонид Ильич Брежнев. 17 лет моей трудовой деятельности прошло при этом правителе. Помню, тогда была поговорка про А.И. Микояна, который находился в верхних эшелонах власти, в ЦК и Политбюро 43 года: «От Ильича до Ильича — без инфаркта и паралича». Применительно к обстановке в СССР в брежневские времена, учитывая отсутствие в стране войн, репрессий и голода, а также медленное повышение благосостояния основной части граждан, я бы перефразировала это изречение так: «При власти Леонида Ильича мы прожили без стрессов и паралича».
     Л.И. Брежнев не блистал интеллектом и не имел харизмы лидера, и видимо, эти качества устраивали партийную номенклатуру. В начале правления это был энергичный, деятельный человек, превратившийся в последние годы жизни на наших глазах в дряхлого, с трудом говорящего и передвигающегося старца. Леонид Ильич был участником Великой Отечественной, дорожил нашей Победой и завоеваниями, доставшимися кровью и потом народа, поэтому при его правлении невозможно было предательство интересов страны, немыслим ни развал СССР, ни односторонние уступки Западу.
     Нынче те, что родились в послевоенные годы и выросли при Брежневе, считают его эпоху великим благом и даже «маленьким коммунизмом, которого мы не заметили». Потому, что это был первый советский лидер, не устраивавший никаких экспериментов над страной и давший пожить людям в данное время, а не обещанием светлого будущего. Но одновременно, именно это время породило у населения огромной страны желание красивой жизни, усиление мещанской психологии и мечты о западном рае.
     Эпоху Л.И. Брежнева называли почему-то застойной. Всё, что происходило в то время, никак не увязывается с таким нелепым определением. В предыдущей главе я писала, какими темпами осуществлялось освоение Севера в Республике Коми в 1960-ые годы. В конце 1960-ых годов произошли аналогичные открытия крупных месторождений в Западной Сибири (в том числе — нефтяных месторождений «миллиардников», начальные запасы которых превышали миллиард тонн). В ранее непроходимых местах в тайге и тундре строились новые города, прокладывались дороги, газо- и нефтепроводы.
     С середины 1960-х и в 1970-ые годы значительно выросла энергетическая база страны. Были возведены крупнейшие в мире Братская, Красноярская, Усть-Илимская, Саяно-Шушенская ГЭС, Сургутская, Сырдарьинская, Запорожская ТЭЦ, Чернобыльская, Воронежская, Игнолинская и другие АЭС, на Нововоронежской, Ленинградской, Белоярской, Сибирской АЭС запущены в эксплуатацию новые реакторы. Построены Волжский автозавод в Тольятти и Камский — в Набережных Челнах, подшипниковый в Курске и автоматических линий в Костроме, всего 3900 крупных промышленных предприятий.
     В Тернополе, где я ежегодно гостила у своих родителей, бывая в отпуске, как и во всей стране, запускались новые предприятия и вырастали обширные новые микрорайоны. Появились большие производственные заводы: комбайновый (свеклоуборочный) — созданный из старых мастерских по ремонту с/х инвентаря, фарфоровый, текстильный, радиозавод «Орион», крупное производственное предприятие «Ватра» (на основе старого электроарматурного завода), выпускавшее электрооборудование различного назначения и современные по тем временам спутниковые антенны. Город увеличился по площади не менее, чем в два раза. Аналогичная картина происходила и в других районах и городах страны....
     Вот таков был брежневский «застой». В предыдущей главе я упоминала об уровне потребительских цен на основные продукты питания и услуги ЖКХ в 1970-ые годы. Почему в те времена у государства хватало средств и и на освоение северных территорий, и на геологоразведку, и на строительство отдалённых северных городов, дорог, трубопроводов, атомных- и гидроэлектростанций, на запуск новых заводов и предприятий? А также на разработку космических исследований и новых видов вооружений. На братскую помощь странам соцлагеря и развивающимся странам. При этом потребительские цены на товары первой необходимости позволяли жить безбедно (не роскошно, конечно) большей части населения страны. При этом был дефицит некоторых видов продукции, особенно на периферии. На этот вопрос возможно ответить, вспомнив о том, какой была экономическая модель того времени.
