Юрке всегда свобод казалось мало. Детство прошло в ежовых дедовских рукавицах. Он сам работать мог сутками, изматывая себя до серого цвета лица, и не терпел праздную жизнь других. А к Юрке относился, как к нахлебнику. Родила дочь неизвестно от кого пацана и бросила дедам на шею. Прошло одиннадцать лет, а глаз не кажет, шутоломная, копейки не прислала.
Жил Юрка вдали от больших дорог. Сорок вёрст до маленького городка, затерянного между небольшими урочищами сосновых, сосново-еловых и сосново-берёзовых лесов с высокими деревьями. Одна отрада - берег реки Инги, несущей свои воды к Белому морю. Хотелось сесть в лодку и уйти по течению туда, где ветер гуляет свободный, где счастье и радость для всех.
Четыре класса в сельской школе пробежали быстро. Учиться дальше дед не дал и ходоков со двора гнал словами:
- Читать, писать пацан может и будя! Нет средств его учить. Постройте школу и учите здесь. Он только сил набираться стал, чтобы помогать в хозяйстве. Пусть отработает хлеб съеденный и щи выхлебанные.
И забыли бы про мальчишку из далёкого села, но за три года до его рождения была поставлена задача о всеобщем образовании в объёме семилетки, в первую очередь в деревне. Документы его об окончании четырёх классов пришли в интернат, а мальчонка не прибыл. Приехал в село представитель интерната, пригрозил дедам наказанием строгим, потребовал одежонку собрать в торбу, какая есть, а таковой мало оказалось. Штаны поношенные на верёвочке, вместо ремня, две выцветшие рубашонки, картуз старый, дедовский, сапоги кирзовые на вырост, фуфайка с плеча дедовского, исподнего отродясь у Юрки не было. Покачал головой приехавший, усадил Юрку в телегу и был таков.
Стояли деды у избы своей, почёсывая затылки, молчали. Когда телега поехала, то услышал Юрка слова деда:
- Зла не держи на нас с бабкой. Мать, слышь, не ищи, не нужон ты ей. Семья может у неё сложилась. Вырастешь, возвертайся или навести нас хоть разок.
В интернате Юрку приодели во всё новенькое, даже ботинки вместо сапог выдали. Смотрел он на своё отражение в зеркале и не мог нарадоваться. Год пролетел незаметно. Учёба нравилась и давалась легко.
Подрос Юрка к двенадцати годам, сам не задирался, но постоять за себя умел. Помогал персоналу в делах хозяйских безотказно. Руки мастеровые у него были. Дети уезжали на каникулы, а он оставался при завхозе, дяди Коли. Где подкрасить, где приколотить.
К окончанию семилетки и вовсе окреп, ростом вытянулся и в плечах раздался,
на харч интернатовский не обижался, кормили хорошо, не сравнить с едой у дедов, где за каждый кусок выговаривали. Любил сам порыбачить, чтобы досыта накормить интернатовских рыбкой и ушицей. Учёба захватила его, в свидетельстве только пятёрки и четвёрки. Даже английский не подкачал, учительница хвалила за усердие. Характеристику дали отличную.
Пришла пора покидать интернат, в котором были прожиты три лучших года жизни. Расстаться навсегда, идти своей дорогой. Щемило сердце, но так хотелось повидать мир четырнадцатилетнему мальчишке. Шёл одна тысяча девятьсот шестидесятый год.
За выполнение отдельных работ по хозяйству платили Юрке небольшую зарплату. Дядя Коля получал их и откладывал на потом, понимая, как важна была Юрке каждая копейка. Адресок дал своих родственников, живущих в портовой части города, письмецо написал с просьбой посодействовать мальчишке в поступлении в мореходное училище. Вот с этим письмом и небольшой суммой денег, зашитой под поясом штанов, и отправился Юрка в своё первое в жизни путешествие, с небольшим рюкзачком на спине.
Добравшись до Архангельска, Юрка в первую очередь отправился в порт. Кораблей было много. Под погрузкой стояло судно, на которое грузили лес-кругляк. Люди на судне перекрикивались между собой на английском языке.
Моросил дождь. Лица моряков были хмурыми. Никто не обращал внимания на мальчишку, разглядывающего судно горящими глазами. Погрузка была завершена. К судну подкатила легковая машина, из неё вышел мужчина в ладном мундире, подмигнул шутливо Юрке и спросил на ломанном русском языке:
- Тебе понравилось моё судно, парень? Хочешь посмотреть? Пойдём со мной, я капитан, со мной можно. Что молчишь, парень? У тебя язык присох? Как зовут тебя, красавчик?
- Юрка. А можно посмотреть? - на сносном английском ответил Юрка, с теплотой вспоминая учительницу английского языка.
- О, парень! Ты знаешь английский?- весело рассмеялся капитан. - Со мной всё можно. Времени до отхода предостаточно, мы ещё успеем выпить по чашке чая. Скоро прибудут пограничники для осмотра судна, а пока, ты мой гость.
Судно очень понравилось Юрке. Везде чистота и порядок. В каюте капитана много красивых и интересных вещей. Вскоре подкатила грузовая машина, кок привёз закупленные продукты. Дождь усилился, кто-то сунул в руки Юрке коробку с печеньем, приняв его за водителя, показав рукой куда нести.
Мелькнула в голове Юрки шальная мысль. Так с коробкой в руках и спрятался
он в закутке у родных сосёнок, надёжно укреплённых. Слышал, как бегали по палубе люди, понимал, что ищут его...
Путь был долгим, в коробке оказалось печенье. Лил дождь, подставь ладони и пей сколько хочешь. Лето - не зима. Не мучила качка. Приняло море его за своего.
Прошло несколько дней. Он услышал голоса матросов, которые готовили судно к разгрузке. Многое понимал, о чём-то догадывался. Судно прибыло в Ирландию, сделал он вывод из услышанного, а знакомое слово - Дублин, говорило о многом. Надо было выбираться из своего убежища.
Матросы встретили его дружным смехом. Прибежавший капитан стоял в растерянности, разводя руками и беззвучно открывая рот. Отдышавшись, заговорил:
- Мы же тебя, Юрка, воришкой называли. Украл под шумок коробку печенья и удрал. А ты, парень, шёл вместе с нами морскими путями на сухом пайке, бедолага. Что прикажешь теперь с тобой делать? Назад к вам мы только на будущий год пойдём, сейчас у нас фрахт в Бразилию, оттуда с грузом в южные моря. Как же ты бросил своих родителей? Они же теперь с ума сходят!
- Нет у меня родителей, капитан, сирота я. И некому по мне будет рвать волосы там. Никто и не знает, что я прибыл в город. Учиться хотел в мореходном... Не гоните меня, возьмите с собой, я исправно служить смогу, - спешил сказать Юрка. - Через год, если что не так, и отвезёте меня.
- Э, Юрка, всё это не так просто. Тут думать надо крепко. Понимаю тебя, парень. А сейчас марш на кухню, пусть тебя кок накормит! Исхудал ты на печенье, - ответил капитан.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2017/02/04/1507