     Попробую упрощённо обрисовать, как функционировала советская экономическая система. Как известно из советских учебников, плановая экономика — это система государственного управления, при которой экономическая деятельность осуществляется посредством централизованного планирования. Центральные государственные органы (Госплан, министерства, различные ведомства) планировали народнохозяйственный план, расходы (денежные средства) и объёмы работ в разных отраслях промышленности на определённый срок. Кредитование производства происходило через Промбанк. Централизованно планировались не только объёмы производства тяжёлой индустрии, энергетики, промышленного строительства и прочих отраслей (так называемой группы А), но также ассортимент и объемы производства товаров народного потребления (группы Б). При планировании устанавливались объёмы услуг, цены на все продукты, как и величина заработной платы всех работников и управленцев.
     Собственность принадлежала государству и называлась общенародной. Всех граждан СССР в соответствии с таким определением можно было считать не только наёмными работниками, получающими зарплату, но и совладельцами собственности, или, выражаясь современным языком, — акционерами государства. Они как бы получали от АО (государственной системы) дивиденды в виде дешёвых цен на продукты питания, бесплатной медицины и образования, дешёвых цен на услуги ЖКХ, дешёвых цен на транспорт (включая авиабилеты), получения бесплатного жилья, дешёвых путёвок в санатории, дома отдыха и прочее. Особенно дешёвыми были товары для детей, именно этим фактором обусловлен бум рождаемости в 1960-1970-ые годы.
     Все эти социальные блага в стране возможно было осуществлять с помощью государственных дотаций (к примеру, сельского хозяйства, транспортных предприятий); себестоимость товаров и услуг в таком случае не учитывалась.
     В свете этого многие отрасли промышленности и предприятия тех времён были, так называемыми планово-убыточными, и это считалось нормальным. Не потому, что они так плохо работали (хотя иногда имело место и такое), а потому, что их продукция продавалась государством-топ-менеджером по ценам гораздо ниже себестоимости.
     Таким образом, существовавшая система имела ещё и распределительные функции, подобный принцип распределения материальных благ, в общем-то, соответствует человеческим представлениям о справедливости.
     Такая система хозяйствования имела множество достоинств и недостатков. Как, впрочем, и альтернативная ей модель экономики — рыночная. Некоторые экономисты полагают, что плановая система является более совершенной в сравнении с рыночной; а иные считают, что она представляет тупиковый путь в управлении экономикой и не имеет перспектив...
     Возвращаясь к эпохе правления Брежнева, можно отметить весьма существенную особенность того периода. После грандиозных открытий месторождений нефти и газа в 1960-ые годы в Республике Коми и на севере Западной Сибири, к сожалению, приоритетным направлением в развитии народного хозяйства страны стал экспорт невосполнимых богатств наших недр на Запад. Ежегодно увеличивались объёмы добычи и транспортировки нефти и газа (к примеру, со второй половины 1950-ых до конца 1970-ых добыча нефти выросла в шесть раз; по газу до конца 1980-ых — не менее, чем в 15 раз!). Львиная доля этих энергоресурсов направлялась в страны соцлагеря и экспортировалась в Западную Европу. Начиная с 1950-ых Советский Союз постепенно включился в торговлю своими ресурсами за американскую бумагу, с каждым годом всё более теряя свою независимость. На вырученную валюту приобретались продукты и товары народного потребления, то есть то, что страна могла производить сама.
     Так СССР постепенно становился зависимым от колебания мировых цен на энергоресурсы, и эта зависимость с каждым годом возрастала. Продавая свои богатства за американскую бумагу, Советский Союз, как и другие страны, финансировал могущество заокеанского монстра, заведовавшего печатным станком. Торговля за доллары — это был не выбор СССР. Исторически сложилось так, что после Второй мировой войны, когда европейская часть нашей страны и бОльшая часть Европы лежали в руинах, разбогатевшие на военных поставках Штаты смогли навязать всему миру так называемую Бреттон-Вудскую систему взаиморасчётов в торговле между странами, при которой деньги одной страны (США), стали мировой валютой. Это ставило в привилегированное положение и предоставляло огромные выгоды стране, печатающей деньги для всего мира, экономисты называют такое преимущество долларовой эмиссией. Поначалу США гарантировали обеспеченность доллара золотом. А фантиками эта мировая валюта стала после 1971 года, когда Штаты прекратили конвертацию долларов в золото. По-видимому, во многом высокие жизненные стандарты как в самих США, так и в тех государствах, где национальная валюта признана резервной (страны золотого миллиарда), обеспечены печатным станком. Хитромудрые англосаксонские банкиры смогли реализовать и удержать положение, при котором богатство любой страны измерялось американской печатной бумагой, и за неё можно было получить реальные богатства, а также контролировать финансовые институты других стран. Бумага же эта стоит мизер плюс стоимость типографской краски, и реального эквивалента у неё с 1971 года нет. После распада Советского Союза и ликвидации значительной части его промышленности, образовавшиеся новые страны (бывшие республики), в том числе — Российская Федерация были полностью втянуты в бесчестную игру под названием Мировая финансовая система и таким образом потеряли финансовый суверенитет...
     В начале марта 1975 года Коми АССР с рабочим визитом посетил Председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин, которого сопровождали министры нефтяной, угольной, газовой, промышленности, а также министр геологии и строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности. Я помню, как перекрыли транспортное движение по центральной улице города, готовясь к приезду высокого гостя. Но Алексей Николаевич после прилёта в Сыктывкар предпочёл побывать в Усинске и Воркуте. В городе нефтяников и геологов Усинске, помимо одноэтажных деревянных домов, к тому времени были построены первые кирпичные пятиэтажные дома. Косыгин одобрил строительство многоэтажных добротных домов, подчеркнув, что нефтедобыча будет увеличиваться, и специалисты, которые будут здесь трудиться, должны иметь нормальные бытовые условия и современную социальную инфраструктуру. Алексей Николаевич побывал на нефтедобывающем предприятии, где состоялись тёплые встречи со строителями, геологами, нефтяниками, подробно интересовался вопросами обустройства промыслов.
     На итоговом совещании по результатам поездки Председателя Совета Министров, состоявшемся в Сыктывкаре, присутствовал главный геолог Ухтинского геологического управления Б.Я. Вассерман. У него состоялся разговор с Косыгиным, во время которого Алексей Николаевич задавал множество вопросов о месторождениях Республики Коми, о содержащихся в них запасах. Бернгард Яковлевич вспоминал, что был удивлён углублёнными познаниями Косыгина в вопросах геологии, осведомлённостью касательно оценки ресурсов, свободным оперированием терминами: «перспективные», «прогнозные», «разведанные», «промышленные» запасы. Алексей Николаевич поставил перед геологоразведчиками задачу: «На каждую добытую тонну нефти вы должны прирастить две тонны разведанных запасов». Так в советские времена государство заботилось о возобновлении ресурсной базы — тогда думали не только о сегодняшней выгоде, но и о будущем. К сожалению, нынче об этом забыли...

     Став дипломированным специалистом, я всё больше чувствовала свою нужность на производстве. Меня ценили и доверяли ответственные серьёзные задания — изучение сложных поисковых объектов. Адзьвинская площадь, по которой я писала геологические главы для отчёта с Тамарой Ивановной Дубовой, отличалась весьма сложным строением. По результатам наших работ представить строение площади возможно было лишь приближённо, а для того, чтобы изучить её более основательно, требовалось дальнейшее продолжение исследований сейсморазведкой и бурением. На всех северных площадях, где приходилось работать, через 5-10 и более лет открывались месторождения нефти. Правда, территории эти расположены преимущественно в арктических, труднодоступных зонах, и по этой причине быстрая эксплуатация месторождений была затруднительна. Огромное значение для освоения ресурсов северных территорий региона имело построение в начале 1980-ых годов железнодорожной ветки «Усинск-Сыня», соединяющей город Усинск с основной северной магистралью. Со временем даже на побережье Баренцева моря появлялись нефтеналивные терминалы, на месторождениях арктических районов обустраивались вахтовые посёлки, прокладывались трубопроводы.
     В бытовом отношении моя жизнь несколько улучшилась. Теперь у меня была отдельная комната в общежитии, которую можно было обустроить по своему вкусу. Я стояла в очереди на получение квартиры, и со временем были перспективы иметь собственное благоустроенное жильё, правда, очередь продвигалась весьма медленно.
     В 1975-м году в Ухту ко мне в гости приехала моя мама, в этом году ей исполнилось 50 лет. У неё возникла идея поработать в Ухте, чтобы за счёт северных надбавок увеличить сумму будущей пенсии. Прочитав в газете объявление о том, что в жилищную контору домоуправления объединения «Коминефть» требуется заместитель главного бухгалтера, отправилась в отдел кадров организации. Там её направили на собеседование к главному бухгалтеру. Главбух ознакомился с её трудовой книжкой, «прощупал» на пригодность и принял на работу в жилконтору. Таким образом, она осталась в Ухте, поселилась вместе со мной в комнате в общежитии и приступила к работе. Через год весь жилой фонд города объединили в Жилищный трест при объединении «Коминефть» и маме предложили должность главного бухгалтера треста.
     Наша экспедиция начала подготовительные работы для исследования гравиразведочными работами северных территорий Западной Сибири. Летом 1975 года меня отправили в командировку в Тюменское геологическое управление для сбора геологической информации в связи с составлением проектной документации для предстоящих работ. В Тюмени я провела две недели, работа была сверхнапряжённой. По прибытии в город начались долгие скитания по забитым гостиницам в поисках места. Я с благодарностью вспоминала Евгению Михайловну Ананьеву, заботливого и внимательного человека, благодаря которому в позапрошлогоднюю командировку в Свердловск меня сразу же поселили в гостиницу на заранее забронированное место. После бесполезных поисков и проведённой на вокзале бессонной ночи, в приёмной геологического управления я рассказала о своих проблемах с устройством на проживание, и после телефонных переговоров секретаря с администраторами гостиниц, меня наконец-то определили в одну из них с названием «Турист». Место в двухместном номере, условия, внешний вид гостиницы — всё мне показалось неплохим. Правда, гостиница располагалась далековато от геологического управления, где предстояло работать.
     Тюмень произвела на меня впечатление огромного перевалочного пункта, откуда приезжающие и прилетающие пассажиры отправлялись дальше, в разные промысловые нефтяные и газовые районы и посёлки севера Тюменской области: Уренгой, Самотлор, Берёзово, Нижневартовск, Шаим. Эти и другие населённые пункты и расположенные вблизи них месторождения приносят государству огромные доходы.
     Я работала в тюменских территориальных геологических фондах. Помещение, в котором трудились командированные, в сравнении с просторным залом в ухтинских фондах, было тесным и плохо приспособленным для работы. В ухтинских фондах сотрудница была весьма строга, и при работе с секретной документацией периодически придирчиво контролировала соблюдение работниками правил пользования материалами (не положено было делать выписки и выкопировки секретного характера). Здесь, как мне показалось, обстановка была ещё более жёсткой и суровой — работница фондов постоянно наблюдала и осматривала зал, и от её взгляда не могли ускользнуть никакие нарушения секретного режима. Поэтому при необходимости произвести дублирование нужных сведений секретного характера сообщалось заранее, после копирования на них ставился гриф «секретно», и всё отправлялось спецпочтой. Воспоминания обо всех этих секретах вызывает сегодня грустную улыбку. В интернете теперь можно отыскать не только топографические карты любого масштаба, прежде засекреченные, но также точное местоположение месторождений, запасы нефти и газа, прочие сведения.
     Посетителей в фондах было немного. Иногда они коротко общались между собой, обменивались интересной информацией. Как-то под конец рабочего дня, разговорившись с одним из них, выяснила, что он остановился в той же гостинице, что и я. После работы мы вместе зашли в кафе и, поужинав, пешком отправились в гостиницу. Расстояние до неё было приличное, не менее трёх километров, почти через всю улицу Республики, и Геннадий Николаевич (так звали моего собеседника) по пути рассказывал мне о своей работе и о великих открытиях геологоразведчиков Западной Сибири. Мой попутчик, лет около 35, был невысокого роста, коренастый, лицо круглое, добродушное, в общении подкупающе прост. Приехал из Нижневартовска, где работал в нефтеразведочной экспедиции. От него я узнала некоторые подробности открытия Самотлорского месторождения, — гиганта с колоссальными запасами нефти, которое можно назвать открытием века.
     Месторождение расположено в 20 километрах от Нижневартовска, залегание продуктивных пластов находится на глубине от 1,5 до 3 километров. Дальнейшая доразведка обозначила размеры месторождения: примерно 30 км в ширину и 50 км в длину, состоящего из нескольких куполов. На поверхности в центре месторождения простирается озеро Самотлор (на языке хантов — Мёртвое озеро), окружённое непроходимыми болотами.
     Геннадий Николаевич рассказал, что на начальном этапе разведки площади было много проблем с транспортировкой необходимых грузов и оборудования из Нижневартовска до озера Самотлор — места, где рекомендовалось бурение первой скважины. Тяжёлое оборудование для проведения буровых работ возможно было доставить только по зимнику, — не всё можно перебросить авиацией. Зимник (дорога по заболоченной местности), как уже видно по названию, прокладывался в зимнее время. Первопроходчики, медленно двигаясь на тракторах, пробивались к Самотлору. Часто проламывался лёд и тонули трактора, но люди не сдавались. Добирались до озера более месяца. Затем чистили, уплотняли и накатывали замёрзшее болото, и к весне по дороге пошли грузы, буровые станки, трубы, различные материалы. Весной 1965 года началось бурение скважины, из которой был получен небывалый приток нефти, дебитом более тысячи кубов в сутки. Нефть находится в глубине земли под высоким пластовым давлением. В скважине-первооткрывательнице давление было столь высоким, и нефть вырывалась с такой силой, что гудели и нагревались трубы.
     Эксплуатацию месторождения решено было проводить на болоте и озере, устанавливая буровые вышки на насыпных островах. Добытую нефть — собирать в нефтесборники и одновременно строить трубопровод. Начались работы по осуществлению этого проекта. Через четыре года, зимой 1969 года, пробурили первую эксплуатационную скважину. Бурили в лютую стужу, мороз достигал отметки -50° и ниже. Замерзала солярка, отказывала техника, застывая на морозе, ломался металл. Но люди оказались сильнее железа. Они разжигали костры, отогревая механизмы и продолжали проходку. Так доставалась разведчикам недр западносибирская нефть. А спустя три года был запущен в эксплуатацию нефтепровод Самотлор-Артемьевск. Из него нефть по нефтепроводу «Дружба» пошла нашим бывшим друзьям. На территории Белоруссии нефтепровод разветвлялся на два участка: северный — в Латвию и Литву, а также в Польшу и Германию; южный — через территорию Украины в Чехию, Словакию, Венгрию и Хорватию. «Чёрное золото» поставлялось в «дружественные» страны по низким, демпинговым ценам, либо по бартеру. Видимо, в благодарность, нынешние правители этих стран теперь провозгласили Россию своим врагом и «оккупантом»...
     Слушая рассказы Геннадия Николаевича, во мне просыпалось давнишнее стремление поработать в отдалённых уголках страны, посмотреть на необычные места, принять участие в новых открытиях. Я понимала, что Западная Сибирь мало чем отличается от Республики Коми и Ненецкого округа, где мне довелось потрудиться. Но, тем не менее, появилось желание увидеть город, построенный не подневольными заключёнными, а горячим энтузиазмом молодых, познакомиться с новым, неведомым, манящим краем, встретиться с новыми людьми — волевыми, не боящимися трудностей, не сгибающимися в суровых обстоятельствах. Я поделилась своими мыслями с Геннадием Николаевичем, и он, прищурившись, подзадорил:
   - А вы попробуйте приехать, присмотреться. Вдруг, да понравится. Специалисты-геологи нам нужны. На буровой, конечно, женщине не место. А в лабораториях, отделах по составлению проектной и отчётной документации, построению оперативных карт женщины успешно трудятся. Если соберётесь в наши края, могу дать номер телефона...
     Записывая номер, я даже не подозревала о том, что уже в ближайшем будущем осуществлю новую поездку в Тюмень и перелёт в Нижневартовск. Об этом стремительном броске в неизвестность я расскажу далее.
     Город Тюмень, расположенный на берегу реки Туры — старинный, красивый город с множеством церквей, кинотеатров, парков. Запомнились чудесные городские мосты через Туру, прекрасные здания Машиностроительного техникума, железнодорожного вокзала, городского музея, Дома Советов, Дома культуры, главпочтамта, Обкома партии, Дворца пионеров. Своеобразная архитектура, некоторые здания напоминают свердловские, особенно построенные в советский период, но есть и отличающиеся от них. Тюмень показалась мне менее красивой, чем Свердловск, которым я была особо очарована, и неповторимый облик которого остался в памяти на десятилетия.
     В выходной в одном из кинотеатров города, находящемся неподалеку от гостиницы, я решила посмотреть художественный фильм «Они сражались за Родину». Оказалось, что это была премьера. Перед показом фильма, к моему большому удивлению, на сцену вышли незабываемые любимые советские артисты Вячеслав Тихонов и Юрий Никулин. Они рассказали о том, что съёмки фильма проходили на месте реальных боёв, происходивших в июле 1942 года под Сталинградом. Вячеслав Тихонов рассказал, как в процессе работы по созданию этой правдивой киноленты последние свои силы отдавал Василий Шукшин, преждевременно ушедший из жизни в самом конце съёмок. Я смотрела на экран, и в памяти всплывало то, что рассказывал об окружении под Вязьмой мой отец: пожары, сопровождавшие кровопролитные бои, — горели деревни, поля, подбитая техника; солдаты, уставшие, измученные боями, их неимоверное напряжение и надрыв, мучительная боль отступления. И выступления актёров, и сам фильм меня потрясли — картины, проходящие перед глазами на экране, отражали то, что реально происходило в те суровые, горькие годы и явственно показывали, что главную тяжесть этой ужасной бойне вынес на своих плечах простой советский солдат...
     Почти сразу же по возвращении из командировки, ко мне подошла председатель профкома и предложила «горящую» туристскую путёвку по Северному Кавказу. Цена путёвки была смехотворно низкой: 18 рублей, остальное оплачивал профком. Я прочла, что автобусный маршрут проляжет через Северную Осетию, Кабардино-Балкарию, Ингушскую, Чеченскую и Дагестанскую республики. В стоимость путёвки входили: питание, проживание в гостиницах и турбазах, экскурсии по историческим и экзотическим местам.
     Долго не раздумывая, написала заявление на положенный очередной отпуск и на самолёте вылетела через Москву в город Орджоникидзе, столицу Северной Осетии (ныне Владикавказ). Яркие, острые впечатления от этого путешествия остались на всю жизнь. Я узнала много нового, открыла изумительный горный край — необыкновенный и неповторимый.